Дмитриевская суббота: вспомнить тех, кого уж нет

– Зачем тебе их показали? Что им от тебя было надо? – глаза моей знакомой блестели жадным любопытством. – Не знаю, – мне почему-то расхотелось продолжать разговор. Ну не поняла, и ладно. Я-то знала зачем: наверное, чтобы рассказала нашим читателям. 

«Считается, что в родительские дни души усопших спускаются на землю»

«– Да... она мне даже конфетку не положила, – заканючил пацан. – Всем положила, а мне нет...»

Но все же долго сомневалась: писать или нет. Тема такая неоднозначная… И тут на днях наткнулась в Интернете на информацию, что ближайшая суббота – Дмитриевская, когда надо поминать усопших. Причем последняя в году. А еще, разбирая старые редакционные фото, увидела снимки с владивостокских кладбищ: раскуроченные памятники, помойки на могилах… Словно кто-то подталкивал меня: пиши, может, кто-то из тех, кто прочтет, поймет… Пусть одни не поверят, другие посчитают тебя слишком, мягко скажем, впечатлительной, а третьи все же задумаются… Задумаются, что уважать надо не только живых, но и мертвых.

Прохожий, не топчи

Мой отец умер совсем молодым – в 35 лет. Было это давно, и сегодня даже не верится, что когда-то на Морском кладбище были тропинки между захоронениями. Сейчас их просто нет. Кладбищенские оградки вплотную подпирают друг друга, и, чтобы пройти к нужному захоронению, зачастую приходится идти прямо по чьей-то могиле. Как правило, заброшенной и даже превратившейся в свалку старых оградок, пластиковых бутылок, тряпок и другого мусора…

Кстати, была я как-то в одном из недавно восстановленных женских монастырей в заброшенной деревушке под Владимиром. Это не был туробъект Золотого кольца. Просто оказались рядом и попросились зайти. Представьте: синее небо, зеленые сосны, белые стены и голубые купола… Красиво… 

Пускать нас не хотели, но слова моей тетушки, мол, племянница приехала из Владивостока, распахнули двери. Видно, посчитали, что грех отказывать человеку из такого далека. Проводили, показали, рассказали, в колокола для нас позвонили. Может, он и остался бы для меня очередным храмом, коих на Владимирщине немало, если бы не сельский погост рядом с монастырем. Представлял он собой две разительно отличающиеся друг от друга половины. Одна – заброшенные могилы, старые ржавые памятники и кресты, на которых ни фотографий, ни фамилий уже не осталось. И другая часть – восстановленные могилки, скромные, но чистые памятники с указанием Ф.И.О. почивших. Я представила, сколько монахиням и послушницам пришлось проделать работы, как они восстанавливают данные тех, у которых, может, уже и родственников не осталось, и сколько им еще предстоит работы… И очень их зауважала. 

…Этой весной убрать на могиле отца перед Пасхой я собралась на Вербное воскресенье. Знаю, что праздник, что работать вроде как нельзя, ну не было больше времени. Да и давно ли мы стали соблюдать все церковные условности. 

То, что народ активно приводит могилы близких в порядок, сразу бросилось в глаза. Вернее, под ноги: единственная лесенка, по которой можно было спуститься к нужному мне участку, оказалась завалена досками. Пришлось идти другим путем, причем через чужие могилы. 

Вот как хотите меня называйте, можете даже покрутить пальцем у виска, но каждый раз, наступая на последнее пристанище человека (даже если там уже ничего не осталось), я извиняюсь. Пусть я это делаю для себя, но заброшенные могилы вызывают такую тоску… Вот жил человек, любил, его любили, радовался, страдал, кто-то его еще помнил и после смерти. А сейчас лишь заброшенная могила, разрушенный памятник, мутный снимок, стертые буквы фамилии… Где-то и того нет. Мы часто любим повторять: человек жив, пока о нем помнят. А тут вот – все, нет человека, никто уже не знает, кто покоится в этой могиле. О нем не осталось даже памяти… Кстати, а вы не задумывались, как долго будут помнить о вас? Особенно перед тем, как сбросить мусор на чужую, пусть и заброшенную могилу…

Да, такие мысли мне приходят во время посещения кладбища, я даже стараюсь немного прибрать соседнее с отцом захоронение какого-то деда, которого уже никто не навещает. Но я на подобных размышлениях не зацикливаюсь и в манию их не превращаю. Как говорится, живым – живое, и за порогом кладбища надо думать о дне сегодняшнем и будущем. Но вот то, что я увидела ночью после Вербного воскресенья…

Им тоже хочется внимания

– Приедь ко мне, ну приедь, пожалуйста, – звучал детский голос в моем сне. 

– А-а… кому я понадобилась, зачем? – перебирала всех знакомых мне малышей там же во сне. Знаете, так бывает: ты понимаешь, что спишь, но картина перед тобой реальная. 

Видимо, осознав, что до меня не достучаться, он появился… Я стою на кладбище. Ночь, но все вижу. От меня удаляется какой-то пацан лет восьми-десяти.

– Ребенок, ты чей? Ты чего тут делаешь?

Мальчишка стремительно оборачивается и страшно оскаливается. Прямо как в фильмах ужасов (хотя я их, честно говоря, и не смотрю). 

– Ну зачем ты так? – укоризненно сказал подошедший молодой мужчина и, взяв ребенка за руку, попытался его увести. И тут я понимаю, что это мой отец. Нет, он не был похож на моего папу, как я его помню, но я почему-то знала: это он.

– Да… она мне даже конфетку не положила, – заканючил пацан. Перестав скалиться, он вновь превратился в обыкновенного мальчишку. – Всем положила, а мне нет…

Я, действительно, уходя с кладбища, стараюсь положить конфетку, печенюшку на заброшенные могилы.

– Ребенок, я же не знаю, откуда ты. Ведь там и памятников не осталось…

– Нет, знаешь. Ты видела!

Даже не став обдумывать абсурдность ситуации, начинаю прокручивать в голове все захоронения, мимо которых могла проходить. Ну не помню, и все тут.

И снова подсказка: перед глазами фото годовалого малыша, которое я действительно видела. Вспомнила! Где-то есть захоронение на два памятника. Два брата – один подросток, другой совсем крохотный. Помню, что умерли они в разное время. Но на снимке младшему не больше года, а тут десятилетний пацан… Хотя, кто знает, как у них там… Может, они по-другому выглядят.

Вижу, что мой отец протягивает мальчишке конфету из тех, что я принесла в этот раз.

– Спасибо, папа, а мальчику я обязательно принесу в следующий раз.

– И пирожок… – заявил пацан (когда я рассказывала об этом на работе, мы еще посмеялись: мол, мальчишка еще тот вымогатель).

– Да не собиралась я в этот раз печь, – пробормотала озадаченно. Ну не хотелось мне связываться с выпечкой. А потом вспомнила: я действительно на Пасху решила ограничиться покупным куличом, да и на кладбище не собиралась. А вот на родительский день наметила испечь пироги, которые любил отец. Но откуда этот ребенок мог знать о моих планах?

Вот с такими мыслями я и проснулась. На работе, конечно, поделилась с коллегами. Молодежь ухмыльнулась, коллеги постарше отнеслись не так скептически.

– Найди его, а то прицепится, не отстанет, – советовали они. 

Но я почему-то не этого боялась. Боялась не найти его могилу и обидеть ребенка, не выполнив обещание. И ведь нашла – она оказалась недалеко от могилы отца, но в другой стороне. Когда-то давно мы спускались здесь к ручью за водой, поэтому и видела фотографии мальчишек. Но каково было мое удивление, когда я прочитала даты под снимком: мальчишке действительно десять лет. А я думала, не больше года…

Теперь я мимо братьев просто так не прохожу, обязательно приношу конфеты и печенье. Может, это, конечно, все ерунда и все, что я видела во сне, лишь игра подсознания… А если нет? Ведь даже академик Наталья Бехтерева – российский нейрофизиолог и крупный исследователь мозга не раз рассказывала о своих вещих снах и общении с покойным мужем, говоря, что мы многого в этом мире еще не знаем. Да и церковь не отрицает, что покойные все видят, слышат и что обижать их нельзя.

Теплые воспоминания и любимые блюда

В православном календаре есть несколько родительских суббот в году (правда, большинство из нас знает лишь родительский день после Пасхи). Считается, что в эти дни души усопших спускаются на землю, поэтому следует соблюдать все традиции и запреты, чтобы угодить им, а не разгневать.

Последняя из этих суббот – Дмитриевская, которая в этом году выпадает на 3 ноября. Была она установлена Дмитрием Донским в честь погибших в Куликовской битве, а благословил княжье начинание Сергий Радонежский, напоминает православный информационный портал molitva-info.ru. Дмитриевская суббота празднуется накануне дня памяти святого Димитрия Солунского. 

В этот день верующие посещают церкви и храмы, чтобы поставить свечу за упокой своих близких, приходят на кладбища и поминают добрым словом тех, кто уже ушел из этого мира. Но это можно сделать и дома. 

В Дмитриевскую субботу принято накрывать богатый стол, на нем обязательно должны присутствовать блюда, которые при жизни любили ваши близкие. А также угощать других. В древности считалось, что это может порадовать усопших, о которых, кстати, в этот день надо вспоминать только хорошее, делиться теплыми воспоминаниями. Так вы даете понять душе покойного, что вы до сих пор помните и любите его. И ни в коем случае нельзя ругать покойных.

Церковь не разрешает в храмах ставить свечи и молиться за самоубийц и некрещеных. Но не запрещается это делать дома. А некоторые священники, утверждает molitva-info.ru, даже уверяют, что молитва о некрещеном – особая милостыня, ибо такой душе намного тяжелее после смерти человека.

В своей пятой заповеди Господь, напоминают служители церкви, сказал: мы все обязаны почитать своих родителей, живых и мертвых, чтобы продлились дни наших детей и внуков на земле.

Но если для истинно верующих традиции и правила родительских суббот – истина в последней инстанции, то для многих из нас – лишь рекомендация. То есть каждый решает сам, что для него значат люди, ушедшие в мир иной.

Автор: Александра КАЛИНИНА