Отар Иоселиани: осень патриарха

Даже его имя трудно произнести обычным тоном. Получается исключительно с восторженным придыханием: Отар ИОСЕЛИАНИ. Патриарх. Легенда во плоти. Живое воплощение авторского кино. Человек, талантливый в каждом своем проявлении. Почетный гость пятого кинофестиваля «Меридианы Тихого».

Разумеется, он говорил о кино. А о чем же еще? Но удивительное умение Отара Давидовича вести беседу неторопливо, с юмором придавало ей куда более широкое звучание. Получалось, чего ни коснись - все выходит о жизни…

- Банальная истина: настали времена, когда терпение у нас всех истощилось и пора бы заняться наведением порядка в кинематографе. После жуткого развала «Ленфильма», «Мосфильма», Киевской, других киностудий произошла естественная вещь - государство перестало нами интересоваться, перестало финансировать, и таким образом мы потеряли целое поколение молодых людей, которые могли бы снимать хорошее кино.

Сегодня киноинституты в Москве, Киеве, Тбилиси стали платными, конкурс и талант уже никакого значения не имеют. Может, ничего плохого в этом и нет. Во времена, когда проводились конкурсы для поступления во ВГИК, появились Элем Климов, Андрей Тарковский, например. В Киеве было чудное время - там работал Параджанов…

Кинематограф - вещь очень хрупкая. Он существует тогда, когда есть зрительское и авторское кино, одно без другого не обходится. Сегодня у нас только очень пожилые люди еще упорно продолжают снимать авторское кино, а молодым строго указано делать кино коммерческое, что очень печально. Поэтому сегодня лично мне радоваться особенно нечему. Конечно, все может быть, главное, чтобы мы преодолели этот провал. Ведь упущено целое поколение! В Грузии, кстати, это особенно заметно. Там 130 молодых людей бездельничают уже лет 12. А если кто и снимает, то по семь-восемь, а то и 13 лет снимают одну картину. Это ужасно. Я если снимаю фильм больше двух месяцев, это уже пытка. А теперь представьте, 13 лет с одной и той же группой возобновлять съемки, когда появляется финансирование. Люди стареют, особенно актеры, а то и помирают…

Есть ли при сложившейся ситуации молодым смысл поступать учиться на режиссеров? Есть! Вопреки ситуации! Хватит сил пробиться - хорошо. Панфилов, Шенгелая, Тарковский - шли против течения. Сколько было кинематографистов в России - армия! А след оставили - на пальцах одной руки посчитаешь. Но - оставили. И это имеет смысл. Если в зале два-три человека понимают ваши мысли, значит, ваши усилия не потеряны, за это стоит бороться.

Кинематографом заниматься весело и трудно. Цензура под боком, давления много со всех сторон. Когда материал сопротивляется, побеждать его весело, приятно. Так работают скульпторы с камнем. Камень может треснуть, поэтому надо осторожно откалывать именно те куски мрамора, которые высвобождают спрятанный в мраморе образ. Сопротивление материала - очень важная вещь!

К моей радости, у фестиваля во Владивостоке особая атмосфера. Во-первых, слава богу, что не все происходит в Москве, что живет ваш город. Во-вторых, ваша отдаленность, своего рода автономия не могла не отразиться на выборе фильмов: он очень удачен. Но оценки фильмам давать не стану - это дело жюри. И еще: я терпеть не могу смотреть кино. Это утомляет душу, тело, а часто бывают такие разочарования, что в ужасе думаешь: неужели и я ЭТИМ занимаюсь?!

Фестивали не очень люблю, говорил уже. То, что мои фильмы были представлены на многих и даже получали призы, - вина не моя, а продюсеров. Им почему-то важно, чтобы в уголке на афише было написано: удостоен льва или там орла…

Для молодых кинематографистов участие и победы в фестивалях, наверное, важнее: они так проникают в мир кино. Но должен сказать, что содержание фестивалей, особенно в Европе, решается не очень высокого ранга людьми - отборщиками, иногда трудно понять, по какому принципу они работают, почему решение не отдают людям, у которых сердце на месте и голова на плечах. Их, отборщиков, вина в том, что Каннский фестиваль стал полукоммерческим, нудным. То же самое произошло в Венеции - наглая коммерция. Фестивали в Локарно и Торонто, в Риме пока еще стесняются быть оголтело купеческими, но посмотрим…

О, однажды я был в жюри «Золотой камеры». Состав жюри меня разочаровал. Я не хочу никого обижать, но большинство киношников - темные, неграмотные, не читающие книг, музыку не слушающие люди. И говорят они только о кино. Мне пришлось бороться с этим жюри, призвать на помощь всю эрудицию, чтобы отсечь жуткие фильмы… И приз получили два иранских фильма. А я, между прочим, грузин. Иранцы - наш исконный враг. Но что делать… (улыбается).

- На каком языке я думаю? Со зрителем общаюсь на чистом языке кинематографа. На каком языке думали Матисс, Гоген, Ван Гог, Микеланджело, Данте? А Михаил Булгаков думал на русском? А на каком языке думал Пушкин, если его невозможно перевести на другие языки? А Рабле, которого до конца прочесть никто не в состоянии, настолько там все зашифровано? Мускулатура мышления мало зависит от языка, язык - средство передачи информации. Вот финал «Сталкера». Невозможно его расшифровать. Что у Андрея было в голове, никому не известно, секрет.

В 70-е годы я уехал во Францию из Грузии, но не эмигрировал! Потому что все время возвращаюсь на родину. И мимо меня не проходит ни одна беда, которая сотрясает разные уголки мира. Все пропускаю через душу. Сейчас меня волнует проблема терроризма. Быть террористом - безумие, это низко, трусливо, за терроризмом нет духовного фундамента, есть озлобленность, отчаяние и псевдогероизм. Ну придумали в Японии камикадзе... И что? Это нынче жестокая капиталистическая страна, и никакого духовного расцвета не наблюдается. Наша революция уже забыта, и ощипанная двуглавая птица заменила серп и молот, и все те жертвы, несчастья и беды, которые принесла революция, к чему привели? Ни к чему! Люди гибли в лагерях ни за что! Колымские рассказы Варлама Шаламова навсегда останутся Библией, свидетельством неподкупного человека. Не Солженицына творение, в котором полно вранья, а именно они.

Насчет средств массовой информации у меня двоякое мнение. Трудно сегодня - и в России, и в Грузии очень жесткая цензура и на ТВ, и в газетах. Мы стали страной, сменившей коммунистов на секретные службы. Главное - иметь каждому совесть. И все.

- Во Франции в год снимается около 140 фильмов. Им очень повезло - еще со времен Шарля де Голля введена конкурсная система государственной помощи кинематографу. Причем состав комиссий, которые решают, какую картину выбрать, чтобы помочь, меняется раз в два года. Это ободряет продюсеров, они легче идут навстречу кинематографистам. Приятно, что деньги в большинстве своем дают относительно молодым людям, и не таким жуликам от кинематографа, как Люк Бессон.

В кинотеатры во Франции ходят люди с 13 до 25 лет, что и определяет его духовный облик. На авторское кино они не идут. И голливудский метод: рассказывать неправду и развлекать - заполняет экраны. Но даже отсюда извлекают выгоду: 11 процентов от доходов проката голливудской штамповки идет кинематографу Франции. Отсутствие бешеного успеха у авторского кино - тоже, на мой взгляд, не беда, скорее, наоборот. Если у фильма успех, к этому надо относиться с подозрением. Я, между прочим, очень люблю и продолжаю любить фильмы Спилберга, обожаю Бондиану - там заранее ясно, что будет нескучно и кончится хорошо.

- К чести России, мою последнюю картину «Сады осенью» на одну четверть финансировало агентство по культуре и кинематографии. Еще - французы и итальянцы.

Мой герой - министр, который пошел в народ и стал хорошим человеком. Фантастика? Да. Но мне хочется, чтобы высокопоставленные мерзавцы когда-нибудь опомнились и стали людьми. Да, это невозможно, но… Однажды в Москве в троллейбусе встретил бывшего председателя Госкино СССР Ермаша. Вот ведь ходят среди нас, хотя вряд ли они выздоровели от болезни «быть чиновником».

Почему сыграл в «Садах осенью» садовника? Актеры - опасная публика, им не обойтись без штампов и клише. Уже не могу смотреть на Депардье, например. У нас были в России прекрасные актеры - Крючков, Баталов, Вера Холодная. А сейчас? Киркоров и эта… как ее… Пугачева. С ними опасно работать. Самому играть проще, чем актеру объяснять. А почему садовник? - люблю изображать забулдыг. Мой идеал мыслителя - Диоген, который не отказывался от вина. Попивал и размышлял. Веселые были времена.

Автор: Сергей Абарок Александрович