Россия в ракурсе «Трубы»
ПРОГРАММА «Кино России» на фестивале «Меридианы Тихого» – традиционно одна из самых сильных. Здесь показывают то, что в современном российском кинематографе действительно можно назвать гордым словом «кино». Без халтуры.
Очень честное киноВиталий Манский, режиссер документального кино, продюсер, президент фестиваля «АРТДОКФЕСТ», уже много лет друг и гость фестиваля «Меридианы Тихого». В этом году Виталий Всеволодович приехал на наш кинофорум одним из первых и привез фильм «Труба», который вошел в программу «Кино России».«Труба» – это объединенный общей идеей сборник из 12 новелл, снятых в поселках, городах, рядом с которыми проходит газопровод – тот самый, по которому российский газ идет в Европу. Россияне, герои фильма, живут возле этой трубы, но огромные деньги, протекая мимо них, никак не затрагивают их жизнь и не меняют ее в лучшую строну. Съемочная группа «Трубы» совершила путешествие от Германии до Полярного круга. Самой дальней точкой съемок был северный поселок Новый Уренгой.– Виталий Всеволодович, еще до выхода «Трубы» многие знатоки-киноманы задавались вопросом: как же примет фильм Газпром?– Меня это очень мало волновало, поскольку «Труба» – это не о Газпроме (вообще в картине ни разу не упоминается эта компания) и даже не о газе и нефти. Мы изначально не ставили своей целью обнажать язвы действительности, так сказать, обличать и прочее. В картине нет публицистической критики, мы наблюдали, сравнивали и предлагали зрителю анализировать, думать. Я, снимая «Трубу», искал ответ на вопрос: «Почему мы такие? Почему мы живем так, а не иначе?». И неслучайно использую слова «так, а не иначе», а не определения «плохо» или «хорошо». Потому что для себя самих мы не живем плохо. Мы живем естественно. Просто эта естественность сильно отличается от европейской. Да и Европа нас своей частью не считает, активно же развивающиеся страны Азии считают нас Северной Азией. И я думал: может, нам надо отказаться от претензий на европейскость? Сказать: да, мы – Северная Азия… Как корабль назовете, так он и поплывет, может быть, это решит какие-то наши проблемы.Кстати, я не в курсе, какова была реакция Газпрома на выход фильма. Думаю, что посмотреть картину представителям Газпрома было бы полезно. Возможно, после просмотра была бы скорректирована пафосная и обидная для миллионов россиян рекламная кампания этого гиганта. «Газ – народное достояние!». Неплохой слоган. Но в контексте, к примеру, жизни учителей в провинциальных школах он звучит почти что издевкой. Надеюсь, что после просмотра картины зритель задаст себе множество вопросов. А еще надеюсь, что герои нашей ленты смогут узнать прелесть другой жизни. Нет, я не мечтаю, что они станут купаться в роскоши, хотя бы жить лучше. Вот наша героиня Васса из уральского поселка Калач. У нее большой чистый дом, натуральное хозяйство, потому что в поселок нечасто привозят продукты. Всю свою жизнь она отдала двум родинам: СССР и России. Она была на комсомольских стройках, была комбайнером, родила двоих сыновей, один из них стал инвалидом в армии, а второй погиб. Знаете, что для нее – лучше? Чтобы электричество в поселок давали не на три часа в день, как сейчас, а хотя бы на восемь. Об этом она просит. Не надо везти ее в Монте-Карло, дайте ей хотя бы свет.– Вы сняли очень честную картину. – Это единственно возможная позиция для настоящего документального кино – честность, правда. Хотя на Руси говорить правду в любом виде всегда было несколько опасно. Вот мы проехали вдоль трубы, а лет эдак 200 назад один писатель проехал из Петербурга в Москву, написал книгу и, как мы все знаем, был приговорен к смертной казни за это. Я, слава богу, к смертной казни не приговорен, так что подвижки к лучшему, считайте, в стране есть (смеется).– Сегодня многие телекомпании стали снимать псевдодокументальные фильмы, в которых то про скорый прилет пришельцев, то про «тайны мира» рассказывают. Как вам кажется, подобные проекты не приведут к тому, что зрители начнут относиться к документальному жанру еще более осторожно, чем сейчас?– Я отношусь крайне отрицательно к таким проектам. Многие из тех, кто делает вот такое «документальное» кино, – мои знакомые, и разговоры о том, что они творят, мы ведем часто. Я все время повторяю: не пользуйтесь хотя бы не принадлежащим вам брендом, не называйте это документалистикой. Либо нам, настоящим документалистам, пора уже крепко задуматься и, как Кутузов в свое время, сдать Москву и назвать настоящее документальное кино как-то иначе.Сейчас в голове бедного, лишенного истинного искусства потребителя уже даже не каша, а застывший бетон. Когда он видит эти бесконечные лженаучные, псевдокументальные ленты, всю эту патоку, которая выдается за документальное кино, у него происходит отторжение. Мало того, когда он смотрит настоящее, хорошее документальное кино, даже тогда он не получит удовольствия, не поймет. Нет культуры, нет привычки к хорошему, все заполнено бормотухой.Настоящее документальное кино – это тоже часть культуры, та самая, которая должна вытеснить привычку к дешевой подделке и саму подделку с телеэкранов. Кстати, телеканалы играют в этом смысле огромную роль, потому что если они не показывают нормальную документалистику, то зритель ее и не увидит. Если документальный фильм, даже получивший все возможные призы на всех фестивалях, не покажут по одному из трех главных каналов, этого фильма для публики не существует. Каким бы хорошим он ни был. Фестиваль «АРТДОКФЕСТ» показывает лучшие документальные фильмы мира, снятые на русском языке. И за всю историю «АРТДОКФЕСТА» федеральные каналы – за исключением «Культуры» – не взяли практически ни одного фильма в свой эфир. Это уже диагноз, наверное.– И все же вы оптимист?– Да. Если не верить в то, что ситуация изменится, то нет смысла вообще что-либо делать. Даже при всей этой нерадостной картине я верю в лучшее. Иначе бы не работал. – Вы прилетели из Пхеньяна. Нас ждет новый проект?– Да, большой фильм о Северной Корее. Съемки еще не начались, я ездил проводить подготовительную работу, встречался с представителями официальных органов, ведь в Северной Корее государство следит за процессом съемок; искал героев для картины. А начнутся съемки в феврале. С удовольствием покажу его и во Владивостоке в перспективе.– Вы во Владивостоке не в первый раз?– Когда я впервые ехал во Владивосток на кинофестиваль, мне казалось, что я еду куда-то в очень удаленное от жизни пространство. Но увидел, что город ни от чего не удален, он самодостаточный, целостный, культурно насыщенный и развивающийся. В Москве больше снобизма, далеко не всегда оправданного. Я приехал во Владивосток раньше, чем начался фестиваль, гулял по городу. И ко мне несколько раз подходили люди, которые видели мои фильмы на прежних фестивалях, узнали меня, подошли спросить, какую картину я привез. В Москве такое практически невозможно, там считается, что лучше пройти мимо человека, с которым ты лично незнаком. Но ведь если вы смотрели мое кино, значит, мы знакомы и нам есть, о чем поговорить. И владивостокская открытость мне симпатична.
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
