Что значит любить по-русски?

Ни одни праздники на ТV не обходятся без фильма «Любить по-русски» народного артиста СССР режиссера Евгения Матвеева. Почему так популярен этот фильм?

- Я скажу вам, почему: люди тоскуют по простой правде, именно по этой причине они любят смотреть старые советские фильмы, иногда наивные, не очень высокого качества. Во-первых, в них все про нас, про нашу жизнь, а во-вторых, они искренние. Вот и про «Любить по-русски» я не раз слышал: «Какой переживательный фильм!». Мы только начинаем улавливать в жизни новые черты — то, чему хотелось бы верить, но пока невозможно, потому что слишком все приблизительно, слишком на уровне проб и тыков. Люди растеряны, не знают, где им искать поддержку, потому что нет сегодня в России института, который был бы близок к человеку, к его душе. Наверное, в этом качестве могло бы выступать искусство. Литература. СМИ. Все мы должны искать ключ к душе человека. Чтобы по-доброму говорить с людьми. Извините за сантименты, ну ласковее с людьми говорить надо, не гыкать, не гакать, не пугать их без конца, иначе можно получить массовый синдром человека, насмерть перепуганного. И уже кому, как не кинематографистам, следует быть откровенными с народом? Понимаете, те картины, которые делаются для фестивалей в расчете на VIP-персон, зритель не смотрит, он ждет фильмов добрых. И это не означает, что показывать нужно только светлые стороны жизни, важно — с какой позиции.

- Картину «Любить по-русски» вы продолжили под номерами 2 и 3. Появится ли номер четвертый?

- Нет, не появится. Второго и третьего фильмов тоже бы не было, если бы не зрители, они потребовали продолжения. Начинать работать над четвертой картиной — это сбиться на марафонский бег, на сериал, на мыльную оперу, нам это неинтересно.

- Могли бы вы сформулировать, как же все-таки любят по-русски?

- Да по-человечески! Боюсь, под любовью сегодня подразумевают то, что на языке сексологов звучит как «заниматься любовью». Причем о процессе этом и говорят с телеэкранов, и показывают в кино подчеркнуто агрессивно, как будто мы какие-то собаки, кошки или слоны. Формулу любви на протяжении столетий ищут философы и поэты, и мне ближе всего определение мудреца, сказавшего, что в процессе любви непременно должны участвовать три компонента: мозг, сердце и тело. Любовь облагораживает и гармонизирует человека. Вот и я своим творчеством, насколько могу, стремлюсь заразить людей этим высоким чувством.

- Трудно ли играть любовь в кино? Кто кого «поджигал» в ваших любовных сценах: вы партнерш или партнерши вас?

- Хотел бы ответить на этот вопрос, но не уверен, стоит ли касаться того таинства, в которое всегда оказываются посвящены актеры, играющие страстную любовь. Несомненно, между партнерами в какой-то миг возникают только им ведомые отношения, которые и становятся искусством, потрясающим сердца миллионов зрителей, но нужно ли рассматривать это? Недавно тележурналисты задали мне вопрос, как я ощущал поцелуи, и назвали Вию Артмане, Валерию Заклунную, Людмилу Хитяеву, Ольгу Остроумову. С Олей Остроумовой мы сыграли в трех фильмах и ни в одной сцене не целовались, хотя и лежали в постели. Так что не могу рассказать, что ощущал. У зрителя же осталось четкое ощущение бесконечных жарких объятий, и мы счастливы. Это и есть искусство.

- Какой фильм из тех, что вы сами снимали, получил наибольший отклик у зрителей?

- Не буду лукавить, мне легче сказать об обратном — возможно, политическая картина «Победа» пользовалась наименьшим успехом, а «Любовь земная», «Судьба», «Чаша терпения», «Любить по-русски» — все эти работы зрителем любимы. И знаю, за что — за искренность. От зрителей, как, собственно, и Вия Артмане, и Оля Остроумова, и Зина Кириенко, я не раз слышал фразу: «Как вы душевно играете!». Слышите — «душевно»! Вот к чему тянутся люди — к душевности, чистоте, простоте отношений. Не нужно загружать их метафорами, они жаждут искусства, которое подарит возможность сочувствовать и сопереживать и будет говорить с ними на человеческом языке.

- Встреча с каким человеком поразила вас больше всего?

- С Александром Петровичем Довженко, в школу которого при Киевской киностудии я поступил перед войной. В сороковом году в Советском Союзе было введено платное обучение в вузах — мне следовало заплатить 500 руб. за год. Для нас это было невозможно — мама работала уборщицей в школе и получала 90 руб. И вот Александр Петрович, придя на урок, застал всех мрачнее тучи — сокурсники переживали за нас, четверых кандидатов на отчисление. Довженко узнал, в чем дело, задумался и, произнеся фразу: «Искусство надо творить радостно!», - ушел с урока. И вдруг приходит директор школы и говорит: «Ребята, учитесь! Александр Петрович за вас заплатил».

Автор: Агентство «Артефакт», специально для «В»