Солнце всегда встает на востоке

В 1963-м знаменитый чешский путешественник Мирослав Зикмунд ступил на землю Приморья, чтобы начать знакомство с СССР. Почти полвека спустя он лично рассказал об этом корреспонденту «В» 

Совсем недавно, 14 февраля, отметил свое 100-летие выдающийся гражданин мира Мирослав Зикмунд. В 1950–1960-х годах имена чехословацких путешественников и писателей Мирослава Зикмунда и Иржи Ганзелки знали во всех цивилизованных странах точно так же, как имена француза Жак-Ива Кусто или норвежца Тура Хейердала. Объехав почти все континенты, посетив более сотни государств, Зикмунд и Ганзелка написали о своих приключениях 30 книг. Их перевели на 19 языков, в том числе русский.

В СССР во время хрущевской оттепели они издавались миллионными тиражами. Для большинства советских граждан, не имевших возможности выехать за железный занавес, эти богато иллюстрированные книги, как и телевизионный «Клуб кинопутешествий», были глотком свежего воздуха, окном в свободный и такой недосягаемый мир. 

В июле 2011 года корреспондент «В» побывал в гостях у Мирослава Зикмунда, который по сей день живет в чешском городке Злин. Представитель газеты «Владивосток» был, наверное, первым журналистом из России, навестившим знаменитого путешественника после бархатной революции 1989 года, когда в Чехословакии было низложено коммунистическое правительство Густава Гусака. 

Брежневу отчет не понравился 

Впервые чехословацкие инженеры Зикмунд и Ганзелка отправились путешествовать 22 апреля 1947 года на специально снаряженном легковом автомобиле «Татра». За три года они покорили 60 тысяч километров только автомобильных дорог Европы, Африки и Южной Америки, побывав в 48 странах. 

Изначально они самостоятельно финансировали свой проект: их огромные гонорары за книги это позволяли. Второе и последнее путешествие Зикмунда и Ганзелки растянулось на пять лет. На этот раз оно проходило под эгидой чехословацкой Академии наук. Они стартовали в апреле 1959-го. Их маршрут охватывал Турцию, Ирак, Индию, Китай, Корею и Японию. В 1959-м на II съезде сторонников мира в Чехословакии экспедиция Зикмунда и Ганзелки была официально провозглашена «Экспедицией мира, дружбы и взаимопонимания между народами». 

В родную Прагу путешественники возвращались через Советский Союз, приехав в Находку из японского города Ниигаты 13 сентября 1963 года на теплоходе «Серго Орджоникидзе». Вместе с ними прибыли врач и кинооператор Мирослав Дриян, автомеханик Йозеф Коринта и два микроавтобуса «Татра-805». 

Об этом событии тогда сообщили, наверное, все центральные газеты СССР и, конечно, пресса Приморского края. «Добро пожаловать на советскую землю, чехословацкие друзья!», «Чехословацкие гости в Приморье» – такие были заголовки у новостных заметок краевой газеты «Красное знамя» в середине сентября 1963-го. Советский Союз был 76-й страной, которую посетили Зикмунд и Ганзелка. 

«Солнцем и улыбками, цветами и добрыми пожеланиями встретила Находка чехословацких гостей – Мирослава Зикмунда, Иржи Ганзелку, Мирослава Дрияна и Йозефа Коринту. В морском порту к приходу судна из Японии, на котором прибыли путешественники, собрались трудящиеся города. Пионеры преподнесли гостям цветы, вручили книгу «Перевернутый полумесяц» (авторы М. Зикмунд и И. Ганзелка), которая недавно вышла в Москве», – так описывал корреспондент «Красного знамени» прибытие в Приморье «известных путешественников, ученых, общественных деятелей социалистической Чехословакии». 

 По словам заместителя председателя ДВ филиала Сибирского отделения Академии наук СССР академика Андрея Крушанова (он был среди встречающих), когда Иржи Ганзелка увидел с борта теплохода оркестр и огромную толпу на причале с цветами и транспарантами, он очень удивился: «Зачем пришли в порт эти люди?» А узнав, что жители Находки так приветствуют дорогих гостей из Чехословакии, путешественник признался, что «столь тепло их еще никто не встречал». 

Чешские пилигримы мечтали проехать через нашу страну, чтобы впоследствии написать об этом книгу. Но покорить огромную территорию Советского Союза им не удалось. Доехав до Иркутска, они оставили там автомобили и, пересидев суровую сибирскую зиму в Праге, возобновили путешествие весной 1964 года. 

В СССР Зикмунд и Ганзелка были четыре раза: в 1954-м, 1958-м, 1962-м и с сентября 1963-го по ноябрь 1964 года. Они планировали приехать еще в 1967-м или в 1968-м. Затем написать книгу об автопробеге по Стране Советов. Эти мечты не были реализованы. Их отчет о визите в СССР не понравился Леониду Брежневу. После чего дорогу в нашу страну им закрыли… 

Своими впечатлениями о путешествии по Советскому Союзу Мирослав Зикмунд поделился с автором этих строк в июле 2011-го. На тот момент ему было 92 с половиной года. 

Мечта все ближе

Быть в Чехии и не повидаться со знаменитым путешественником – этого бы я никогда себе не простил. Собираясь в Чехию, я прихватил копии заметок из «Красного знамени» за сентябрь 1963 года, рассказывающих о пребывании Зикмунда и Ганзелки в Приморье. А также их приморские фотографии из архива бывшего кинооператора киностудии «Дальтелефильм» Петра Якимова, снимавшего путешественников на кинопленку в Находке и Владивостоке. Позже эти фотографии сыграли роль своеобразных верительных грамот. 

В Праге я поделился своей мечтой с кинорежиссером Филипом Ремундой, у которого остановился (мы познакомились во Владивостоке в декабре 2010-го, когда он снимал в наших краях финальную часть своего документального фильма «По следам чешского легионера»; в свое время «В» рассказывал об этой съемке). 

– А он что, еще жив? – удивился мой друг, прекрасно говорящий по-русски. 

– Жив. Нет Ганзелки, он умер 15 февраля 2003 года. А Зикмунд живет в Злине. 

Вечером, вернувшись домой после прогулки по Праге, я застал Филипа с телефонной трубкой в руках. Он протянул ее мне. 

– Поговори с паном Зикмундом, – сказал невозмутимо. 

Услышав имя человека, дожидавшегося на том конце провода, я почувствовал, как по телу побежали мурашки. Честное слово! Добравшись из Владивостока до Праги, а это около 12 часов лету и почти 10 тысяч километров, перепрыгнув через девять часовых поясов, я сейчас буду говорить с человеком, с которым мечтал встретиться. Не имея на то никаких шансов. Но чудо случилось! 

– Здравствуйте, пан Зикмунд! – сказал я громко в телефон, разделяя слова секундными паузами: я полагал, что так иностранцу будет более понятно сказанное на незнакомом языке. Кроме того, я старался не показать, что жутко волнуюсь. 

– Здравствуйте! Как ваше имя? – ответил мужчина на чистом русском языке с еле заметным акцентом. Голос был тихий и немного трескучий, будто я слушал граммофонную пластинку через мембрану патефонной головки без дополнительного усилителя. Будто у меня был телефонный разговор с абонентом из прошлого века… 

И за 90 жизнь расписана по минутам 

Я слышал этот голос впервые, но сразу его узнал. Так говорят люди, за плечами которых долгая жизнь и кладезь мудрости. Такие люди знают себе цену. 

– Что вы хотите? – все так же тихо спросил пан Зикмунд. 

Я рассказал ему, кто я и откуда, сообщил, что привез копии статей об их с Ганзелкой путешествии по Приморью, упомянул о фотографиях Петра Якимова. Когда я закончил, в трубке повисла тишина. 

– Петр жив? – спросил Зикмунд после короткой паузы. 

– Жив! И просил передать вам привет, – соврал я. Просто мой друг Якимов не верил, что эта встреча состоится. Настолько невероятной она казалась, когда мы с ним во Владивостоке обсуждали мою поездку в Чехию. 

– Так что вы хотите? – еще раз спросил Зикмунд. 

И я понял, что капризная пани Фортуна поворачивается ко мне лицом. Я понимал, что сейчас должно свершиться то, ради чего затевалась эта поездка в Чехию. И я решил идти напролом: сказал пану Зикмунду, что хочу с ним встретиться и взять интервью для газеты «Владивосток». 

– Когда вы хотите приехать? – все так же невозмутимо спросил мой собеседник. 

– Завтра! – выпалил я дерзко, ведь иной возможности встретиться с легендой у меня может и не быть. 

И пан Зикмунд согласился, предупредив, что будет ждать меня с часу до четырех. А в остальное время он занят, так как его день расписан по минутам. И это в 92 года! 

Я пообещал, что приеду без опозданий. 

Пан Зикмунд сиял 

В Злин мы прибыли все-таки с 40-минутным опозданием, однако пан Зикмунд нас ждал. Заметив авто, которое остановилось возле его ворот, седой мужчина, подметавший асфальтовую дорожку на своем участке, отставил щетку и медленно пошел в нашу сторону. 

– Постарайся ничего особенного не делать! Не проявляй эмоций. Дай нам 20 минут, чтобы настроить аппаратуру, – напутствовал меня Филип, когда я выходил из машины. 

Я обещал, что все буду делать по инструкции. И… не сдержал слово. 

– Здравствуйте, пан Зикмунд! Это я вам звонил, – сказал я, протягивая руку хозяину особняка. И тут меня – о, ужас! – заклинило! Далее я не мог произнести ни слова. Заготовленной приветственной речи не получилось. 

Он все понял, улыбнулся и взял мою руку в свои ладони. 

Если бы я не знал, что Мирославу Зикмунду 92 года, дал бы ему лет на 20 меньше. Для столь почтенного возраста он выглядел молодцом: высокий, стройный, подвижный. У него была прекрасная память, и, что самое главное, он хорошо говорил по-русски. Правда, не очень быстро, видимо, воскрешая в памяти забытые иностранные слова. 

Приведя нас в свой просторный кабинет, он завалил стол какими-то блокнотами, бумагами и фотографиями. 

– Это будет вам сюрприз! – сказал пан Зикмунд. Он надеялся удивить меня. 

Но сначала я удивил его, достав из своей папки фотографии 1963 года, на которых были увековечены он и Ганзелка во время пребывания в Находке и Владивостоке. Затем на свет явились открытка с шуточной карикатурой на Зикмунда и Ганзелку, стоящих около Карлова моста, а также большой серый конверт, в который она была когда-то вложена. Письмо было отправлено в 1965 году из Чехословакии во Владивосток на имя Петра Якимова. Адрес отправителя: Академия наук ЧССР. 

– Откуда это у вас? Я эти фотографии вижу первый раз. Это оригиналы? Их у меня нет. Это очень интересно, – у пана Зикмунда поднялись очки на бровях. 

– Передал Петр Кириллович Якимов. Хотя он и не надеялся, что я с вами встречусь. 

Пан Зикмунд сиял, как новенькая монета. 

– Вы знаете, карикатуру рисовал знаменитый чешский художник, – взялся объяснять он. – Когда мы отправили открытку своим друзьям в разные страны, из бывшего СССР пришло несколько писем от возмущенных людей: «Товарищи! Как это возможно? Почему вы разрешили сделать на себя карикатуру?» Они не поняли, что это шутка… 

Нас хотели изолировать

– После того как в 1968-м мы были запрещены, исключены из общества, из Союза писателей Чехословакии, наши книги были выброшены из библиотек, в СССР остались только два человека, кто поддерживал отношения с нами. Тигролов Сысоев, он жил в Хабаровске, наверное, его уже нет, ему больше ста лет было бы. И мой хороший друг русский писатель Леонид Шинкарев, который написал честную книгу «Я это все почти забыл» о событиях в Чехословакии в 1968 году. Я сделал все, чтобы его книгу перевели на чешский язык и издали. Сысоев и Шинкарев – это два отважных человека, которые в течение 21 года поддерживали с нами переписку. Все остальные тихо отошли в сторону, – продолжил рассказ путешественник. 

В ответ я показал ему копию статьи «Два Ганзелки», опубликованную в «Красном знамени» в 1968-м после кровавых событий «Пражской весны». Ее автор, советский академик, который в 1963-м путешествовал по Приморью с Ганзелкой и Зикмундом, теперь клеймил позором Иржи Ганзелку как «предателя чехословацкого народа». 

– Этот академик был честным и хорошим человеком. Он сопровождал нас на расстоянии тысячи километров, жил с нами в автобусе «Татра-805»… Но виноват не он, а Брежнев. Академик сделал то, что ему приказали: «Ты напиши то, то и то». Он и написал. Его рукой водила компартия. Вы знаете, что из всего вашего 150-миллионного народа только семь человек вышли на Красную площадь протестовать против ввода советских танков в Прагу? Но я думаю, что об этом не надо вспоминать, – сказал как отрезал пан Зикмунд. 

– Вы помните, каким был Владивосток 48 лет назад? 

– В то время, когда мы приехали в Находку, Владивосток был закрытым городом. В Находке в порту на причале была огромная толпа, мы думали, что люди пришли встречать какую-то японскую делегацию. Оказалось, это встречают Зикмунда и Ганзелку. Во Владивостоке нас пригласили на военный корабль. Но фотоаппараты брать не разрешили. Нам хотели показать силу и военную мощь, на борту было противоракетное и атомное оружие. 

– Вы со своим другом проехали весь мир и добрались до закрытого для иностранцев Советского Союза. Как вам это удалось? Наверное, это было политическое решение? 

– Конечно! Все было согласовано на уровне Академии наук ЧССР и Академии наук СССР. За два года до приезда в Находку мы вели переговоры с президентом советской Академии наук Келдышем и президентом чехословацкой Академии наук. Когда мы приехали, нас тоже русские спрашивали: «Как вы попали к нам? Да еще с кинокамерами и фотоаппаратами! Никого не пускают, а вас пустили! Да еще на двух машинах». 

Маршрут был подготовлен и уточнен Академией наук СССР. Но мы не думали, что нам дадут сопровождающих. Мы сказали: «У нас есть машины, в которых мы можем жить. Нам не нужны гостиницы. Мы хотим разговаривать с простыми людьми». Но политические шишки хотели нас изолировать, чтобы мы видели и слышали только то, что нам разрешали, что они хотели. Каждый день приемы, обеды на даче, каждый день нам наливали. Мы даже протестовали! Мы сказали: если таким образом будет продолжаться наше путешествие по Приморью, то мы оставим машины здесь и улетим домой. А за машинами пришлем корабль. Потому что это не было путешествием! Ни в одной другой стране у нас не было такой опеки. Нам удалось провести без сопровождения только два или три дня в Абхазии. Тогда мы чувствовали себя абсолютно свободными людьми. Сопровождающего человека нам давали только в Сирии и Советском Союзе. 

Стучали все! 

– Петр Якимов рассказывал, что в Находке и Владивостоке вы работали под опекой сотрудника КГБ. Это правда? 

– Правда. Все, включая того академика, работали на КГБ, – говорит пан Зикмунд и стучит кулаком по столу. 

– Стучали? 

– Да, стучали, – смеется мой собеседник. – Потом, много позже, нам с Ганзелкой удалось разыскать документы в архивах КГБ в Москве, в которых подробно было написано, где, с кем и когда мы встречались. О чем разговаривали, на какую тему. Всю информацию наши сопровождающие отправляли в Москву. Когда мы встретились с Брежневым, он сказал: «Я все о вас знаю». Во всех городах, где с нами проходили пресс-конференции или беседы, там было два-три или четыре микрофона, и один микрофон всегда работал прямо на Москву (тут пан Зикмунд преувеличил: осуществить прямую линию с пресс-конференций на Москву в те годы не было технической возможности; но отчеты в Москву, на Лубянку, об их путешествии действительно уходили ежедневно. – Прим. авт.).

– Во Владивостоке тоже была ваша пресс-конференция, на нее собралось много журналистов. Как вы думаете, эти люди были специально подобраны или пришли из-за собственного интереса?

– Там были только члены компартии. Эта встреча была не для нормальных людей. На нее пришли только те, кого выбрал краевой или городской комитет партии. Я им сказал: «Задавайте вопросы прямо, без бумажек. Мы проехали почти весь мир. Мы можем рассказать о любом нашем маршруте. В Советском Союзе было издано два миллиона наших книг. Нас в вашей стране хорошо знают. Мы ответим на любые вопросы. Назовите вашу фамилию и спрашивайте, что вас интересует». В зале тишина. Люди боялись говорить правду. 

Жены тоже добрались до Владивостока 

– В Приморье вы провели две недели. Почему так долго? 

– У нас был план, по которому мы должны были проехать через Советский Союз и доехать до Чехословакии. Но когда я в Хабаровске развернул карту СССР, посмотрел, сколько мы прошли и сколько еще осталось, я сказал своим друзьям: «Мы никогда не вернемся домой!» От Хабаровска до Праги расстояние страшное. За два месяца мы проехали только кусочек! А нам надо ехать через весь Советский Союз. Это очень большая страна, чтобы ее всю проехать, нужно несколько лет. Быстро добраться от одной границы до другой можно только на самолете. Когда в Иркутск пришли морозы, мы были вынуждены вернуться на три месяца в Прагу. А автобусы остались в Иркутске. Мы вернулись туда только в апреле 1964-го, потому что при морозе 50 градусов не могли ничего делать. В общей сложности мы путешествовали по СССР почти два года.

– Правда, что во Владивостоке сломался один из ваших автобусов и нужную деталь привезли на самолете из Чехии? 

– Да, это правда. 

– К вам во Владивосток и жены прилетали. Просто невероятно, что их тоже пустили в закрытую страну!

– Все было сделано по согласованию с Академией наук Чехословакии. Но моя жена не прилетала, она была солисткой национального театра, и у нее было много работы. Жены моих друзей были во Владивостоке несколько дней, потом улетели обратно. 

А зачем мне Интернет? 

Пан Зикмунд живет один в большом двухэтажном особняке. Его дом похож скорее на музей, чем на жилье. Прихожая украшена миниатюрными флагами государств, в которых побывали Зикмунд и Ганзелка, среди них есть и красный стяг СССР. В библиотеке путешественника очень много книг, на стенах фотографии и сувениры, привезенные с разных континентов, ритуальные маски, пробковые шлемы, высушенная шкура крокодила, бусы и прочая экзотика. 

Трудно в это поверить, но у пана Зикмунда нет компьютера и, соответственно, Интернета. Его единственная связь с миром – телефон. 

– А зачем мне компьютер и Интернет? – удивляется путешественник. – Если бы у меня был компьютер, я бы многое не успел сделать. 

В конце встречи я попросил пана Зикмунда пожелать что-нибудь жителям Владивостока. Он отказался, мол, это будет неестественное послание. И стал о чем-то оживленно говорить с Филипом Ремундой. Естественно, по-чешски. Мне оставалось лишь их фотографировать. Когда мы уже прощались, Зикмунд вдруг перешел на русский и отчетливо сказал, обращаясь к Ремунде: 

– Мы сегодня смотрим на запад. А солнце встает на востоке. 

Я, конечно, его услышал и понял, что последнюю фразу он адресовал мне. 

У пана Зикмунда мы гостили почти два часа, и все это время Давид Наги не отходил от кинокамеры. Оказалось, он увековечил наш визит к великому чешскому путешественнику на пленке. 

…В 2011 году, спустя 48 лет после визита Зикмунда и Ганзелки во Владивосток, из четырех участников той экспедиции в живых остался только пан Мирослав. Первым ушел из жизни автомеханик Йозеф Коринта, в 2003-м после тяжелой болезни умер Иржи Ганзелка, ему было 82 года. За две недели до моего приезда в Злин скончался врач и кинооператор Мирослав Дриян. Оператор студии «Дальтелефильм» Петр Якимов умер в 2015 году. 

Из отчета Мирослава Зикмунда и Иржи Ганзелки о путешествии по Советскому Союзу: 

«Помощь советских товарищей из центра была безграничной. Наши сопровождающие почти ежедневно информировали ЦК и МВД о ходе и работе экспедиции. Сначала стиль работы был таков, что видели мы многое, но немного. Это был смотр успехов, в большинстве случаев идиллический, почти беспроблемный. Результатом такого смотра стало, во-первых, оторванность от жизни, во-вторых, масса времени проводилась за столом, где ели и пили, много говорили, а мы испытывали муки совести, так как не выполняли главное задание экспедиции – узнать и понять все до дна. В-третьих, чрезвычайно формальные встречи. Нам объясняли: так принято. Нас бесконечно восхваляли за нашу предыдущую работу, но не давали возможности новой активной и полезной работы».

Владивосток – Прага – Злин – Прага – Владивосток

Автор: Сергей КОЖИН