“Из владивостокской старины”

Так называется новая книга историка, в прошлом дотошного краеведа Амира Хисамутдинова, которая вышла в издательстве ВГУЭС. Ее можно назвать своеобразным продолжением другой его книги “Владивостокъ. Этюды к истории старого города”.

Оба эти произведения выпускала в свет Л. Александрова. Только тираж у последней книги до неприличия скромный – всего 300 экземпляров. Так что купить ее сможет далеко не каждый любитель владивостокской старины. Хотя посвящается это издание памяти известных в прошлом, ныне почти забытых владивостокских краеведов - А. Алексеева, Б. Августовского, Б. Масленникова, С. Розенфельда, Ю. Фивейского и многих других.

В новом томе опубликована серия очерков, где представлены своеобразные путеводители по старым улочкам Владивостока, прежде всего Пушкинской. Редкие сведения (чаще всего добытые в иностранных архивах), касающиеся деятельности крупных торговых домов Владивостока, таких как “Кунст и Альберс”, “Бринер и Ко ”, “Линдгольм и Ко”, “Братья Пьянковы и Ко ”. Здесь же прослеживается дальнейшая, эмигрантская судьба многих известных дальневосточных предпринимателей, покинувших в 20-е годы Владивосток. И это очень важно именно сегодня для того, чтобы разобраться в прошлом благополучном развитии экономики нашего края, не говоря уже о совершенно особой теме – портрете дальневосточного коммерсанта-мецената. В книге представлены также отцы города, приморские диаспоры, сведения из истории Владивостокской епархии, хроника последних месяцев гражданской войны. Многие факты публикуются впервые.

Бесспорным украшением книги являются чертежи первых городских домов, которые строили здесь русские купцы, военные ведомства, иностранные подданные. А также редкие фотографии. Одна из них поистине уникальна – на ней запечатлены старожилы Приамурья, среди которых Я. Семенов, О. Линдгольм, И. Галецкий, В. Панов, А. Даттан, Ю. Бринер, В. Маргаритов и многие другие. Этот снимок несколько лет назад подарил Владивостоку и его жителям Ив Франкьен, житель США, потомок В. Панова, редактора газеты “Далекая окраина”.

Сегодня мы представляем нашим читателям небольшой, но довольно любопытный материал из книги А. Хисамутдинова “Из владивостокской старины”.

Как Сомерсет Моэм пил водку и ел борщ в ресторане “Гудок”

Немногие любители творчества знаменитого английского писателя Сомерсета Моэма знают, что в августе 1917 г. он провел один бездельный день во Владивостоке, пробираясь окольными путями из Лондона в Петроград.

В то время будущий писатель под псевдонимом Somerville служил агентом английской разведки. 18 июля 1917 г. Моэм получил 21 тысячу долларов для субсидирования партии меньшевиков и покрытия его собственных расходов в поездке. Через десять дней на пароходе он отправился из Сан-Франциско в Иокогаму, а оттуда - во Владивосток. О своем пребывании во Владивостоке С. Моэм написал очень мало. Так, в романе “Эшенден”, опубликованном впервые в 1928 г. и переведенном на русский язык в 1992 г., он писал: “Поезд отходил в полночь, и Эшенден (этот роман автобиографичен, и в образе Эшендена С. Моэм описал себя. - Прим. А. Х.) пообедал с Бенедиктом в вокзальном ресторане, который, похоже, был единственным местом в этом невзрачном городе, где можно было прилично поесть. Там было полно народа; обслуживали же клиентов невыносимо медленно”.

В автобиографии писателя-шпиона, которую он назвал “Космополитяне”, было отмечено, что во владивостокском ресторане он заказал себе водку и закусил борщом. Обслуживание было самое отвратительное, и сосед Моэма, говоривший по-английски, сказал ему: “С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно!”

После ужина С. Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд. “Целые семьи сидели на своих вещах, - писал он, - казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили. Женщины визжали пронзительными голосами. Неподалеку двое мужчин злобно бранились и наседали друг на друга. Вся картина производила впечатление какого-то вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-белый, и белые лица всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного Суда покойников - спокойных или разъяренных, обезумевших от горя или кающихся”.

Попытка британских спецслужб субсидировать российских меньшевиков для продолжения войны закончилась, как известно, провалом. А блестящему писателю посещение, хоть и недолгое, России дало пищу для новых произведений.

Было время, художник ходил в лакеях...

Искусствоведы Москвы и Санкт-Петербурга считают, что в Приморской картинной галерее во Владивостоке находится одна из лучших работ русского художника Василия Тропинина – “Портрет А. Ф. Заикина”. Именно в этой картине мастер, которому сегодня исполняется 225 лет со дня рождения, вплотную подошел к созданию психологически обобщенного образа интеллигента начала ХIХ века.

Современники высоко оценили творчество Василия Тропинина. О нем говорили “портретист великий”, “натуралист неподражаемый”. Любители искусства, конечно, знают и помнят картины этого мастера: “Кружевница”, “Золотошвейка”, “Портрет А. С. Пушкина”.

Между тем судьба его была непростой, а подчас трагичной. Василий Тропинин был крепостным графа Моркова. По личной прихоти хозяин отправил талантливого своего “раба” в Академию художеств в Петербург. Тот учился шесть лет у замечательного портретиста С. Щукина. Тропинин жил в доме мастера, тер ему краски, натягивал и грунтовал холсты, сам писал картины. И все складывалось хорошо, как вдруг в один из дней в сентябре 1804 года неожиданно для Тропинина его занятия в Академии художеств прервались.

Успехи художника испугали графа Моркова. Опасаясь потерять в его лице собственного крепостного, он поспешил забрать Тропинина из академии. Современники вспоминают, как-то в имении графа на Украине гостил француз. Морков, ценитель живописи, прежде всего поспешил показать ему картины Тропинина. А вечером француз увидел художника в качестве лакея, прислуживающего за ужином. Уезжая из России, он воскликнул: “Странная страна - великие художники в лакеях ходят...”.

Но как ни пытался граф Морков оставить талантливого художника в роли “раба”, в 1823 году благодаря общественному мнению Василий Тропинин был освобожден из крепостной зависимости. В это время ему было уже 47 лет, а спустя год, в 1824 г., художник становится академиком. Его приглашают преподавать в Московское училище живописи и ваяния.

Но вернемся к картине. Чем же заинтересовал мастера Заикин? Посмотрим внимательно на портрет.

Молодой человек, сидящий в темно-коричневом кресле, задумчиво смотрит как бы сквозь зрителя. Он живет в особом, собственном мире. Его большие серые глаза выражают глубоко затаенную печаль.

Александр Федорович Заикин был братом декабриста Николая Заикина, университетским товарищем В. Г. Белинского. Он родился в Курской губернии в 1810 году. Двадцати двух лет от роду поступил на военную службу юнкером в Нарвский гусарский полк, три года спустя стал корнетом, но вскоре по семейным обстоятельствам (по прошению) был уволен с наградным чином поручика. В том же 1837 году и написал В. Тропинин эту удивительную работу, где ему удалось передать не только внешнее сходство, но и настроение души молодого человека, философа, поэта и писателя.

Интересно отметить, что в Москве в Государственном историческом музее находятся лишь рисунок и живописный эскиз В. Тропина к портрету А. Заикина.

Автор: Ольга БАТИЕВСКАЯ, старший научный сотрудник Приморской картинной галереи, специально для "В"