«Наркоконтроль» прошлого века

Такое явление, как хунхузничество, российскими историками исследовано слабо. В нашем представлении хунхузы – исключительно бандиты и разбойники. На самом деле это не совсем так.

Хун-ху-цзы (так слово звучит по-китайски) появились в Маньчжурии еще в XVII веке: они были сосланы сюда как члены оппозиционной к правящей династии Цин партии и одновременно составляли северный филиал «Общества Земли и Неба» (то есть триады) – тайной организации c девизом «Да падет династия Цин и возродится династия Мин».

Позже к политической оппозиции присоединились торговцы и военные, которые пополнили низовые звенья боевиков, выполнявших функции охраны и силовых органов.

До 1860 года Уссурийский край являлся частью Маньчжурии и был вотчиной хун-ху-цзев, где они властвовали безраздельно: позиции центральной власти здесь были крайне слабыми. Когда на этой окраине Китайской империи появились русские, хунхузы отказались признавать и российскую власть. Как для лояльных, так и для мятежных китайцев русские были всего лишь «северными варварами», и с их приходом хунхузы просто перешли на партизанское положение. В 1868 году они подняли в Уссурийском крае большое восстание, грозившее превратиться в настоящую войну. Только ввод российских регулярных войск помог обуздать мятежников и снова загнать их в подполье.

Где опиум, там и резня

В конце XIX – начале XX века в связи со строительством КВЖД и Транссиба, шахт в Артеме и Сучане в Уссурийский край хлынул поток рабочей силы из Китая. Следом двигалась сопровождавшая ее инфраструктура – и легальная, и нелегальная. По некоторым оценкам, каждый второй китаец здесь употреблял опиум. А поскольку его производство, трафик и сбыт в крае находились полностью под контролем хунхузов, они решили производить опиум на месте.

На территории нынешнего Артемовского городского округа и Шкотовского района китайские и корейские крестьяне начали активно выращивать опиумный мак. На укромных хуторах и заимках хунхузы делали из него наркотик и доставляли шахтерам, строителям железных дорог, отправляли во Владивосток, где сбывали на Миллионке.

В сентябре 1906 года правительство Китая объявило о запрете опиекурения, что привело к организации тайных притонов и резкому подъему цен на опиум. Это сделало еще более выгодным его производство в русском Приморье, где опиекурение тоже было запрещено, но контроль за исполнением запрета был слабым.

Настоящий опиумный бум начался в 1911-м, после полного запрета наркотика в Китае: всего за год площадь посевов мака в Приморье увеличилась более чем в два раза. Увеличение криминального элемента в окрестностях Владивостока закономерно привело к росту преступности.

В ночь с 7 на 8 марта 1911 года были поголовно вырезаны жители хутора Орловка (близ Артема). 18 марта семеро хунхузов ворвались в фанзу близ станции Угольной и после пыток застрелили ее хозяина, корейца Куганти. В сентябре у станции Океанской трое вооруженных китайцев ограбили группу крестьян из сел Угловое и Кневичи, возвращавшихся домой после торговли.

Но главным объектом нападений хунхузов были китайские и корейские арендаторы земли – основные производители опия-сырца, а также его скупщики – китайские торговцы. В августе того же года группа хунхузов обстреляла хутор Дегтярева в районе бухты Амбабоза (Понерская), чтобы запугать живших там арендаторов-корейцев и заставить их платить дань.

Это лишь малая часть совершенных хунхузами налетов, без которых не обходилось ни дня. Владивостокские газеты того времени просто наполнены хроникой их преступной деятельности…

Обстановка накаляется

Еще в августе 1910 года военный губернатор Приморской области генерал-майор Свечин провел во Владивостоке совещание по вопросу об очищении Южно-Уссурийского края от хунхузов. Собравшиеся констатировали неэффективность мер, применяемых против бандитов. Было решено перейти к регулярным и последовательным действиям с участием значительных войск по заранее разработанному плану и с применением самых решительных мер. Последнее означало разрешение не либеральничать с хунхузами, пойманными с поличным. По плану операции Южно-Уссурийский край разделили на пять районов, а каждый из них – на участки, в которые назначались конные воинские команды по 50 человек под началом двух обер-офицеров.

Но намеченный план в полном объеме так и не был реализован. Облавы на живших в тайге китайцев проводились лишь осенью 1910-го и весной 1911 года. Меры при этом применялись исключительные: фанзы сжигались, орудия незаконного промысла уничтожались, все подозрительные китайцы, даже имевшие билеты на право проживания, выдворялись.

Одну из подобных экспедиций возглавлял капитан Владимир Арсеньев. В секретном докладе губернатору Приамурского края Гондатти он сообщал, что нанести серьезный урон бандитам так и не удалось. Причины – развитая система оповещения у хунхузов и сотрудничество с ними практически всего местного китайского населения.

Горячее лето 1912-го

Весной 1912 года Приамурский военный округ выделил часть войск для нанесения упреждающих ударов по базам хунхузов в тайге. Операции были проведены, но летом хунхузы появились вновь.

13 июня они обстреляли из винтовок фанзы корейских рабочих у деревни Суражевки. Бандиты потребовали у корейцев деньги и, собрав нужную сумму, удалились, оставив письменное требование собрать новую дань к определенному сроку. Такие же налеты они устроили в деревнях Майхэ, Андреевке и на хуторе Дегтярева.

Когда об этом стало известно приставу Сучанского стана Гетманову, он телеграммой запросил помощи из Шкотово.

Вечером 22 июня взвод из 30 солдат во главе с капитаном Рындиным вышел из лагеря и направился через Андреевку в долину реки Батальянза (Кневичанка). На рассвете 23 июня отряд находился в верховьях реки Малая Сан-Пауза (Пушкаревка), где должны были скрываться хунхузы. Никого не обнаружив, бойцы двинулись дальше, взяв проводника из местных корейцев. По пути в одной из фанз обнаружили группу безбилетных китайцев, однако доказать их принадлежность к хунхузам не удалось: оружия при них не было. При допросе один из китайцев разговорился и сообщил, что неподалеку есть фанза, где живут «настоящие хунхузы». Связав арестованных косами между собой и оставив их под охраной небольшого караула, отряд двинулся в верховья Большой Сан-Паузы (Ивнянка). Вскоре открылась делянка, засеянная маком, посреди которой стояла фанза. Рындин принял решение немедленно атаковать бандитов.

Развернувшись в цепь, отряд бросился вперед. Из фанзы группами выскакивали китайцы и бежали к лесу, где у них было спрятано оружие. Первые, достигнув кустов, открыли огонь из винтовок. Завязалась перестрелка. Бежавшие по полю китайцы были вынуждены залечь в борозды и стали легкой добычей для солдат. Остальным удалось скрыться. Вечером всех пойманных бандитов доставили в Шкотово. Так закончилась первая крупная операция по поимке хунхузов в окрестностях Владивостока.

14 июля того же года в бухте Тавайза хунхузы убили владельца известкового завода Николая Асланиди. Пристав Гетманов взял на себя расследование этого преступления. Через агентов ему удалось выяснить, что банда в количестве 35 человек переправилась в залив Восток к селению Душкино для сбора налога с китайцев и корейцев, выращивавших там мак. Затем бандиты планировали перебраться в окрестности деревни Петровки, чтобы забрать партию опиума, собранного китайцами.

Зная, где находится наркотик, группа агентов Гетманова (трое крестьян-охотников и четверо китайцев) решила устроить засаду на хунхузов. На рассвете 25 июля в восьми верстах от Петровки банда вышла на отряд. Завязался бой. Ошеломленные хунхузы, разбившись на три группы, отступили в разные стороны, но двоих удалось захватить в плен.

После этих двух удачных операций хунхузы на некоторое время притихли и действовали более осторожно. Новая волна их активности накрыла край в 1914-м.

Служили два товарища…

Зимой 1914 года в операции по поимке хунхузов недалеко от Владивостока участвовали две примечательные личности: будущий красный командарм Буденный и будущий белый атаман Семенов. Впоследствии тот и другой об этой встрече в своих мемуарах умолчали. Непонятно, были ли они вообще знакомы друг с другом, но факт остается фактом: в 1914-м они плечом к плечу боролись в сводном отряде против хунхузов.

В то время оба служили в Уссурийской конной бригаде, куда входили 1-й Нерчинский, Уссурийский и Приморский драгунский полки. Здесь, в совместных походах против хунхузов, и приобретали боевой опыт вахмистр Приморского драгунского полка Семен Буденный и хорунжий 1-го Нерчинского казачьего полка Григорий Семенов.

Вот что писал об этом периоде своей жизни маршал Буденный (он служил в драгунском полку с 1903-го по 1914-й, за исключением периода Русско-японской войны 1904 – 1905 годов, когда оказался в рядах 26-го Донского казачьего полка):

«Где-то между Цицикаром и Харбином из нашего эшелона была отобрана партия новобранцев для пополнения 26-го казачьего полка, в эту партию вошел и я. Этот полк в боях против японцев не участвовал, а боролся с хунхузами. В этом полку… я прослужил до конца войны, участвовал в нескольких стычках с хунхузами».

В одной из таких стычек Буденный получил легкое ранение. После выздоровления он попросил направить его в ночную разведку, из которой вернулся с пленным хунхузом, пытавшимся гранатой подорвать почтовую кибитку. За это Буденного наградили медалью.

«После окончания войны 26-й казачий полк отправился обратно на Дон, а нас, молодых солдат, перевели в Приморский драгунский полк, расквартированный в селе Раздольном, – вспоминал маршал. – Находясь в этом полку, был командирован в отдельную заставу, в село Шкотово… В 1909 году кончился срок военной службы, но я, имея в перспективе опять батрачество, остался сверхсрочно на службе и был переведен в Приамурский военный округ в Хабаровск, где проработал два года. В ноябре 1911-го возвратился снова в свой Приморский драгунский полк…»

В Раздольном Буденному присвоили звание старшего унтер-офицера и назначили на должность вахмистра эскадрона. Он прослужил в Приморье до начала Первой мировой. Зимой 1913 – 1914 годов участвовал в операциях против хунхузов в районе Шкотово и Зыбунных копей (ныне Артем).

А вот как описывал свою службу в Уссурийском крае атаман Григорий Семенов, в 1913-м – хорунжий казачьего полка: «1-й Нерчинский полк был разбросан по селам и деревням в юго-восточной части Приморской области. Штаб полка, учебная команда и две сотни стояли на станции и в прилегающей станице Гродеково… Я получил назначение в первую сотню и немедленно выехал к месту расквартирования в деревню Кневичи. В полк я прибыл 2 февраля 1914 года и через несколько дней попал со взводом казаков в командировку для поимки хунхузов, терроризировавших Сучан – Кневичи и прилегающий район по границе с Маньчжурией. Действия против хунхузов дали мне большой опыт в способах ведения партизанской войны. Успешно завершив свою экспедицию против хунхузов, я вернулся к сотне…»

Время и описания погонь за хунхузами в феврале–марте 1914 года на линии Кневичи – Шкотово у Буденного и Семенова совпадают. Следовательно, два месяца они действовали рядом. А не оставили об этом воспоминаний по одной причине: они просто могли не знать (или не запомнить) фамилии друг друга и через несколько лет уже не связывали хорунжего Григория и вахмистра Семена с атаманом Семеновым и командармом Буденным.

Автор: ​Сергей КОРНИЛОВ, действительный член Русского географического общества