Роман «Штормовое предупреждение» о любви молодого человека из Владивостока и девушки из Санкт-Петербурга, написанный в соавторстве лауреатом Нацбеста-2019 Андреем Рубановым и владивостоксим писателем, также неоднократным финалистом престижных литературных премий, Василием Авченко, представили уже на Сахалине и в Москве. Накануне презентации книги, которая уже вошла в лонг-лист "Ясной поляны"- 2019, во Владивостоке во время фестиваля «Литература Тихоокеанской России» авторы дали интервью РИА VladNews.
- Поздравляю вас обоих с выходом романа! Помню, Андрей, вы говорили, что сложно и страшно писать про молодёжь, но очень хочется. По-моему, у вас получилось: прочитала за ночь, запоем. Интересно, как можно писать книгу вдвоём? Почему-то вспоминается сразу мультик про Простоквашино…
Рубанов: Многие пишут вдвоем, вот Ильф и Петров - самые известные. В 90-х был тандем Гаррос-Евдокимов, отличные писатели. А братья Стругацкие, братья Вайнеры? Или, допустим, Лазарчук-Успенский, которые написали классическую фантастику «Посмотри в глаза чудовищ»...
Есть разные методики работы вдвоём. У нас такая: я накидывал что-то основное и посылал Васе. Дело в том, что такая вещь, как «Штормовое предупреждение», без Авченко была бы невозможна. Я придумал сюжет, а он сказал, возможен такой сюжет или нет, потому что он тут всё знает, а я не знаю ничего. Мы со страхом и ужасом представляем эту книжку во Владивостоке, потому что нас могут упрекнуть в том, что мы где-то присочинили.
- А кому первому идея в голову пришла?
Рубанов: Я сейчас уже и не помню…
Авченко: Идея всё-таки у Андрея зародилась. Он, во-первых, романист, во-вторых, профессиональный сценарист, поэтому разработка сюжета и героев в основном была на нём. А я больше отвечал за местную специфику региональную - как люди говорят, как двигаются.
- Сколько вы писали роман?
Рубанов: Летом мы его придумали, на прошлом ЛиТРе, а на этом фестивале уже презентуем.
- Вы сначала скрывали от всех, что пишете. Чтобы не сглазить?
Рубанов: А зачем говорить, если еще не написали, вдруг мы не справимся, не напишем?
Авченко: Даже женщины, пока животик не округлится, не говорят, что забеременели…
- Когда я читала, думала, что будет две части: первая - про Владивосток, а вторая - про Питер, и что Вася пишет одну, а вы - вторую. Но второй так и не случилось…
Рубанов: А зачем нам Питер? Возможно, он и будет, но потом. В Питере происходит действие сотен литературных произведений, а во Владивостоке - нет.
Авченко: Да, надо прописать Владивосток в литературе посильнее.
- Какой тираж у книги?
Рубанов: Тираж пока две тысячи, но наша цель - как можно больше продать здесь, на Дальнем Востоке. В европейской части России мы, конечно, что-то продадим, но мне очень важно, чтобы она здесь разошлась. Мне важно, чтобы меня здесь за своего считали.
Авченко: А мне не менее важно, чтобы роман прочитали в европейской части. Потому что дальневосточники и так всё знают о Владивостоке. А у нас задача - приоткрыть московскому народу ту жизнь, которая здесь происходит.
- Ну я, например, читала на одном дыхании, мне эта романтика вся - морская, автомобильная - близка, вот эти все фишки, словечки местные - "втишь, очкуры"...
Рубанов: Ну, это Авченко…
- Да, и места родные, я часто бывала на Путятине, выросла рядом. Поэтому мне-то понятно, а для москвичей, возможно, это роман про инопланетян. Он им зайдет, как думаете?
Рубанов: Надо пихать, и зайдет! (смеётся)
Авченко: Будем работать по всем фронтам. В перспективе мы бы хотели, чтобы эта книга превратилась в кино.
- Да, помню, вы сказали, что роман написан с претензией на экранизацию. Андрей, у вас же много в киношном мире связей, как думаете, шанс есть? Вам важно, кто будет режиссером?
Рубанов: Да, есть связи, но тут главное - надежному человеку отдать. Нам важно, чтобы Владивосток был показан как русский Сан-Франциско. Если вы посмотрите классический голливудский фильм «Головокружение» Альфреда Хичкока, то там невероятно красиво снят Сан-Франциско: мосты, Маркет-стрит... И здесь у нас тоже всё это есть.
- А вообще к режиссерам со своими романами нужно ходить? Или просто ждать, когда человек сам выйдет на вас?
Рубанов: Приятнее, когда сам выходит. Тогда мы сможем ему навязывать свои условия.
- А какие у вас условия?
Авченко: Единственное условие, чтобы съёмки проходили во Владивостоке. Чтобы Тихий океан снимали не на Гребном канале в Крылатском.
- А на главные роли вы бы кого взяли?
Рубанов: Это как раз неважно и преждевременно. Пусть всё решит продюсер.
- Кстати, о главных героях. Роман всё-таки больше про Виктора, написан от его лица, Варя как-то боком. Его я хорошо представляю, ее не очень... Она какая-то ускользающая… Это сознательно сделано?
Рубанов: Мы просто не умеем писать женские персонажи, к сожалению.
Авченко: Может быть, девочка не получилась…
- Я не говорю, что она не получилась, просто я представляла какой-то силуэт…
Рубанов: Лично мне важно было, что это совсем молодая девушка, едва повзрослевшая.
- Говорят, романы всегда немного автобиографичны. Насколько вы себя отождествляли с героями?
Авченко: Я никак не связывал себя с героем. Понятно, что какие-то эмоции ты передаешь своему герою, но нельзя сказать, что это моя биография или Андрея. Более того, это попытка изобразить психологию человека другого поколения. Для меня это было очень сложно и ответственно. Сложно понять, чем этот человек живёт, как думает. Насколько мы себе это представили, настолько и смогли изобразить. Это не просто молодая копия Андрея, например, это другой человек, он по-другому мыслит.
Рубанов: Дело в том, что бесполезно заигрывать с молодежью, это всегда обернётся катастрофой. Попытка разговаривать с ними на их языке бесполезна. Надо писать про своего персонажа, а понравится он или нет - уже другой разговор. Хотя у меня тоже в 90-е был опыт: автомобили, покрышки, резина, вот это всё.
Авченко: И у меня был когда-то опыт… Какой житель Владивостока не мутил с автомобилями?
- В книге есть отдельный кусок про военную базу во Вьетнаме, он там зачем?
Рубанов: Дело в том, что про Камрань в европейской части нашей страны знают только те, кто занимается историей вооруженных сил Российской Федерации. И мы решили, что хотим упомянуть Вьетнам как не очень благоприятную страницу истории Дальнего Востока. Мы хотели, чтобы у нас был военный моряк в романе, и чтобы он имел отношение к Камрани.
Авченко: И еще потому, что Владивосток начинался с военных моряков. Я занимался этой темой, и у меня есть знакомые, которые служили в Камрани. Довольно много народу прошло через эту военную базу, которую сейчас превратили в аэропорт для туристов. И это вроде бы неплохо, но в то же время этот уход «военно-морской Атлантиды» под воду меня всегда удручал (кстати, в рамках фестиваля состоялась презентация книги владивостокского автора Юрия Крутских «Камрань. Невыдуманные приключения подводников во Вьетнаме» – Ред.).
- Мне кажется, финал у романа открытый. Будет продолжение?
Авченко: Понятно, что его можно продолжать. На самом деле хорошо, что мы Варю не утопили (смеётся).
Рубанов: Да, мы хотели убить героиню, сначала была идея, что это будет трагедия. Она умрет, а он будет ее оплакивать. Но потом мы решили, что это будет слишком больно. Поэтому они просто расстаются… Как продолжить - пока не знаю, но хочу.
Авченко: Да и не стоит говорить, чтобы не спойлерить.
- Я знаю, что вы специально на остров Путятина ездили, помогло?
Рубанов: Конечно!
Авченко: Я там и до этого был. Просто у нашего героя фамилия Старцев. Его однофамилец, Старцев, когда-то развивал этот остров, он один из предпринимателей ХIХ века, которые много сделали для Приморья. А еще Старцев - один из первых наших востоковедов и китаеведов, в Китае долго жил. В романе в принципе есть такая связь времен.
Рубанов: И она должна укрепляться! Я мечтаю, что Вася напишет про Старцева отдельный роман.
Авченко: Есть еще Бринеры, еще несколько интересных семей в истории Приморья…
Рубанов: Иными словами, есть фигуры, достойные того, чтобы про них писали. Всё это требует своего летописца, и не одного.
Авченко: Романов исторических, интересных, приключенческих, любимых читателями – мало. Есть попытки, которые предпринимали в свое время Валентин Пикуль, Юлиан Семёнов... Иногда это были более удачные попытки, иногда - менее удачные. Нужно, чтобы этот материал - огромный, как Атлантида, - извлекался и становился актуальным, полезным. Парадокс в том, что мы историю знаем по художественной литературе. То есть мы в школе прошли курс истории, и на этом всё. В итоге документы исторические изучают только историки, а народ знает про войну, например, 1812 года, только из «Войны и мира», потому что Лев Толстой об этом написал. И о Крымской войне мы знаем потому, что тот же Толстой был на бастионах Севастополя. А вот когда адмирал Завойко в ходе той же «Крымской» войны защищал Петропавловск-Камчатский от англичан и французов, Толстого рядом не было, и поэтому мы сейчас об этом ничего толком не знаем. Одна из задач литературы – рассказать историю более увлекательно и тем самым ее сохранить. Вот этот миф о Стеньке Разине или об Илье Муромце создать, передать и продлить память на следующие столетия.
Мария Стеблянко
