От тюрьмы и от сумы...

Жизнь за решеткой - для большинства чужеродный мир, удел отпетых уголовников. Но кто застрахован от превратностей судьбы? Дикая случайность, безумное стечение обстоятельств могут для каждого из нас сделать реальностью пословицу “от сумы и от тюрьмы не зарекайся”. Не дай бог стать таким “новичком”, не сведущим в формальных и неписаных правилах тюремного быта. И все же...

В следственной и судебной практике немало документальных историй о том, как вполне законопослушные граждане неожиданно оказываются в камере. В итоге и вор-рецидивист, и неудачливый водитель переступают один порог - следственного изолятора. Сварные решетки коридоров, тяжелые, наглухо закрывающиеся двери камер. Что там, за порогом? Для новичка это - пугающая неизвестность, неведомый мир со своими непонятными законами. И чтобы не сломаться, надо сориентироваться в обстановке, адаптироваться к совсем иным, чем на воле, условиям.

В системе исправительно-трудовых учреждений СИЗО - следственные изоляторы занимают особое место. Прежде всего потому, что попадающий сюда должен быть готов оказаться в окружении очень разнородного контингента. Трудно сразу определить, кто живет рядом, выбрать правильную линию поведения, что здесь, как нигде, особенно важно. В числе сокамерников новичок встретит тех, кто пока еще находится под следствием и ждет судебного вердикта. И надо помнить, что ими могут оказаться люди любого сорта - от хулигана до растратчика. Вполне возможно, что среди соседей попадутся профессиональные урки, уже получившие приговор и обретающиеся тут всего несколько дней в составе пересыльных групп перед отправкой в колонию. А некоторая часть осужденных обжилась здесь основательно - работает хозяйственной обслугой. Первые правила тюремного “хорошего тона” новичок получает сразу же, как переступает порог камеры. Вот каким опытом делится тот самый доверчивый человек, которого обвиняли в воровстве из-за украденных приятелем вещей.

“Самые яркие эпизоды - первых дней. В нашей камере находились в основном “мелкосрочники”. Гомон стоял, как на восточном базаре. Своего часа ожидала разношерстная публика: разбитные мошенники, неунывающие бичи-чердачники, прочий заблудший люд. В камере было очень тесно. Тех, кто главенствовал, легко было узнать. Лениво развалясь, они заняли вместе со своими баулами, до отказа набитыми вещами и снедью, удобные нижние койки, или, как их называют, “шконки”. Узнав, что я арестован за кражу (в глазах уголовников это дело “уважительное”), высокий детина с волосатой грудью пожал мне руку и предложил лучшее место - у окна, для этого согнав с него носком ботинка худосочного тихого паренька. Потом в разных ситуациях меня неоднократно в лоб и исподволь пытали: “Кого грабанул?”, “С кем идешь по делу?” Я выработал свою линию поведения, и она мне помогла. Не откровенничал, не заискивал, все больше погружался в одиночество. Может, потому не потерял в себе человеческое, не принял безоговорочно арестантских законов. А законы эти суровы и жестоки, ломают слабого, того, кто не способен постоять за себя, за свой внутренний мир.

Переступившего порог камеры сначала прощупывают, пытаясь выяснить, кто он есть, побольше узнать о его прошлом. Даже по невзначай оброненным фразам, непроизвольным жестам, реакции на некоторые поступки с их стороны сокамерники быстро составляют психологический портрет нового соседа. Это своеобразное тестирование проводится и для того, чтобы определить, какую ступень на преступной иерархической лестнице он может занять. “Разборками”, “прописками”, “приколками” особенно грешат молодые арестанты. Попал новичок в камеру - должен быть готов к приколам, ответы на которые требуют смекалки и определенного тюремного опыта. К примеру, новенького спрашивают: “Где в камере горизонт?” Он в недоумении, испуган - значит не только несведущ, но и слабоват. А “горизонт” - это всего лишь филенка панели камеры. Или попросят вновь прибывшего: “Сыграй на баяне”. Нервная реакция, растерянная улыбка - показатель того, что новичок пасует, над ним безопасно вдоволь поиздеваться. Знающий тюремные порядки ответит небрежно: “сначала растяни меха”. Ведь под баяном имеется в виду батарея отопления. Конечно, только тюремные старожилы знают все эти дикие шуточки. Но в последующей жизни за решеткой важнее не правильный ответ, а сама реакция - уверенность в себе, спокойствие без задиристости и истерик.

В поисках слабинки у нового соседа начинают вроде бы с малого. Например, будто невзначай поставят его кружку на пол. Стерпел - значит проглотит и более серьезное оскорбление. Не выдержишь этих грубых экзаменов, не отстоишь собственное достоинство - займешь в здешнем мире низшую ступень. По тем законам потом с нее уже не подняться ни на йоту. А это означает в условиях изоляции начало нескончаемой цепи унижений и притеснений. Может дойти и до крайности - “стерпевших” насилуют, или, выражаясь арестантским языком, “опускают”. “Опущенные” становятся изгоями. Такое же неписаное наказание часто ждет попавших за решетку по статье за изнасилование (групповое, малолетней, с тяжкими последствиями). Нередко администрации СИЗО таких насильников приходится прятать - содержать отдельно.

Однако и те, кого приняла тюремная среда, должны быть настороже. Их, особенно молодых, ожидает еще одно испытание - блатной романтикой. Авторитеты расхваливают незыблемость своих уголовных правил, расписывают новичкам, что только по неформальным тюремным законам можно выжить за решеткой. Бывает, что доверие к такой иллюзии приводит простодушного человека к печальному итогу - новому сроку.

Как и в других местах заключения, в камерах СИЗО существуют объединения в неформальные группы - “семьи”. Они подбираются по общим интересам, возрасту, землячеству, близкому роду преступления, по положению, занимаемому в тюремном мире. “Семью” легко узнать: ее члены располагаются на ночь рядом, едят вместе, делят между собой продукты. Новичку не стоит совать нос в дела такой “семьи” - это считается нетактичным и вызывает подозрения, а то и тайное наказание. Но и во всем подчиняться требованиям лидера “семьи” крайне неразумно: слабому духом, как бы он сам ни унижался, сокамерники все равно уготовят безжалостные условия существования.

Пожалуй, есть одна область здешнего быта, где формальные и неписаные тюремные правила в какой-то мере совпадают. И вот эти-то нормы стоит соблюдать неукоснительно: требования быть опрятным, мыть руки после туалета. В числе обязательных запретов - ходить босиком по полу, поднимать с пола и есть упавшие продукты, трогать руками бортик, отделяющий санузел, или класть на него вещи, плевать в раковину, посещать туалет, когда сокамерники едят, при уборке поднимать веник выше стола, брать руками изнутри бачок для мусора. Бороться с такими правилами, чтобы доказать свою силу и независимость, бессмысленно - соседи наказывают нерях жестоко.

...Двухъярусные железные койки. Посреди - деревянный стол и скамейка. В углу - унитаз и раковина. Железное ограждение на небольшом окне, почти не пропускающем свет. В некоторых камерах поднадзорные спят даже на трехъярусных койках. По санитарным нормам на каждого из поднадзорных положено 2,5 метра площади, но в некоторых камерах изоляторов содержатся порой по нескольку десятков человек. Вынужденная перенаселенность “казенных домов” - следствие их ветхости. Большинство построено аж еще до революции. Удручающая скученность еще из-за черепашьих темпов нашего следствия и судопроизводства. В отношении многих тысяч людей прокуратура продлевает и продлевает сроки следствия, хотя по закону это мера исключительная. Также по закону суд обязан приступить к разбирательству дела не позднее месяца после его поступления, но бывает, этот процесс растягивается на месяцы.

Понятно, почему в такой страшной тесноте заключенные сами жестко поддерживают санитарные нормы. Тем более что живут они здесь отнюдь не на всем казенном. Конечно, человек, попадающий в изолятор, подвергается обыску - деньги, ценности, документы изымаются. Но кое-что из “вольных” вещей он может подготовить и для тюрьмы: одежду, шапку, обувь в одном комплекте - по сезону, а еще две пары белья, носки, тапочки, электробритву, туалетные принадлежности, а для женщин и косметику.

Попавшему в СИЗО надо настроиться на жесткий внутренний распорядок: подъем в 6 или 7 утра, отбой в 10 или 11 вечера, проверки заключенных по камерам после подъема и перед сном. Не слишком обильное трехразовое питание можно дополнить и разнообразить из своих средств. Наличности, правда, не положено, но можно перевести деньги на лицевой счет и пользоваться им, отовариваясь продуктами и вещами в ларьке СИЗО. Арестованный может получать передачи до 30 кг в месяц. Но тот, кто готовит такие передачи, должен знать: все будет неизбежно поделено между сокамерниками или тюремным “семейством”. Прогулки, библиотека... К скудным возможностям убить в тюрьме бесконечное время теперь добавилась еще одна - администрация СИЗО не запрещает приносить с собой в камеру телевизор. Так что горизонты зарешеченного мира для его обитателей несколько раздвинулись.

В этот мир по своему желанию заглядывать не хочется. По своей воле сюда попадают редко, но ведь может это произойти и по воле случая.

Автор: "Очная ставка"