А на нейтральной полосе цветы...

Абсурдная ситуация, когда один народ разделен государственной границей.
И не то, что в гости – письма не напишешь и по телефону не справишься о здоровье родных. Так уже полвека живут корейцы по разные стороны от 38-й параллели – демилитаризованной зоны, которая исковеркала судьбы миллионов разделенных семей. Давняя моя идея побывать по обе стороны искусственной границы наконец осуществилась через много лет после того, как у газеты появились друзья и на Севере, и на Юге.

До памятного визита в Пханмунчжом с Юга посчастливилось побывать дважды с Севера. Правда, между двумя шагами навстречу разделительной линии уместился отрезок в несколько лет.

Как известно, на Cевере в узкой полоске земли, где запрещено располагать какое-либо оружие, находятся только воины корейской народно-демократической армии. На Юге вместе с южнокорейскими парнями охрану ведет американский контингент из числа многотысячного отряда армии США, расквартированной после памятного всем корейцам июля 1953 года.

К контрольно-пропускному пункту в демилитаризованную зону DMZ - так на Юге называется эта территория  - мы подъезжали на комфортабельных легковушках. При этом, как пояснил сопровождающий,  наш визит воспринимался как визит вип-персон, поскольку на другой легковушке прибыл министр сельского хозяйства одной из латиноамериканских стран. Вот с этим клеймом особо важных персон мы и следовали далее везде, вплоть до возвращения в Сеул. Правда, это никак не облегчило процедуру преодоления многочисленных кордонов. На первом – пятнадцатиминутное изучение наших документов, на остальных – такое же пристальное внимание постовых, несмотря на то, что на одного гостя – один южнокорейский сопровождающий…

В отличие от Севера здесь, на Юге, зона оставляет впечатление более обжитой и наполненной невоенной,  «мирной», если такое сравнение уместно, жизнью. Спортивные площадки, гражданская одежда,  вольные, не по уставу перемещения американцев, свободных от службы и характерная штатовская улыбка в стиле «O’key». Но такое впечатление только из окна автомобиля. Шаг в сторону – и ты понимаешь, что находишься на острие противостояния. Уважительное предостережение не снимать на видео и фото без разрешения, строгие правила передвижения в районе той самой полосы, которая вот уже пятьдесят лет разделяет Корею. А правила эти просты. Резкие движения и самостоятельность в пересечении пятачка между линией и помещениями категорически запрещены. И по правде сказать, вряд ли появляется желание испытывать судьбу, когда видишь, как противоположная сторона пристально изучает тебя в окуляры приборов. Физически испытываешь на себе мушки стрелкового оружия, хотя его и не видно.

Там, в бараке голубого цвета, неожиданно поймал себя на мысли, что многое из увиденного на противоположной стороне здесь выглядит иначе. На Севере на высокой башне – флаг КНДР. Здесь – практически на такой же башне – флаг Республики Корея. Мой американский сопровождающий - жизнелюбивый и разговорчивый американский военный из среднеамериканского сельскохозяйственного штата с юмором рассказывал о зданиях на противоположной стороне:

– Мы зовем то поселение «деревня Пропаганда». Там всегда темные окна и никогда нет вещей на бельевых веревках. Видимо, и жителей там нет.

Деревня со схожими функциями есть и с южной стороны. Людям, постоянно обрабатывающим землю, фигурально выражаясь, под дулами оружия, государство выплачивает страховые взносы. Но вряд ли они могут компенсировать состояние душевного смятения от мысли, что в любой момент зыбкий мир может перерасти в военный конфликт. А события пятидесятилетней давности, как, впрочем, и хронику последующих конфликтов, здесь помнят с обеих сторон. И на Севере, и на Юге одни и те же события отражены в фотоподборках, фильмах. Вырезки из газет и «живые» экспонаты представлены и там и здесь. С той лишь только разницей, что северяне обвиняют южан в постоянных нарушениях договора о перемирии, южане – наоборот. Впрочем, в последнее время в заявлениях южнокорейской стороны указывается, что несколько тысяч раз и те и другие провоцировали конфликты, ну или, по крайней мере, не делали попыток пресечь их в корне.

Ситуация меняется. Медленно. Очень медленно. Ответственные чиновники в министерстве объединения в Сеуле рассказывали мне, что они внимательно изучают опыт объединения Германий. Сейчас всем понятно, что аналогичный процесс на Корейском полуострове не будет быстрым и безболезненным. Растянутое во времени, объединение, по мысли собеседников, должно привести к постепенному сближению изолированных до сих пор друг от друга Корей. Правда, в этом постепенном процессе есть тоже свой негатив. По обе стороны велико чувство страха. С Севера оно ассоциируется с присутствием многотысячного американского контингента. И хотя здесь, в зоне, они находятся под бело-голубым флагом ООН, в официальной пропаганде Пхеньяна по-прежнему называются исключительно «американскими агрессорами». На Юге же обеспокоены широкой милитаризацией северокорейского государства, в котором главная действующая сила – армия. Плюс ядерная непримиримость, помноженная на азиатскую фанатичность, если придется отдавать жизнь за Ким Чен Ира. Еще одно негативн
ое проявление изоляции. Уже очевидно, что год от года растет языковой барьер. Северяне и южане говорят на корейском. Но с каждым годом все более  на обособленном языке. Пока они понимают друг друга...

Северяне, демонстрируя межкорейскую бетонную стену, воздвигнутую южанами вдоль искусственной границы, сокрушаются, что через многометровую высоту даже звери не смогут свободно мигрировать. На Юге немым укором разделения стали мосты, разрушенные наполовину. По ним уже пятьдесят лет не ходят поезда и автомобили. Мосты в никуда. Говорят, что по праздникам к ним приходят члены разделенных семей. Приходят для того, чтобы попытаться на том берегу увидеть родных. Но до сих пор по обе стороны видны только башни с флагами. Простых людей за этой грудой металла и пропаганды не различить. 

Автор: Сергей БУЛАХ, «Владивосток»