Чеченская школа

(Продолжение.
Начало в номере за 14 января)

ГОРОД ГРЯЗНЫЙ

Столик в бронепоезде Моздок - Ханкала исцарапан бесчисленными «дембельскими» надписями – Ростов, Тыва, Башкирия, Коми, Бурятия...… Здесь служат «силовики» всех мастей отовсюду. Даже «японский ОМОН», как в шутку называют милиционеров из Якутии. Почти три часа поезд стоит в Гудермесе – загружаются оренбуржцы. Ребята, пролезая под вагонами, бегают в магазин за фруктами, разнообразят пайковые консервы.

Капитан Серега сентиментальничает:

- Вчера тепло попрощался на рынке со знакомыми женщинами...… Грустно расставаться с Грозным.

- Да бог с тобой! – перебивает его старлей Володя. – Все здесь не по-нашему, даже небо. Воробьи – и те какие-то черные. До сих пор не верю, что уезжаем. Кажется, сейчас вернемся и продолжим службу.

С ним многие согласны.

Всякая война – для кого-то «мать родна». Говорят, на чеченской войне поднялись североосетинский Моздок и дагестанский Хасавюрт: многочисленные военнослужащие, милиция и прочие силовики выступили обширным рынком сбыта. В самой Чечне, конечно, не так – коммерция требует более или менее спокойного климата. Что говорить, если в Грозном каждое утро - инженерная разведка: «кроты» (саперы) проходят с собаками и аппаратурой все дороги. До них мало кто рискует выйти или выехать из дома. С наступлением темноты жизнь замирает.

…Накануне мы прибыли в Грозный автоколонной. Броня, бойницы, «Пелена» на крыше (комплекс для защиты от радиоуправляемых взрывных устройств) – все по здешним правилам, отступить от которых мало кто рискует. Грозный начался обычной табличкой границы населенного пункта – белые буквы на синем фоне. В реальность сразу же возвратил блокпост на въезде: бетонные блоки положены на дорогу таким образом, что на скорости в город никто не въедет. А по обочинам – колючая проволока, надписи «Мины».

Самое сильное и страшное впечатление оставляет центр Грозного. Может быть, потому, что видно даже сейчас: это действительно был красивый столичный город. Проспекты, ряды высотных домов, современная архитектура – только не найти необгоревшего целого здания. Каждая стена, строение, трансформаторная будка избиты множеством пуль и осколков, дома стоят черные и пугающе пустые, с выхваченными этажами и снесенными кусками стен.

Вдоль улиц выстроились ряды обломанных деревьев. На черном от копоти, разбитом доме по оставшимся буквам угадываю надпись «При пожаре звонить 01». Нелепо смотрятся уцелевшая советская вывеска – «Дом бытовых услуг». С пятиэтажки на искореженной арматуре свешиваются остатки балкона. От многих домов не осталось даже стен – площадь Минутка окружают присыпанные снежком груды обломков.

В разрушенных не до конца домах кое-где горят окна. Только благодаря газу и теплится жизнь.

Ветра нет. Всего несколько градусов мороза, но по местным меркам зима небывало холодная. Впрочем, это и хорошо: землю подморозило, и нет знаменитой чеченской грязи, налипающей на обувь огромными несчищаемыми комьями, которые превращаются позже в противную пыль. Отсюда и возникло прозвище чеченской столицы – «город Грязный».

У этой войны еще будет свой Толстой. Лирики появились уже сейчас. Вот строки капитана милиции из Советского РОВД Владивостока Алексея Тарновского - первые из написанных в Грозном:

Чечня встречает нас,
взирая исподлобья
Пытливым взглядом
чёрных глаз-маслин,
Беды людской
огромным половодьем,
Кричащими глазницами руин.
Здесь стайками
летают только пули,
От горя травы
замедляют рост,
Часы свой ход
обратно повернули,
Здесь всё не так,
здесь мир совсем не прост…

СЛУЖИМ, ЛЕЧИМ,  КОРМИМ…

Подъезжаем на бронепоезде «Козьма Минин» к Моздоку - Чечня уже позади. Парни шутят:

- Темно, а так много людей на улицах – никакой осторожности!

- Почему дома такие целые? Ни у кого лишней гранаты не осталось?

- А как мы в этом автобусе сейчас на взлетку поедем – без брони, без «Пелены»?

…Может быть, одна из главных трудностей этой войны – в налаживании отношений с местным населением. ПВД надежно защищен от нападений, но не от молвы. И мирные жители, и боевики быстро узнают, какой в отряде командир, пьют ли там, вымогают ли копейку на блокпостах и так далее. Соответственно и ведут себя. Так что портить отношения - себе дороже.

Врач отряда Владимир Пронь, по его собственному выражению, «перелечил весь околоток» - принимал жителей Грозного с инсультами, острой сердечной недостаточностью, переломами, гипертоническими кризами, были даже клиническая смерть и огнестрельное ранение.

Приморский СОМ шефствует над одной из грозненских школ - той же 18-й, прежнее здание которой и служит пунктом временной дислокации (сама школа переехала). Как рассказал командир отряда подполковник милиции Радик Байдавлетов, к первому сентября для самых нуждающихся школьников были закуплены тетради, учебники, прочие принадлежности. Помогали грозненцам и в благоустройстве, насколько возможно - продуктами и т. п.

Тем не менее само место службы скучать не позволяло: нередкие обстрелы ПВД и НОТов, спецоперации, сама атмосфера постоянной угрозы. А взять «древнюю чеченскую традицию свадебной стрельбы», как с юмором вспоминают ребята сегодня. Каждую субботу по городу непременно курсируют брачные кортежи с автоматной пальбой - главное, чтобы побольше людей услышало. Иногда горячие местные жители даже приходили к ПВД: командир, продай патронов, свадьба завтра!

Вообще отношение местного населения к служащим здесь «федералам» неоднозначно, как неоднородно и само население. Многие искренне рады тому, что за порядком в городе следят русские. Хотя как можно относиться к вооруженным людям, которые в любой день могут войти в твой дом на зачистку? Открыто почти никто уже не возмущается – памятны жесткие уроки двух военных кампаний, но сдержанное недружелюбие - здесь обычная и понятная вещь. В то же время нормальному человеку война не может быть по нраву. И простым чеченцам она тоже «вот тут сидит».

Сейчас в Москве заговорили о замене военных и милиционеров со всей России на местных, кавказских. Конечно, хорошо, что те же приморские парни перестанут уезжать в Чечню и рисковать своей жизнью. Однако на вопрос о доверии чеченской милиции мои собеседники чаще всего смеялись. Зло и досадно. Говорят, чеченские милиционеры даже не скрывают, что еще недавно были теми самыми боевиками, а теперь спустились с гор и надели российские погоны. Да только искренне либо с учетом изменившейся конъюнктуры? О единстве в рядах чеченской милиции говорить не приходится - регулярные теракты против «коллаборационистов» говорят сами за себя.

О захвате заложников в «Норд-Осте» один из офицеров говорил мне так: «Мы смеемся, когда по телевизору публично удивляются: как, мол, умудрились чеченцы с взрывчаткой проникнуть в Москву? Когда мы приходили на переговорный пункт поговорить с родными, больше половины местных чеченцев звонили именно в Москву – друзьям и родственникам. А взрывчатку можно и в столице достать».

Кстати, другой боец заверил, что после полугодовой командировки ему ничего не стоит изготовить фугас самостоятельно.

ГОРЯЩАЯ ТОЧКА

Моздокский штаб. На стенах - памятки: чеченские обычаи должен знать каждый. На боевом посту радиосвязи - бумага с телефонами по грузопассажирским перевозкам и шутливой припиской: «Для личного состава, отдавшего часть своей жизни в пыльном городе-герое Ханкале и пытающегося вернуться на историческую родину». Прислушиваюсь к эфиру: в таком-то районе Чечни угнана белая «Волга». Год выпуска, госномер, принадлежит директору совхоза «Советская Россия». Сам директор похищен вместе с машиной…...

Приморцев в Чечне (кстати, ровно в десять раз меньшей по площади, чем наш край) служит немало. Только по линии МВД четыре отряда дислоцируются в Грозном, Гудермесе, Мескер-Юрте, Шали. Несмотря на то, что каждую смену на владивостокском вокзале по-прежнему провожают с «Прощанием славянки», эти командировки стали уже привычными.

Привыкли к тому, что мужчины уходят на войну? Хотя формально я, разумеется, не прав: никакой войны в Чечне нет, идет восстановление республики, подготовка к референдуму...… И все-таки это война. Да, нет линии фронта, боевых действий, но от этого не легче тем, кого каждый день берут на мушку.

Если доверять только телесюжетам, мнение складывается иное. Еще по дороге туда, в Моздоке, увидев разбитый остов автомашины, я простодушно спросил, когда был последний подрыв. Мне ответили: «Вчера, у Червленой. Подорвали БТР внутренних войск».

- По телевизору мы видим примерно одну пятую правды, - уверял меня майор Андрей. - Показывают кадыровскую администрацию, но не тройное кольцо охраны, которым она обнесена, и не остальной город. Не сообщают о подрывах, обстрелах, жертвах. Поэтому и боевые нам закрывают только по два дня в месяц. Ведь всем должно быть однозначно ясно: в Чечне идет мирная жизнь, восстановление и созидание. И ничего иного тебе не дадут написать, потому что официально в Чечне войны нет.

Пишу, мужики. Тем более что правоту ваших слов доказывает сама жизнь: буквально на следующий день после нашего отъезда прогремел взрыв у дома правительства ЧР. Того самого, с тройным кольцом охраны - не выручило даже оно. О какой мирной жизни мы говорим? Если днем тот же СОМ охраняет правопорядок, то ночью – только сам себя.

Тем не менее официальная Москва продолжает твердить о скором принятии чеченской конституции, мирной жизни и якобы добровольном возвращении чеченских беженцев из Ингушетии, с завидной сознательностью спешащих к весеннему референдуму. А также о прошедшей с небывалым воодушевлением переписи чеченского населения. После того, как пробудешь в Чечне хоть один день, все эти сообщения покажутся на редкость нелепыми и дурацкими.

Нарваться можно везде. Что говорить, если по тыловому Моздоку автора этих строк возили на «уазике» с табличкой «груз 200». А в час, когда мы вышли автоколонной из Грозного в Ханкалу, была обстреляна другая колонна, направившаяся из Ханкалы в Моздок, - подорвали «Урал» с зенитной установкой.

Грозный-Ханкала-Моздок-Владивосток
(Окончание следует)

Автор: Василий АВЧЕНКО (фото автора и из архива «В»), «Владивосток»