Армен Джигарханян: Люблю уединенность...

 С народным артистом СССР Арменом Джигарханяном можно говорить часами. Он талантливый собеседник, умеет услышать человека, за путаницей слов - понять важное и ответить именно на это. С ним легко и приятно.

Увы, но на “Прямую линию” с Арменом Борисовичем был отведен всего лишь час.

Звонок: Здравствуйте, Армен Борисович, дорогой! Вопрос мой состоит в следующем: есть ли роли, которые вы хотели сыграть, но так и не получилось? Например, я знаю, что вы пробовались на роль Остапа Бендера…

- Нет, про Остапа Бендера это у вас неверные сведения. Я вам так скажу: все, что я хотел сыграть, я уже сыграл, потому что дело не в названии роли, а в той проблеме, той боли, которая в роли присутствует. Если у меня был по какому-то поводу зуд, то я его реализовал на сцене. Если у меня есть проблемы с королем Лиром, то сегодня вечером я его сыграю. И пусть роль будет называться иначе.

- Большое спасибо. Крепкого вам здоровья, творческих успехов и всего самого наилучшего.

Звонок: Я хотел бы задать вопрос Армену Джигарханяну.

- Я здесь, задавайте!

- Я давно написал пьесу, показывал ее в институте искусств и местным режиссерам, говорят, пьеса неплохая, но так за нее никто и не взялся. Подскажите, что мне сделать, чтобы заинтересовать нужных людей?

- Вы задаете очень трудный вопрос. Ведь наше дело состоит из любви, из желания быть друг с другом, приблизиться. Если режиссер, актер или кто-то другой влюбится в вашу пьесу, только тогда у вас может что-то родиться.

Звонок: Здравствуйте, меня зовут Светлана. Я бы хотела спросить: когда у вас бывают стрессовые ситуации, все летит из рук и ничего не хочется делать, вы как из этого состояния выходите?

- Поверьте, говорю честно: в моей жизни есть такая великая вещь, как сцена. Она очень лечит. У меня в жизни были трагические ситуации, когда я не знал, куда деваться. Мне сказали: иди на сцену и играй, это тебе поможет. Если у вас есть что-то любимое, без чего вы жить не можете, в сложных ситуациях туда надо уткнуться.

- Говорят, что у меня хороший голос, но нет того, что называется куражом, нет артистичности. Можно это как-то развить в себе?

- Боюсь отвечать по телефону, не видя ваше лицо, глаза. Вообще я вдруг сейчас обнаружил, что не умею разговаривать по телефону. Куда смотреть, не знаю. Мне трудно вам так что-то сказать, но одаренность - она либо есть, либо нет.

Звонок: Армен Борисович, скажите, какие спиртные напитки вы предпочитаете?

- Виски, но только не перед спектаклем. Нельзя пить алкоголь, даже если тебе это помогает. Очень может быть, что твоему партнеру это неприятно. Вот это и есть гигиена сцены. У меня были партнеры и партнерши, от которых пахло чесноком, алкоголем. Я не уважаю таких людей. Одна из самых страшных болезней в нашей профессии, когда создается ощущение, что этим можно заниматься между прочим.

Звонок: Добрый день, Армен Борисович. Однажды вы сказали, что актерская жизнь – это марафонская дистанция. Сами вы уже бегун с огромным стажем. В чем силы и здоровье черпаете?

- Наверное, в любви. Мне иногда бывает тяжко, думаю, хоть бы не было спектакля, хоть бы отменили, а потом прихожу в театр, понюхаю, я не в смысле наркотиков, а запах кулис… и что-то со мной происходит. Я вдруг становлюсь счастливым человеком. Хотя я уже старый, мне все надоело, я многое перевидал, все награды получил, меня и удивить вроде бы нечем, прихожу в театр, вдруг в зале кто-то хихикнет, что-то во мне происходит, и такой восторг, как в любви! Я не романтизирую. Каждый, кто любит свою профессию, надеюсь, меня поймет.

Даже если мы играем глубокую трагедию, все равно это восторг. Мы испытываем от этого некое физиологическое удовлетворение. Кстати, я ведь тоже бываю зрителем. Когда я слушаю Моцарта, читаю гениальную литературу, смотрю картины гениальных художников, то в моем организме происходит выброс нервной энергии. Истинное искусство это, а все остальное заменители.

- Когда я слышу ваше имя, мне сразу на ум приходят два ваших фильма: “Собака на сене” и “Здравствуйте, я ваша тетя!”. А вы бы в тройку своих любимых ролей какие включили?

- Я пока об этом не думаю. Надеюсь, что еще впереди у меня будут потрясения. А когда силы совсем меня покинут, сяду дома, буду вспоминать. Кроме ролей ведь есть еще моя жизнь, которая с этим переплетается, есть вещи, которые вы, зрители, не знаете. Потом я буду все вспоминать.

Звонок: Здравствуйте, прямо неверится, что дозвонилась. Армен Борисович, вы много снимаетесь, играете в театре, а у вас остается время на книги?

- Как кто-то остроумно сказал: жизнь забирает у человека слишком много времени. Я читаю то, что уже засело в мое сердце. Я перечитываю. Наверное, это связано с возрастом. Я уже говорил, что многое знаю, многое видел, поэтому мне гораздо интереснее встреча с моими любимыми друзьями – Чеховым, Булгаковым, не буду перечислять долго. Новых авторов мало читал. Пелевина пролистал. Честно: меня не очень потянуло. Я понимаю, что это талантливая и эпатирующая литература, но меня не взяло. Может, еще попробую, посмотрю, но очень важно при этом не заменить качество количеством. “Мастера и Маргариту” я читаю уже в четвертый раз. Если слово “гениальный” к чему-то и употребимо, то к этому произведению точно. Оно как Библия.

- И второй вопрос: как вы относитесь к постмодернизму? Вы считаете, что он поднимает массовое искусство до уровня высокого или, наоборот, оскверняет высокое искусство элементами массовости?

- В искусстве действует феномен сита. Одни остаются, другие исчезают навсегда, но и те, которые исчезают, делают свое дело. Истина проверяется временем. Сейчас я вспомнил одного из самых скандальных художников Сальвадора Дали, я вам советую прочитать, если не читали, его “Дневник гения”. Выяснилось, что любимый художник Дали – это Веласкес. Он пишет: “Когда я понял, что никогда не смогу рисовать так, как Веласкес, я решил немножко подраться со зрителями”. Жестоко это или нет, но есть нечто, что является удобрением, а на этом удобрении уже вырастает великое.

Звонок: “Прямая линия”? Армен Борисович, мне кажется, вы могли бы написать прекрасные мемуары. Вы не думали об этом?

- То, что у меня накапливается, я выношу на сцену или на экран. Писать я не умею. Я когда читаю, скажем, Довлатова, то удивляюсь: он написал три простых слова, а получилось так емко. А наш самый гениальный поэт – Пушкин! У него все знакомые слова, а хватает за душу. Я знаю, что так не сумею.

- Тогда просто представьте отвлеченно, кого бы вы вспомнили в первых строчках?

- Я думаю, что самое высокое – это родители. Мама. С отцом у меня были проблемы, а вот мама… Ее уже нет в живых. Я больше всего ее вспоминаю, с ней разговариваю, помню, как она смеялась…

- А мама научила вас готовить?

- Нет, моя жена говорит, что мама за мной очень ухаживала и ни к чему меня не подготовила. Она сама очень хорошо готовила, а я был чистым потребителем.

Звонок: Армен Борисович, здравствуйте. Безумно счастлива слышать ваш голос! Меня зовут Елена, у меня к вам три вопроса, можно?

- Задавайте!

- В анонсе этого телефонного разговора написано, что вы любите маленькие американские города, за что?

- Елена, у меня такая шумная профессия, я все время на людях, поэтому особо люблю тишину, уединенность. Я не вкладываю в эти понятия никаких драматических нот. И для меня очень важна культура быта.

- Конечно, наши города этим не отличаются.

- Поэтому мне нравятся маленькие, даже необязательно американские, есть замечательные тихие города в Бельгии, Голландии, в других странах. Я думаю, что мы тоже со временем к этому придем. Знаете, к чему? К праву выбора, чтобы нас не втягивали в общий хоровод вокруг елки. Кто-то хочет хороводиться, а кто-то нет. Я, скажем, с детства всегда стеснялся сказать, что не хочу что-то делать. Мне в детстве говорили, что нельзя начинать предложение с “я”, это нескромно. Потом я вдруг прочитал у хорошего поэта: “Я памятник себе воздвиг нерукотворный”. Оказалось, как это замечательно говорить “я”, потому что тогда я беру на себя ответственность за последующие слова.

- Какой эпизод в своей многогранной жизни вы считаете самым значительным?

- Не дай бог, я боюсь таких вещей: значительный, этапный, исторический… Боюсь превратиться в памятник самому себе. Надо живым быть, живым! В жизни самое главное – это ВДРУГ.

- Я хотела еще спросить: насколько у вас большая семья, чем занимаются близкие вам люди?

- У меня семья очень маленькая: жена и кот. Жена моя - умная, одаренная, языки знает, много институтов окончила. Ну а кот – это…

- Я вас понимаю, у меня тоже кот, простой, дворовый.

- Дворовые самые лучшие, а у меня сиамский, ему уже 14 лет.

- Большое вам спасибо, Армен Борисович, радуйте нас еще долго-долго своими ролями.

Звонок: Армен Борисович, меня зовут Галина Яковлевна. Вот вы много лет проработали в Театре Маяковского, я хорошо помню спектакли с вашим участием. Вы не тоскуете по этому театру?

- Конечно, я тоскую, вспоминаю, питаюсь этим, но это не отрицательные эмоции.

- “Печаль моя светла…”

- Точно! Опять гениальный Пушкин.

- Скажите, сейчас сложная ситуация в этом театре?

- Суперсложная, потому что умер Иисус Христос – Гончаров. Человек, который нес, проповедовал, строил. Его не стало - и через три минуты все сломалось. Так было со многими великими театрами.

- Скажите, пожалуйста, а вы продолжаете преподавать во ВГИКе?

- Давно нет. У нас система преподавания чудовищная. Четыре года студенты отсиживают зады, ерундой занимаются!

- Тогда почему получаются талантливые актеры?

- Вопреки! И получаются в театре, а не в институте, они проходят эту Голгофу и становятся актерами. Но вы не видели, сколькие гибнут на этом пути, сотни тысяч погибших!

- Были случаи, когда вы вытягивали студента, казавшегося всем бездарем, а на самом деле в нем скрывался талант?

- Я сейчас думаю, как вам ответить, чтобы не нарушить иллюзию. Давайте мы предпочтем правду. Знаете, как говорят хорошие врачи: болезнь лечит сам организм. Хороший врач тот, который этому не мешает. Таким должен быть педагог в искусстве. Ни один педагог или режиссер не может вытянуть то, чего нет. Если в человеке нет заразительности, если я не умею вас соблазнить, ни один учитель этому не научит. Это природная одаренность. С годами это не проявится. Будет только суррогат, но вы, зрители, через три минуты поймете, что вас обманывают, что перед вами не соблазнитель.

- Армен Борисович, считается, что человек, у которого нет мечты, не может быть счастлив. Вы с этим согласны?

- Я счастливый человек, но если я сейчас озвучу свою мечту, то это уже будет не мечта. Потом слова не все выражают. Мечта – вещь очень интимная. Для меня мечта воплощается в желании, я должен что-то хотеть, я стремлюсь к тому, что я вожделею.

- Но вы согласны, что нужно мечтать в любом возрасте?

- Вам это помогает?

- Да.

- Значит, надо мечтать и ни на кого не обращать внимания. Но я вам говорю, не публикуйте, не делитесь, иначе это сразу станет ерундой.

Звонок: Здравствуйте, хотела бы задать вопрос Армену Джигарханяну. Актер, наверное, всю жизнь сдает экзамены, а какой для вас был самым трудным?

- С годами самым трудным становится - не врать. Это очень объемное понятие. Я приведу вам такой банальный пример. Когда я иду к врачу лечить зубы, я предпочитаю врача, который мне честно скажет: будет больно, надо потерпеть. Я люблю того врача, который мне откровенно говорит: у вас есть проблемы, ими надо заняться, а не того, кто в глаза убеждает, что все хорошо, а моим родственникам говорит, что осталось жить совсем немного. Понимаете? В театре, которым я руковожу, я пытаюсь ввести знаменитую гласность. Это, оказывается, очень важная вещь. И очень трудная.

Звонок: Алло, это “Прямая линия”? Я хочу обратиться к Армену Борисовичу. Меня зовут Любовь Васильевна, я большая поклонница вашего таланта. Хочу сказать спасибо за ваши прекрасные роли, за вашу мудрость.

- И вам спасибо, такие добрые слова вселяют силу и надежду.

Автор: Татьяна НАГОРНАЯ, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"