Непобежденный харбинец
Была у советской власти одна замечательная особенность – испытывать своих граждан на предмет преданности этой самой советской власти. Делал революцию – в порядке вещей, служишь верой и правдой – недостаточно, готов, наконец, жизнь отдать – не верим! Не буду говорить о тысячах, сотнях тысяч, миллионах – об этом уже сказано предостаточно, остановлюсь на одной судьбе – Константина Семеновича Журина. Жизнь его гнула, ломала – ну, сдайся, покорись, ты ведь не наш – враг народа. И отец твой враг – к стенке не зря поставили. И сестре – десять лет лагерей – у нас зазря не посадят. А он – ни в какую! Верю в идеалы революции, светлое будущее – и все тут!
Была у советской власти одна замечательная особенность – испытывать своих граждан на предмет преданности этой самой советской власти. Делал революцию – в порядке вещей, служишь верой и правдой – недостаточно, готов, наконец, жизнь отдать – не верим! Не буду говорить о тысячах, сотнях тысяч, миллионах – об этом уже сказано предостаточно, остановлюсь на одной судьбе – Константина Семеновича Журина. Жизнь его гнула, ломала – ну, сдайся, покорись, ты ведь не наш – враг народа. И отец твой враг – к стенке не зря поставили. И сестре – десять лет лагерей – у нас зазря не посадят. А он – ни в какую! Верю в идеалы революции, светлое будущее – и все тут!Журины – из переселенцев. Глава семейства, Семен Анисимович, в начале 900-х годов был мобилизован на Русско-японскую войну, воевал в Маньчжурии, возвращаться в родную Тульскую губернию не стал, а решил осесть в Харбине. Вскоре к нему с малыми детьми перебралась жена. Должность скромная – кондуктор на железной дороге, но жили в достатке, не бедствовали. Разведчик с младых ногтейРеволюцию Семен Анисимович принял без колебаний, в гражданскую войну вступил в партию большевиков, оказывал партизанам помощь. Да такую, что впоследствии один из видных красных командиров Николай Кириллович Ильюхов в своих мемуарах неоднократно воздавал должное Журину-старшему… И его сыну – 14-летнему подростку Косте Журину, который охотно выполнял поручения отца – наблюдал на станции Пограничная (Сегодня – Суйфэньхэ – Прим. Авт.) за передвижением эшелонов туда-сюда, фиксировал интенсивность следования живой силы, техники, любые другие изменения в приграничном «ландшафте». Мальчик оказался на редкость смышленым и наблюдательным, под видом слоняющегося от нечего делать не вызывал подозрений у часовых.После окончания гражданской войны семья перебралась в Приморье. Отец заведовал во Владивостоке гостиницей, Костя с блеском окончил школу, далее – китайское отделение Восточного института ГДУ. Все эти годы поддерживал, как он сам впоследствии вспоминал, действенную связь с органами госбезопасности, выполнял ряд поручений. Причем не только у себя дома, но и во время командировок за границу. К нему внимательно присматриваются – все-таки родом оттуда – так что перестраховка не была излишней. Взвесив все «за» и «против», пригласили на работу в Приморское областное управление ОГПУ – создавался иностранный отдел, а посему специалисты со знанием иностранных языков да еще с опытом агентурной работы были, что называется, на вес золота. Новый сотрудник с головой окунается в пусть даже в чем-то знакомый, но, по большому счету, неизведанный мир борьбы на невидимом фронте, принимает деятельное участие в создании иностранного отдела (ИНО) в структуре областного управления. Как явствует из архивных документов, работа на новом месте складывалась по-разному: то поручали ответственные задания, то без видимых причин задвигали на вторые роли.Существует легенда, что якобы в первой половине 30-х годов приморскими чекистами проводилась глубоко законспирированная операция под кодовым названием «Организаторы», целью которой было противодействие иностранным спецслужбам. В ее реализации активное участие принимал молодой оперработник Журин. Между тем на официальном уровне сведений об этой акции не найдено. Во всяком случае, их нет в личном деле. В то же время параллельные, скажем так, источники свидетельствуют: такая операция была! Более того, установлены имена других сотрудников, действовавших совместно с Журиным. Остается только гадать о причинах секретности…Вступился за отца – получай 10 лет!Летом 1937 года в чекистской судьбе Журина произошел крутой поворот. Арестовывается отец – по стандартному в те годы подозрению в шпионской деятельности. Вдобавок, случилась смена руководства – во главе Приморского областного управления НКВД в августе 1937 года был поставлен небезызвестный М. И. Диментман. Это назначение сыграло роковую роль в судьбах сотен, а может и тысяч жителей Приморья – как гражданских, так и военных, не обошел «карающий меч» и местные структуры госбезопасности. Диментман явился на волне закручивания в стране репрессивных гаек. Это был верный и готовый на все прислужник главы ведомства Николая Ежова. Начиная со второй половины 37-го года, ежовцы, по-видимому, догадывались, что скоро кое-кому из них придется держать ответ. А посему – единственный путь отдалить конец, а может и вовсе выйти сухими из воды – еще больше активизировать поиск «врагов народа».Но это не помогло и в июле 1938 года Диментмана взяли под стражу, а в ноябре был снят его шеф – Н. И. Ежов. Диментман предстал перед судом, был приговорен к высшей мере и расстрелян незадолго перед Великой Отечественной войной. Показательно, что он остался одним из немногих дальневосточных региональных руководителей НКВД, кого, несмотря на все «оттепели» и амнистии, так и не реабилитировали.Вернемся к Журину. Узнав об аресте отца, он, не раздумывая, пишет в Хабаровск – руководству краевого управления НКВД. Обращение через голову вызвало неописуемую ярость у Диментмана: «Ах, ты еще и жалуешься!» Тут же – отстранение, увольнение, уголовное дело. Я держал в руках эту, с позволения сказать, следственную стряпню. Доказательная база поражает своей тупостью и примитивностью.Едва ли не каждый допрос следователь начинал с вопроса: «Признаете ли вы контрреволюционную деятельность вашего отца?» В таком же духе были и другие следственные «изыски». Тем не менее, дело сварганили, и Особым совещанием (В 30-е годы в СССР существовала такая форма внесудебных органов – Прим. Авт.) бывший сотрудник НКВД Журин К. С., 1906 года рождения, ранее не судимый, приговаривается к 10 годам ИТЛ. В ожидании отправки в лагеря находился во Владивостокской тюрьме. Так прошло два года, и тут Журин решается напрямую обратиться к новому руководителю НКВД СССР Л. П. Берия. 
Из секретариата наркома отреагировали оперативно, дело вернули из Хабаровска, где оно хранилось в недрах бывшего Дальневосточного управления НКВД, на новое рассмотрение. Шитость белыми нитками была настолько очевидной, что потребовалось всего несколько дней, чтобы дело закрыть за недоказанностью обвинения. Журин вышел на свободу в январе 1940 года. Пока пытался где-либо устроиться (о возвращении обратно в управление, понятно, не могло быть и речи), грянула война.Бывший эрудированный и квалифицированный чекист уходит на фронт рядовым. Впрочем, здесь ему повезло. Новые командиры не стали копаться в прошлом, да и недосуг было, здесь – фронт, война, реальный враг вот он – впереди. Не обращая внимания на «компроматы» в биографии, направляют в армейскую разведку. Служит экс-энкаведист достойно, воюет за Родину, не щадя жизни. Ему присваиваются звания – лейтенанта, старшего лейтенанта, к осени 1943 года он уже капитан. Служившие в разведке хорошо знают, как непросто в их деле даются звезды. Способный офицер-разведчик назначается помощником начальника разведотдела 25-й гвардейской стрелковой дивизии. О его послужном списке можно рассказывать много и долго. Капитан в роли… комдива«24 сентября 1943 года соединения 6-й и 12-й армий начали подготовку для форсирования Днепра на участке Войсковое — Вовниги. А в ночь на 26 сентября части 25-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й армии (командир дивизии — гвардии генерал-майор Г. А. Криволапов, переправившись из района села Алексеевки через Днепр, захватили плацдарм в районе южной окраины села Войскового и к утру полностью овладели господствующей высотой…»(Историческая хроника Великой Отечественной войны)А вот эти события в изложении самого Журина. «Осенью 1943 года, – вспоминал впоследствии Константин Семенович, – южнее села Войсковое я с группой разведчиков и стрелковой ротой 78-го стрелкового полка форсировал Днепр и удерживал этот плацдарм до подхода батальона. Была организована разведка, я взял на себя инициативу применить залпы «РС» (Право на применение «реактивных снарядов» имел только командир дивизии – Прим. Авт.), успешно организовал отражение контратак…» За эти подвиги командир 26-го гвардейского стрелкового корпуса (в его состав входила дивизия) генерал Фирсов дал приказание представить Журина к званию Героя Советского Союза. Но, увы!…Звания не получил. Как считал сам Журин, в связи с «биографией». Между тем это был далеко не единственный подвиг боевого офицера-разведчика.«При наступлении весной 45-го на Братиславу, – пишет в своих мемуарах генерал С. А. Андрющенко, – нам очень нужны были точные сведения об изменениях в группировке войск противника. И разведотдел штаба корпуса во главе с подполковником С. М. Дащуком делал все, чтобы командование имело такие данные и могло оперативно принимать решения. Умело и поистине геройски действовали разведчики. Например, во время преследования противника в направлении Братиславы разведгруппа 25-й гвардейской дивизии получила задачу захватить «языка». Всего десять бойцов, возглавляемых помощником начальника разведотдела корпуса капитаном К. С. Журиным, на трех трофейных мотоциклах углубились километров на двадцать во вражеский тыл. В селе Тани разведчики обнаружили колонну фашистских машин. Решили действовать внезапно. Дерзко ворвались они в село и открыли по врагу автоматный огонь. Среди немцев началась паника. Уничтожив около тридцати гитлеровцев, бойцы захватили двух «языков» и скрылись так же быстро, как и появились……В течение только одного апреля разведподразделения корпуса провели 245 вылазок в тыл врага. В результате было захвачено 2875 гитлеровцев, 193 важных документа… Штаб всегда был хорошо осведомлен о положении и намерениях противника…»Невольно вспоминается судьба другого бывшего репрессированного – также разведчика и знаменитого впоследствии писателя Владимира Карпова. Когда «бдительные» перестраховщики отклонили представление, кстати, именно за поимку «языка», на присвоение звания Героя Советского Союза, вмешался командующий фронтом И. Д. Черняховский, и Карпову звание Героя дали.У Журина своего Черняховского не нашлось… Воевал он до самого Дня Победы. Его грудь украсили награды: ордена Красной Звезды, Красного знамени, Отечественной войны 2-й и 1-й степени, медаль «За боевые заслуги».После войны уволился в запас, устроился в одно из локомотивных депо Москвы. Жил тихо и незаметно. Не светился, не обивал пороги, требуя восстановления справедливости. Только лишь в 1966-м году, когда уходил на пенсию, написал в Приморское управление КГБ – «смойте», дескать, то далекое еще из 1940 года пятно. Решение после соблюдения некоторых формальностей было принято оперативно и без проволочек – реабилитирован! Полностью и окончательно!Это, наверное, стало самой дорогой наградой в его жизни.Еще раньше были реабилитированы близкие Журина – отец и сестра.Автор выражает большую признательность центру общественных связей Уравления ФСБ по Приморскому края за содействие при подготовке данной публикации.
Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ
