Один полуостров кормил целый город

Мы продолжаем серию публикаций по истории Владивостока и Приморья от Нелли Мизь – одного из ведущих краеведов нашего края.

Полуостров Де-Фриза сегодня соединен с Владивостоком низководным мостом – 15 минут, и ты уже в районе Седанки… Здесь проложена широкая трасса, строятся коттеджные поселки. А каких-то 30 лет назад Де-Фриз был доступен разве что владельцам катеров да лодок, ну и детям – на полуострове располагались пионерские лагеря и дачи детских садов.

Зеленый, омываемый с трех сторон Амурским заливом, солнечный и уютный, полуостров носит имя весьма неординарного человека, оставившего свой след в истории Владивостока – Джона Корнелиуса Де-Фриза.

Есть красивая, но совершенно не имеющая под собой реальной основы легенда о том, как богатый землевладелец Де-Фриз, буквально заваливающий Владивосток молоком и мясом с тучных пастбищ на принадлежащем ему полуострове, в порыве гордыни и злости запретил своей дочери выйти замуж за любимого, но бедного человека. С горя она бросилась вниз головой в море и утонула. А рвущий на себе волосы, убитый горем отец похоронил ее, отсыпав над могилой огромный курган и спрятав в нем все свои сокровища. И после этого покинул Владивосток навсегда. Эффектно. Но ни слова правды.

Показательно, что до 30-х годов прошлого века полуостров вообще носил другое имя. Он был назван в честь вице-адмирала Густава Эрдмана, военного губернатора Приморской области. Было у полуострова еще два названия – Угловое и земля Де-Фриза, потому что Джон Корнелиус Де-Фриз и правда владел большим наделом земли в этом месте. В итоге на картах осталось имя Де-Фриза.

К чему приводит двоеженство

Кто же он? Чем запомнился жителям Владивостока второй половины XIX века?

Джон Корнелиус Де-Фриз, как и многие жители Владивостока того времени, был… авантюристом. В лучшем смысле этого слова. Наш город привлекал людей деятельных, умных, с предпринимательской жилкой, склонных к решительным и порой нестандартным поступкам. Словом, авантюристов. Владивосток манил их возможностью построить бизнес, ведь здесь были и рыба, и дары моря, и тайга, и режим порто-франко. А главное, пока что не было крупных игроков, как в Центральной России. История города хранит имена людей, поставивших на карту Владивостока все и создавших в нашем крае целые отрасли промышленности, внесших огромный вклад в развитие города и региона.

Джон Корнелиус Де-Фриз, бывший американский подданный, прибыл во Владивосток в 1865 году, причем уже с семейством – женой Элизабет и сыном Вильямом Францисом. Между прочим, фактически Элизабет и Вильям Францис были второй семьей Де-Фриза, а сам он – двоеженцем.

Родился наш герой в семье моряка. Его отец осел на острове Гельголанд после того, как у его берегов потерпел крушение корабль. На острове моряк женился, потом появился на свет и Джон Корнелиус. Он вырос, тоже стал моряком и даже женился на дочери одного из местных капитанов, получив в качестве свадебного подарка корабль. На нем Де-Фриз совершал рейсы из Англии в Америку, возил грузы и пассажиров. Вот во время одного из рейсов он без памяти влюбился в пассажирку Элизабет Паттен – судя по описаниям, она была премилой блондинкой с голубыми глазами – и решил начать с ней новую жизнь. Оставив, так сказать, за бортом первую жену, Джон Корнелиус уезжает в Россию, где начинает все с ноля. Здесь он стал купцом второй гильдии, получил подданство. Со временем перебирается на Дальний Восток, куда приезжает и Элизабет с сыном. Первым местом их проживания был Николаевск-на-Амуре, а потом семейство перебралось во Владивосток. В нашем городе у них родилось еще двое детей. Кстати, в газетах 1872 года упоминается, что Элизабет была владелицей магазина, а Вильям Францис – приказчиком в нем. Кстати, молодой человек имел активную гражданскую позицию, был членом Владивостокского общественного управления и слыл человеком принципиальным.

Приехав во Владивосток, Джон Корнелиус развернулся вовсю. Купил в городе несколько участков земли – по три копейки за квадратную сажень, а также 100 десятин земли на полуострове в северной части Амурского залива. В ходатайстве о выделении земли он писал: «В настоящее время, приехав сюда с семейством и нужными запасами, я имею намерение поселиться в гавани Владивостока и потому честь имею беспокоить ваше превосходительство просьбой, чтобы сделано было зависящее распоряжение об отведении мне в самом Владивостоке места на постройку дома, лавки и магазина и на разведение сада и огорода от 1-й до двух десятин, а кроме того, участка по выбору моему для земледельческих заведений от 100 до 200 десятин и не оставить меня уведомлением о стоимости означенных участков по десятинам». Ходатайство, как можно догадаться, было удовлетворено.

Де-Фриз открыл строительную компанию и уже на следующий год после переезда во Владивосток построил в центре города по заказу фирмы «Кунст и Альберс» дом. Причем по собственному проекту. Это было деревянное добротное и красивое здание на улице Береговой. Позже на его месте «Кунст и Альберс» выстроили каменный особняк – и мы любуемся им по сей день, называя по привычке «больницей ФТИ».

Также Джон Корнелиус открыл лавку и магазин, создал ферму на тех самых ста десятинах на полуострове (который позже будет носить его имя) и открыл лесопилку на реке Суйфун. Предприимчивый, деловой человек был Де-Фриз, и казалось, что впереди его ждут новые великие дела. Но в официальной переписи населения Владивостока от 13 апреля 1883 года о семействе Де-Фризов упоминания уже нет. Увы, но 24 декабря 1881 года от воспаления легких скончалась Элизабет – ей было без малого 60 лет. А через год, 4 декабря 1882 года, от сердечного приступа в возрасте 71 года скончался и Джон Корнелиус. Они были похоронены на Покровском кладбище. Их дети (в том числе живая и здоровая дочь, не предполагавшая даже, что в будущем ей придумают романтично-трагическую биографию) не пожелали остаться во Владивостоке и, продав земельные наделы, уехали в Европу. Часть участков на полуострове Де-Фриза выкупила фирма Кунста и Альберса, а затем продала их ученому-садоводу немецкого происхождения Карлу Георгиевичу Гольденштедту. Именно благодаря ему полуостров пережил самый настоящий золотой период: три десятка досоветских лет он играл огромную роль в социально-экономической жизни Владивостока.

Сельскохозяйственное Эльдорадо

В 1892 году 600 десятин земли на полуострове стали собственностью Карла Гольденштедта. Это он создал известное на весь Дальний Восток Новогеоргиевское имение.

С 1870 года Карл Георгиевич был чиновником для особых поручений при генерал-губернаторе Приамурской области, и благодаря его исследованиям были воплощены в жизнь многочисленные проекты по землеустройству и садоводству в крае. Деятельный, умный человек, он не был теоретиком. Он на практике желал доказать, как можно улучшить и увеличить сельхозпроизводство в Приморье.

Еще в 1875 году, обзаведясь собственным хозяйством, Карл Гольденштедт завел молочную ферму и стал культивировать дикие растения приморской тайги. А получив наделы на полуострове, принялся за разведение племенного рогатого скота, выписав производителей и маток ольденбургской и голландской пород. Его стадо быстро стало лучшим в крае. Вскоре Гольденштедт вывел и собственную породу коров, а затем и хозяйство стало образцовым и передовым. На три десятка лет вперед ему не было конкурентов. Три десятилетия хозяйство Гольденштедта кормило не только Владивосток, но и регионы Дальнего Востока.

Помимо коров имелись у Карла Георгиевича лошади, свиньи, козы, индюки, куры. Небывалые урожаи давали кормовые культуры и овощи, хорошо росли злаковые. А как славилась его капуста! Белая, краснокочанная, савойская… По 12 тысяч кочанов снимали, а поставляли аж в Порт-Артур. На первой Амурско-Приморской сельхозвыставке 1899 года Гольденштедт получил несколько первых премий – за овсы, ярицу, корнеплоды…

Женат Карл Георгиевич был на казачке Агафье Ливиной. Сохранилось прошение, поданное им на имя Александра III «об усыновлении принятых ранее на воспитание незаконнорожденных от жены губернского секретаря Агафьи Ливиной ее сыновей Георгия, Владимира и Павла, а также дочери Евгении». Из документа неясно, почему жена губернского секретаря дает разрешение на усыновление, а также почему ее дети незаконнорожденные. Свое высочайшее повеление император дал, поставив, однако, условие: сохранение детьми подданства Российской империи, православного вероисповедания и воспитания в духе русских традиций. Карл Гольденштедт добросовестно выполнил эти условия, все его дети получили отменное образование и стали его законными наследниками.

Маленький рай Элеоноры Прей

Новогеоргиевское имение на полуострове, который позже стал называться Де-Фризом, было центром притяжения местной элиты. Не каждый мог себе позволить завести там дачу. А уж те, кто мог… Строили красивые дома на каменных фундаментах, с огромными – и застекленными! – верандами, принимали гостей изысканно и со вкусом… А вокруг море, густой лес, заливные луга и парк в четыре десятины. Разумеется, обширных грядок дачники не разводили, но высаживали ягоды, цветы.

Очень любили бывать на дачах в Новогеоргиевском иностранцы, проживающие во Владивостоке. Из писем Эленоры Прей мы можем составить впечатление, что же это был за маленький рай, как она писала. С 1900 года миссис Прей бывала на дачах как гостья, а с 1908 по 1922 год снимала здесь дом, проводя в Новогеоргиевском по пять месяцев в году.

Вот несколько отрывков.

«1901 год. Дача госпожи Даттан построена на манер бунгало с верандою в пятнадцать футов шириною с восточной и северной стороны и около шести или семи с двух других сторон, так что на одной веранде можно разместить целый полк. На случай плохой погоды – раздвижные двери…»

«1906 год. Здесь так чудесно – воздух, деревья, парк и все вообще… густой лес, через который проходит дорожка, по которой хорошо ездить на тележке (запряженной пони). Вглубь полуострова идут поля, все возделанные, а прямо за домами – парк с множеством прекрасных дубов и чудесными дорожками, по которым так приятно гулять…»

По воспоминаниям Эленоры Прей, в 1892 году хозяйство Новогеоргиевское занимало 655,5 га, а к 1911-му выросло до 809 га. Число сезонных рабочих к 1908 году увеличилось с 75 до 300 человек, в основном за счет корейцев, живших в соседних селениях. Стадо выросло до 280 голов. Ферма обеспечивала Владивосток и размещенные в нем воинские части молоком, сметаной, маслом, творогом, говядиной, свининой, мясом птицы, картофелем, овощами, рыбой, крабами и устрицами.

Распорядок жизни дачников в Новогеоргиевском был прост: весной, приезжая на дачу, мыли ее, приводили в порядок, выставляли огромные бочки для сбора дождевой воды; сажали ягоды и цветы. Летом гуляли, пололи грядки, собирали урожай, варили варенье, осенью ходили по грибы, пересаживали деревья из леса на участки.

«1909 год, 4 июля. Ходили в лес и нарвали огромные охапки папоротника и диких цветов, украшали ими веранду. На обед у нас была вареная лосось, салат из свеклы, жареная баранина и мятный соус, цветная капуста и латук, мороженое и лимонад… Загрузили тележку чашками, блюдцами, чаем, кофеем, выпечкой и отправились в Ирисхайн, где пили чай, причем воду кипятили по-цыгански, на костре. Мы пригласили всех Гольденштедтов, и всего нас было 22 человека, как славно мы провели время…»

Трагическим для имения стал 1910 год. В январе умер Карл Гольденштедт (и он был похоронен на местном кладбище, старики в советское время вспоминали, что видели там плиту с готическим шрифтом), в октябре сгорела большая дача. Но жизнь в Новогеоргиевском продолжалась.

«9.10.1910. Сейчас идет сбор капусты, и день-деньской проходят мимо нас, везя повозки, груженные капустой. На дворе при стойлах восемь или десять китайцев сортируют ее, мелко рубят… и засаливают в больших бочках… Верхние листья скармливают скоту…»

Особо отмечала Элеонора Прей удивительную энергетику Новогеоргиевского. Ей нравилось, как сновали по воде китайские джонки, любила смотреть, как китайцы выходят на ночную рыбалку. К тому же с конца XIX века на полуострове образовалось несколько корейских селений, что тоже добавляло ему очарования.

Остатки былой славы

Во Владивосток из Новогеоргиевского тоннами шли сельхозпродукция и цветы, горожане обожали отдыхать и сезонно работать на полуострове. Но… Сначала Первая мировая, а затем месиво и суета революционных лет сделали свое дело. Сошел на нет уклад дачной жизни, разрушилось производство…

Состав населения полуострова был всегда интернациональным, и со временем это начало восприниматься как угроза. Многие жители и гости Де-Фриза были арестованы, сосланы в Якутию и Сибирь. Пришли в запустение угодья, остался бесхозным скот…

В советское время земли имения были национализированы. Информации о том, как жилось в то время на полуострове, немного. Однако в архиве Приморского края хранятся документы о том, что в 1927 году земли Новогеоргиевского были переданы в аренду Государственному дальневосточному университету. Агрофакультет вуза планировал организовать там опытную ферму. В 1930 году на землях имения открылось сельскохозяйственное предприятие Морфлота – совхоз № 1, который много позже стал совхозом «Надеждинский».

В 1932 году вышло постановление Владивостокского совета о передаче полуострова Де-Фриза в распоряжение ДВОСХНИЛ для развития на нем научно-исследовательского хозяйства. Было решено «объявить защитными и водоохранными лесные насаждения полуострова, в соответствии с чем запретить в них любые дроволесозаготовки и все ранее выданные порубочные билеты на заготовку леса на полуострове Де-Фриза аннулировать».

В том же году Владивостокский совет принял постановление, по которому передал земельные угодья, занимаемые Тихоокеанским институтом социалистического хозяйства, Владивостокскому ЦРК для создания комбинированного хозяйства, как молочного, так и свиного, с одновременным посевом огородных культур. Как видно, планы сделать полуостров вновь житницей и кормильцем Владивостока были. Другое дело, что советская система управления так и не смогла реализовать их в должной степени.

Сегодня на полуострове Де-Фриза только большие знатоки, и то с помощью убеленных сединами старожилов, могут найти хотя бы следы Новогеоргиевского хозяйства, былого великолепия дач и той жизни, о которой Элеонора Прей писала: маленький рай. Но романтически-нежное отношение к полуострову у горожан осталось.

Любовь БЕРЧАНСКАЯ

Фото:

предоставлено Нелли МИЗЬ, Алексея ВОРОНИНА