Жуков приказал мне жить долго!
В марте Ефиму Моисеевичу Гольдбергу, кавалеру трех (!) орденов Великой Отечественной, исполнилось 96 лет. Он называет себя «почти ровесником века».
В марте Ефиму Моисеевичу Гольдбергу, кавалеру трех (!) орденов Великой Отечественной, исполнилось 96 лет. Он называет себя «почти ровесником века». Его биография насыщена значительными, свойственными той великой эпохе событиями. Годы становления советской власти, комсомол, более 50 лет – в рядах КПСС, Отечественная война, 20 лет – в Советской армии, 25 лет – на судах в ДВ пароходстве, семь плаваний в Арктику, трудные рейсы в разные порты во многих странах. И никогда Ефим Моисеевич не уходил от трудностей. Он всегда работал в полную силу, превыше всего почитал личный пример и, по оценкам товарищей, всегда был «хорошистом»: хорошим учеником, хорошим солдатом, студентом, танкистом, командиром, моряком, хорошим соседом. Ниже приведенные миниатюры – фрагменты долгой жизни Ефима Гольдберга, честного и мудрого человека, написанные им самим, к которым, нечего ни добавить, ни прибавить. Жаль, что публикуются они с сокращениями. Себя не обманешь– Я родился в 1914 году в трудовой еврейской семье ремесленника-носильщика в Борисове (Белоруссия), что на знаменитой реке Березине, в которой утонула вся великая слава Наполеона. В наследство от родителей мне досталось крепкое тело. Не жалея себя, занимался физическим трудом и спортом, даже считался перспективным альпинистом. Почти не болел и не тратился на лекарства, но сказываются и ранения, и бессонные ночи, и нервное напряжение, и качка, шум, вибрация в бесчисленных плаваниях. Словом, кончается моторесурс. Молодые друзья ушли во время войны, старые – недавно. Пора и самому собираться в дорогу без обратного билета. Это соседей можно обмануть – после трудного подъема на сопку отстояться за углом и к дому подойти бодрым шагом. Себя не обманешь, и надо торопиться ответить на вопросы молодых: как прожить долго и – что более важно – как эти долгие годы прожить? 
Ошиблась вся странаО годах службы в армии я вспоминаю светло и радостно. Героическая и легендарная – она была любима народом. Предприятия, институты, театры шефствовали над ее героями. Служить в армии было почетно, и шли на службу охотно. Это была настоящая школа мужского братства и товарищества. Брали в армию не всех, по строгому отбору физических и моральных качеств в 21 год. У многих уже были профессии, у некоторых – семьи. После окончания службы с тремя треугольниками в петлицах и военной специальностью шофера по полученной разнарядке был рекомендован к приему в Артмотомехакадемию. Экзамены выдержал с отличными оценками, но принят не был. Как мне объяснили, потому, что должны были принять командиров, прибывших после боев в Испании. С полученными оценками меня охотно приняли на исторический факультет Московского государственного пединститута, который окончил в 1941 году. И вот грянула война. В начале года мы с женой готовились к экзамену и своего сынишку, только что отнятого от груди, отвезли к моим родителям в Борисов. Я был обязан броситься сразу же вывозить их оттуда, но побежал в военкомат записываться в добровольцы. Немцы очень быстро заняли город, сестер с их детьми расстреляли, а отец с матерью, старенькие, набожные, пошли на расстрел с маленьким мальчиком от русской жены их глупого сына. Простить себе своей ошибки я до сих пор не могу, хотя ошибся не я один. Ошиблась вся страна. Медаль слону не далиНе дождавшись вызова военкомата и поработав на рытье окопов, когда началось формирование народного ополчения, я пошел в коммунистический батальон Бауманского района, надеясь, что с ним попаду на фронт. Но был отозван в Военную политическую академию. И весной 1943 года танковый факультет этой академии был окончен с аттестацией на должность комиссара штаба танковой бригады. По дороге на фронт, после получения роты новых танков Т-34 на Нижнетагильском танковом заводе, тяжело заболел водитель-механик моего танка. И в часть с места выгрузки машину привел я сам. В 36-ой танковой бригаде 11-го танкового корпуса резерва Главного командования 1-го Белорусского фронта мне нашли место командира танка. Должно быть, я был единственным командиром танка с двумя дипломами о высшем образовании. Далее было полтора года тяжелых боев, очень скоро мне дали взвод, с которым я форсировал Вислу и вышел на Одерский плацдарм. А перед началом боев на Одере меня назначили офицером связи командования бригады с батальонами. На подступах к Берлину, в грудах мусора в зале разрушенного замка я подобрал маленького фарфорового слоника. Он стал нашим шестым членом экипажа, нашим талисманом. Мы загадали: если он уцелеет, то уцелеем и мы. Укутанный в телогрейку, он штурмовал с нами Берлин. Вот только медали ему не дали. Три причины долголетияСудьба сложилась так, что во время войны я не раз оказывался рядом с Георгием Жуковым в любопытных жизненных ситуациях. Это было на Одерском плацдарме, дело близилось к началу наступления. Наблюдательный пункт (НП) нашей 36-й танковой бригады находился на холмике, в стороне от дороги, которая вела к фронту. Неожиданно к нашему НП подъехала машина с охраной, следом – Командующий. Жуков о чем-то переговорил с командиром бригады, потом они подозвали меня. Я уже был в должности офицера связи бригады с батальонами. Это смертная должность, до меня 4 человека погибли. Я, пятый, прошел все бои на улицах Берлина и уцелел. Жуков взял мою карту и своей рукой пометил на ней, где остановиться танкам, поближе к пехоте, чтобы поддержать пехоту при начале прорыва обороны. На мне была длинная шинелька, вокруг – сплошная грязь, а расстояние между дорогой и холмиком простреливалось минами. Я побежал с холмика и слышу, что Жуков говорит: – Не дойдет!Я повернулся и крикнул: – Дойду! И побежал – от воронки к воронке. Добежал до дороги. По дороге одна за другой шли машины с пушками на прицепе.Я вскочил на подножку одной машины, в кузов меня не пустили, так как там сидел экипаж. Вдруг снаряд ударяет в мотор. Экипаж – кто сразу погиб, кто был ранен, а меня отбросило на обочину. Тогда-то я и понял, что взрывная волна идет впереди осколков. Поднялся и в горячке побежал дальше. Жуков, видимо, в бинокль видел взрыв и на НП решили, что я погиб.А я добежал, передал в батальоны распоряжение, а к ночи добрался назад в бригаду. И тут выяснилось, что я контужен и что маленький осколок сидел в лопатке. …Штурм Берлина, тяжелые бои. Я был уже в должности помощника начальника штаба бригады в группе оккупационных войск Германии, когда к нам прибыли новые танки. И я их повел на полигон за Одер, чтобы пристрелять орудия. Часов в 10 утра на полигон приехал Жуков. Мы выстроили в ряд недалеко от въезда. Рядом построилась группа старших офицеров. В том числе и командующий полигоном, который стал докладывать: – Товарищ маршал..., – а у него рука дрожит и сам он качается! Жуков его прервал и спрашивает: – Вы что, пьяны?А тот: – Нет, только немного пива!Тогда Командующий оборачивается к своему адъютанту, и говорит: – Запишите – снять!К Жукову подошел кто-то из сопровождающих и говорит: – Нельзя его снять! Он – депутат народа!А Жуков в ответ: – Бывает, что и народ ошибается! Я помню, у меня мелькнуло: что он говорит! Для того времени это была дикая фраза… Народ и партия едины, а значит, ошибиться не могут…Позже из воспоминаний я узнал, что у Жукова были не очень хорошие отношения с политорганами. И в выражениях он бывал неразборчив. Расстроенный Георгий Константинович подошел к нам: подошла моя очередь докладывать. Я только успел сказать: – Товарищ маршал, … – а он меня узнал, прервал и расплылся такой доброй улыбкой: – Живой! – потом покивал головой: – Теперь долго будешь жить! …Мне 96 лет. Когда у меня спрашивают, как мне удалось дожить до такого возраста, я говорю – чужими молитвами, и называю три причины моего долголетия. Однажды мне, молоденькому еврейскому лейтенантику, пришлось быть в староверском селе. Райком партии попросил помочь в организации сева. А вокруг только старики и бабы, а остальные – кто на фронте, кто на заготовках. И сеять было нечего и не на чем. Я думал-думал и придумал: нашел у них бурты замороженной картошки, из которой можно было сделать спирт. С разрешения начальства, конечно. Эту картошку выменял на спирт, который по спекулятивной цене продал на казанском базаре, а на вырученные деньги закупил семенной пшеницы и овса, чтобы поднять лошадей, потому что они лежали. После чего провел посевную. Когда через две недели я уезжал на фронт, меня все староверское село крестило в дорогу…После войны я работал на флоте помощником капитана, были случаи, когда мы спасали утопающих, и все они говорили: – Мы будем молиться за вас. И еще: маршал Жуков приказал мне жить долго!
Автор: Сергей КОЖИН
