Сошел на берег «заамурский моряк»

В середине лета 1861 года в бухте Золотой Рог бросил якорь клипер «Разбойник». По его трапу на берег сошел молодой человек лет двадцати пяти с бледным лицом, обрамленным густой черной бородой. Это был старший офицер клипера Евгений Бурачек. Перед его глазами предстал новый пост, все постройки которого можно было охватить одним взглядом. На северном берегу, откуда хорошо просматривался вход в бухту, стоял офицерский флигель. В сорока саженях от него к востоку была небольшая деревянная казарма для команды поста. Позади нее дымилась труба кухни, около которой на крутом берегу оврага был расположен скотный двор. По дну оврага струился едва заметный ручей с чистой и прохладной родниковой водой. Еще в саженях двухстах к востоку от казармы виднелась только что заложенная церквушка, а еще дальше на протяжении полуверсты были раскинуты строения корвета «Гридень», проведшего здесь всю зиму.На смену «Гриденю» и пришел клипер «Разбойник». Между командирами двух кораблей состоялась беседа, и в шханечном журнале «Разбойника» за 21 июня появилась запись: «Сего числа принято от корвета «Гридень»: все строения, находящиеся на берегу, постройка шаланды, лазарет и при нем больных 36 человек...».Во время кругосветного плавания на «Разбойнике» у Бурачка открылась серьезная болезнь, которая обострялась при малейшей качке, и сейчас офицер сходил на берег в надежде, что жизнь на суше позволит укрепить здоровье. Во Владивостоке он собирался пробыть ровно столько, сколько требовалось на получение разрешения от начальства, а потом, списавшись с корвета, намеревался сухопутным путем добраться до Петербурга. Но судьба распорядилась по-иному.23 июля 1861 года около десяти часов утра в бухту Золотой Рог пришел клипер «Абрек», на котором во Владивосток пожаловал контр-адмирал Петр Казакевич. Всего три дня находился в посту военный губернатор Приморской области, увиденное за это время он описал в рапорте управляющему Морским министерством.«Пост Владивосток, – докладывал Казакевич, – значительно обстроился против прошлогоднего моего посещения. Для команды линейного батальона построена казарма, офицерский флигель и небольшие постройки по хозяйству. Командой корвета «Гридень» также построена казарма для матросов, офицерский флигель, баня, небольшая мастерская; а командой клипера «Разбойник» выведена пристань, и хотя она не окончательной работы, но весьма уже удобна для выгрузки. Фрегат «Светлана» построил для поста хороший баркас. В лазарете, где зимовала команда корвета «Гридень», размещен госпиталь для больных с приходящих судов и распоряжением начальника эскадры все заведено для госпиталя в достаточном и хорошем виде.Из донесений командовавшего корветом «Гридень» лейтенанта Эгершельда видно, что зима во Владивостоке не так сурова, как в Николаевске, и люди были совершенно здоровы. В продолжение всего моего здесь пребывания погода стояла весьма дурная, преимущественно был очень густой туман. Начальником поста назначен мною старший офицер клипера «Разбойник» лейтенант Бурачек согласно его собственному желанию…».На самом деле желания оставаться во Владивостоке у Бурачка не было, но просьба командира для него звучала равносильно приказу, и в том же шханечном журнале появилась запись: «24 июля. Сего числа лейтенант Бурачек, сдав должность ревизора мичману Деливрону, отправлен на берег начальником поста во Владивостоке».Лучшего человека, чем Бурачек, на эту должность трудно было сыскать. Деятельный по натуре, он к тому же был всесторонне образованным офицером. Окончив Морской корпус и обнаружив недостаток в математических знаниях, он поступил в университет, где помимо лекций по математике слушал курсы всеобщей истории и гражданского права. Первые десять лет службы Бурачка прошли в разнообразной, как он сам пишет в своих воспоминаниях, деятельности: ему довелось принимать участие в строительстве клиперов, быть ротным командиром и конечно же много плавать.Во Владивостоке весь этот огромный запас знаний пришелся как нельзя кстати. Бурачек писал: «...хорошо собирать в головной шкаф всякий хлам, если не для топлива, то хоть для растопки, — все пригодится в жизни, особливо в безлюдной точке, без всяких средств ни сверху, ни снизу, ни справа, ни слева, как во Владивостоке. Да, никогда человек не оценит с такой признательностью то, что нам преподавали и к чему принуждали, что самому по дороге прилучилось подхватить, осмыслить, посправиться с делом, нигде так не оценивается все, как в заброшенном одиночестве, в роли Робинзона...».Кораблестроительные навыки помогли новому начальнику поста не только в кратчайший срок закончить постройку баржи для Посьета, начатую моряками «Гриденя», но и исправить допущенные ими ошибки. Знакомство с лекарственными растениями и вообще с медициной позволяло Бурачку поддерживать свое здоровье, а также и здоровье окружающих. За неимением во Владивостоке врача ему приходилось помогать и больным в госпитале. Лечил он и оказавшегося во Владивостоке гардемарина Станюковича, впоследствии известного писателя-мариниста.Знание иностранных языков облегчало общение с заходившими в порт иностранными судами. Строительство, поиски каменного угля, помощь первому купцу поста Якову Семенову в торговле — трудно даже перечислить все, что входило в круг обязанностей начальника поста в течение двух лет. Все это Бурачек опишет позже в своих интересных очерках «Воспоминания заамурского моряка», «Жизнь во Владивостоке» и многих других, опубликованных в «Морском сборнике». Уволившись в 1888 году в отставку с производством в контр-адмиралы, Евгений Степанович еще 20 лет служил чиновником Государственного контроля. «Заамурский моряк» скончался 24 марта 1911 года в Санкт-Петербурге и был похоронен на Смоленском кладбище. В 1988 году прах перевезли во Владивосток, где 2 июля при большом стечении народа перезахоронили на мемориальном участке Морского кладбища.

Автор: Амир ХИСАМУТДИНОВ, историк-краевед, специально для «В»