Последний полет

25 лет назад советский военный летчик лейтенант Виктор Беленко угнал новейший истребитель "Миг-25" с приморской авиабазы в Соколовке в Японию.

…Прорывая серебристой стрелой облачную пелену и теряя скорость, суперсовременный советский истребитель "Миг-25" словно хищная птица устремился к земле. Ожидая увидеть панораму, которую он не видел никогда в жизни, летчик краем глаза следил за высотомером: 600 метров… 500… 300…

На высоте 250 метров плотная и низкая облачность распахнулась, и он обнаружил прямо под собой летное поле. Определив, что это не военная база в Хитозэ, куда он стремился, а какой-то гражданский аэропорт, пилот тем не менее принял решение идти на посадку - горючего в баках оставалось на считанные секунды полета. Даже на глаз было заметно, что полоса здесь примерно на треть короче, чем на тех аэродромах, где он садился. Но выбора не оставалось. Главное - сохранить самолет.

Круто положив машину направо, он сделал разворот на 260 градусов и пошел к посадочной полосе. И тут он увидел, что навстречу ему отрывается от взлетки пассажирский "Боинг-727". Пилот "МиГа" не был уверен, что ему хватит топлива на второй заход, - стрелка указателя расхода горючего дрожала около нуля. Он успел бросить истребитель в самый крутой вираж, на который машина была способна, и, освободив путь "Боингу", спикировал под острым углом и коснулся полосы на скорости 360 километров в час. На огромной скорости самолет несся к дальнему краю взлетки. Когда он выпустил тормозной парашют и начал отчаянно жать на тормоз, "МиГ" завибрировал, как будто готовясь развалиться на части. Покрышки шасси задымились, но не остановили стремительного бега машины. Самолет выскочил за северную границу аэропорта, свалил мачту освещения, пробороздил грунт и, наконец, едва не ударив огромную антенну, остановился в трехстах метрах от края взлетно-посадочной полосы. Передние покрышки носового колеса лопнули, других повреждений не было видно. Горючего в баках оставалось на 20 секунд. На часах было 13.40 по токийскому времени. На календаре - 6 сентября 1976 года.

Так начался один из крупнейших международных скандалов второй половины ХХ столетия.

 Чего боялись американцы?

Беленко Виктор Иванович, русский, родился в горной деревушке на Северном Кавказе, куда забросила судьба его семью. Его отец в 1941-м был призван на фронт, дослужился до сержанта, прошел курс обучения диверсионной работе и был заброшен к партизанам. Прошел всю войну, вернулся с наградами.

Сын Виктор родился через год после демобилизации отца - 15 февраля 1947 года. А когда ему исполнилось два года, родители развелись. Отец, человек волевой и жесткий, увез его к родне в Донбасс и запретил матери встречаться с сыном. Вскоре он завербовался на работу в Сибирь, а Виктор остался жить с бабушкой и теткой в убогой саманной хате в небольшой деревне около угольной шахты.

Так прошли его детство и отрочество.

 Все было, как у всех: школа-восьмилетка, “ремеслуха”, аэроклуб, призыв в армию и поступление – в соответствии с мечтой – в Армавирское военно-воздушное училище. Беленко был прилежным курсантом. Освоив в училище “Миг-19” и “Миг-21”, он, как и многие однокашники, рвался в истребительную авиацию, чтобы сесть за штурвал самой современной машины – “Миг-25”, о которой тогда ходили легенды. Но вместо этого попал в Калмыкию, в небольшую авиачасть неподалеку от захолустного степного Сальска, где получил должность инструктора. Это не устраивало честолюбивого пилота, и он начал писать на имя начальства один рапорт за другим с требованием перевести его в реально развернутую истребительную часть. Было несколько скандалов, но упорство Беленко принесло свой результат – вскоре он получил назначение на Дальний Восток, куда и повез молодую семью – жену Людмилу и маленького Димку.

513-й истребительный авиаполк войск ПВО, где предстояло теперь служить Виктору Беленко, базировался на окраине крохотной приморской деревни Соколовки, что буквально в паре километров от райцентра Чугуевка, где, собственно, и размещался гарнизон части. Хотя гарнизон – сильно сказано…

Этот полк истребительной авиации имел недавнюю историю – он был сформирован в Даляне в 1951 году, в преддверии и в самом начале войны на Корейском полуострове. Через пару лет война закончилась, а в 1955-м Хрущев принял решение в знак нерушимой дружбы досрочно вернуть китайцам арендованные Советским Союзом у КНР военные базы. Это было похоже на то, как мы уходили из Восточной Европы в начале 90-х: части выводились в авральном порядке, кто куда… Истребителям выпало перебираться в таежную приморскую Чугуевку. Сделано все было по-советски: стремительно отстроили взлетную полосу и рулежки, ангары, капониры, для личного состава – щитовые казармы, для офицеров и их семей – бараки.

И хотя с тех пор прошло почти двадцать лет, к приезду Беленко в Чугуевке мало что изменилось: те же печи в комнатушках, те же холодные туалеты, те же дощатые тротуары, грязь, неуют…

Однако для молодого летчика это все было неважно – он сел за штурвал “МиГ-25”.

 На тот момент “МиГ-25” являлся сверхсекретным и суперсовременным самолетом. В советской оборонке его именовали не иначе как “модель

№ 84”. Самый первый его образец, поднявшийся в воздух в 1967 году, установил мировой рекорд скорости – 2980 километров в час, а усовершенствованная модель 1973 года побила рекорд высоты – 36 тысяч 240 метров. Невозможно было соперничать с ним и в скорости набора высоты. Американские “Фантомы”, оснащенные современными ракетами и управляемые первоклассными летчиками (многие – с реальным боевым опытом), были не в состоянии “достать” “25-е”, которые периодически совершали полеты над Средиземным морем и в районах Ближнего и Среднего Востока. Ни одна западная держава не имела самолетов, способных соперничать с этой машиной.

Не будет преувеличением сказать, что к середине 70-х это был единственный самолет, державший Запад в страхе. Еще в 1973 году командующий ВВС США, крупнейший специалист в области самолетостроения Роберт Сименс назвал “МиГ-25” лучшим перехватчиком в мире. В свою очередь министр обороны США Джеймс Шлезингер подчеркивал, что “МиГ-25” является таким грозным оружием, что увеличение его производства может повлечь за собой коренные изменения в вооружении и стратегии Запада.

Наряду с баллистическими ракетами, стратегическими бомбардировщиками, атомными подводными крейсерами “МиГ-25” составлял гордость отечественной оборонки. К 1976 году в Советском Союзе было построено примерно 400 единиц таких самолетов. Сформированные из этих машин полки несли боевое дежурство по всему периметру советских границ и в Восточной Европе.

Весом в двадцать две тонны, со сдвоенными хвостовыми стабилизаторами, с широкими короткими стреловидными крыльями, двумя мощными двигателями и длинным ракетоподобным “клювом” истребитель напоминал огромную стальную птицу.

Вот какая машина оказалась в руках Виктора Беленко.

Парторг-предатель

Что толкнуло его на путь предательства – сказать было трудно и тогда, а сегодня - подавно. У измены всегда много корней, высчитывать их задним числом – гиблое дело. Говорят, у Беленко начались нелады в семье. Даже пыльный степной Сальск выглядел мировой столицей на фоне глухой таежной Чугуевки. Якобы Людмила периодически устраивала мужу скандалы по поводу “дыры”, в которой они оказались, и угрожала забрать ребенка и уехать к родителям.

Поговаривают и о том, что Беленко тщательно готовился к побегу. Григорий Тимофеевич Данченко, работавший в те далекие годы секретарем Чугуевского райкома КПСС, вспоминает, что, по рассказам летчиков, Беленко упорно пытался заниматься английским языком. Увлечение несколько странное – военно-дипломатическая академия вряд ли ему светила. Об отряде космонавтов речь тоже вроде бы не шла. А общаться по-английски в Чугуевке можно было разве что с учителями местной школы…

Тот же Данченко, которого мы навещали в ходе подготовки этого материала, рассказывает, что, по отзывам летчиков, Беленко считался одним из лучших пилотов, числился отличником боевой и политической подготовки, являлся парторгом эскадрильи и исполнял обязанности заместителя комэска. Отмечали однополчане и его общительность и эрудированность.

Сказать, что перед ним открывалась блестящая карьера, было бы неправдой - волосатой руки не наблюдалось и в 29 лет он все еще был только лейтенантом. Однако и убежденным диссидентом и пламенным борцом с тоталитарным коммунистическим режимом (как это пыталась подать западная пропаганда) он тоже конечно же не был.

И все же – предательство, которому нет оправдания. Нет и не может быть.

В последние годы в России реабилитированы и возвращены честные имена многим невинно осужденным и убиенным в годы сталинского террора – до и после войны. Но в списках реабилитированных мы не найдем имени генерала Андрея Власова. Потому что как бы ни менялся политический строй и экономический уклад в государстве, военное предательство остается таковым по определению – вне зависимости от любых привходящих обстоятельств.

А потому в заметках этих нет и попытки понять или оправдать поступок Виктора Беленко. Есть только желание вспомнить еще раз тот факт, свидетелем которого весь мир стал ровно четверть века назад. Для Приморья же – хотя бы и в силу географии – это не просто свидетельство…

Не случайно же, работая в ходе подготовки этого материала с различными источниками, я натолкнулся на такую фразу: “В России, кроме Юрия Гагарина, есть только один летчик, которому посвящено такое же количество публикаций в мировой прессе и документальных исследований, как и первому космонавту, и летчик этот – Виктор Беленко”.

Но характерно и другое – Гагарина в России знают и помнят все. На фамилию же Беленко даже поколение нынешних 30-летних реагирует удивленно: “А кто это такой?”

Война нервов

Между тем осень 1976-го прошла в мировой политике именно под знаком этой фамилии. О чрезвычайном происшествии немедленно было доложено на самый верх.

Через несколько часов после посадки “МиГ-25” в Хакодате об этом уже знали и в Москве, и в Вашингтоне. Началась жестокая и невиданная прежде игра нервов. В отделе кризисных ситуаций в Вашингтоне записи в дежурном журнале редко – даже в разгар шестидневной войны на Ближнем Востоке - составляли полстранички за смену. В этот раз исписано было четыре страницы. Советское посольство в Токио резко заявило, что Советский Союз “обладает неотъемлемым правом добиваться сохранения своих военных тайн”. Следовательно, японцы должны немедленно возвратить машину и не допускать, чтобы кто бы то ни было мог ее осмотреть. Посольство заявило также, что предоставление политического убежища Беленко “не может быть допущено”. К слову, у Японии он такого убежища и не просил. Сразу после посадки Беленко вручил японским полицейским записку, которую составил в меру своего разумения и в которой содержалась просьба о предоставлении убежища в США.

Тем временем советское правительство подтвердило все протесты своего посольства и со своей стороны потребовало немедленного возвращения летчика и самолета. Один из протестов был составлен в таких выражениях, что японцы охарактеризовали его как неслыханный в истории дипломатических отношений.

Госсекретарь США Генри Киссинджер находился в это время с визитом в Париже, где его беспрерывно атаковали репортеры с вопросом: как поступят с Беленко? Киссинджер отвечал: “Соединенные Штаты скорее всего предоставят ему политическое убежище. Если этого не произойдет, можете полагать, что с моим мнением не посчитались”. В обычной практике предоставление политического убежища находится в ведении ЦРУ и управления иммиграция и натурализации. Однако в случае с Беленко решение принималось непосредственно президентом Джералдом Фордом.

События развивались по нарастающей. Советская военная авиация начала облеты Японии – это была подчеркнутая и весьма оскорбительная для японцев демонстрация силы. В зоне Южных Курил и в Японском море пограничные корабли под красным флагом резко активизировали свой интерес к деятельности японских рыбаков.

В Японии вполне серьезно допускали, что советская армия (может быть, спецназ, может, еще кто) предпримет силовую попытку захватить и вернуть секретный самолет. Во всяком случае, к месту стоянки “МиГ-25” была подтянута тяжелая бронетехника, а рядом развернулись мобильные комплексы ПВО.

Нам трудно сегодня судить, обсуждалась ли силовая акция на уроне политбюро ЦК КПСС. Ясно лишь, что до этого, к счастью, дело не дошло.

Мифы “Голубого пояса”

С уровня сегодняшнего дня любопытно отследить и сопоставить, как разворачивалось пропагандистское обеспечение происходящего ЧП в СССР и за его пределами.

Получив подтверждение того факта, что Беленко просит убежища в США – в том числе и письменно, зарубежные средства массовой информации принялись лепить из него образ человека, глубоко разочаровавшегося в советской системе, не предателя, а героя, решившего передать Западу один из военных секретов русских, дабы снизить уровень военного противостояния. Назвать это правдой даже отчасти – трудно…

Советская пропагандистская машина тоже заработала в полный ход. Во всех сообщениях ТАСС, которые шли по официальным каналам, говорилось, что в плохих погодных условиях летчик, взлетевший из Приморья, заблудился и совершил вынужденную посадку на одном из японских аэродромов, где был немедленно подвержен наркотическому и психотропному воздействию. Теперь и пилот, и самолет удерживается японцами и американцами силой. В доказательство этих утверждений в советской прессе было опубликовано письмо Людмилы Беленко и других его родственников, которые утверждали, что с Виктором случилось несчастье, потому что сам бы он никогда не встал на путь измены Родине…

Но это все разворачивалось на поверхности, так сказать, для широкой публики. То, что происходило в то же самое время в реальности, но было скрыто от посторонних глаз и ушей, выглядело куда более интригующе.

На советском берегу Японского моря, в чугуевской глубинке, приступили к работе многочисленные проверяющие комиссии: “Как посмел? Как допустили?”

Ответ на последний вопрос нашелся просто. Командир одной из эскадрилий этого же полка, офицер Анатолий Мишечек легко доказал проверяющим, что так называемый “Голубой пояс” - система перекрывающих друг друга станций ПВО, которые стерегли мирное небо над нашими головами, не настолько эффективна, как это утверждалось. Поднявшись на таком же “МиГ-25”, он на сверхмалых высотах ушел между сопок в сторону моря, а потом вернулся, не засеченный ни одной станцией.

Кстати, именно этот же трюк применил и Беленко, когда преодолевал японский воздушный рубеж – ведь на полосу в Хакодате он “упал” как снег на голову. Пережевывая сенсацию, японские журналисты не преминули обрушиться на управление национальной обороны: что же это за система ПВО, которая позволяет с такой легкостью себя преодолевать? Вечером первого же дня – 6 сентября начальник УНО Японии Саката и его заместитель Ито провели пресс-конференцию, на которой признали низкую эффективность действующей ПВО Японии, а под конец пресс-конференции сообщили: “Фантомы” на авиабазах Хоккайдо приведены в состояние патрулирования, а подразделения ракет класса “земля-воздух” “Хок” и “Найк” приведены в состояние повышенной готовности. Тем не менее в японской прессе еще несколько дней не утихала жесткая критика в адрес собственных военных. Забавна и такая деталь: губернатор Хоккайдо на своей пресс-конференции заявил, что если советские истребители и впредь будут садиться на Хоккайдо, то местным жителям это не понравится…

…И лично товарищ Брежнев

Дипломатам и политикам, однако, было не до шуток. Уже 7 сентября Белый дом официально сообщил, что президентом принято решение о предоставлении Беленко политического убежища. Одновременно Советский Союз усиливал давление на Японию с требованием немедленно возвратить самолет и летчика. Пентагон в свою очередь хотел перевезти истребитель в Штаты, испытать его на земле и в воздухе и сохранить за собой. “Мы настаивали на этом, - вспомнил позже тогдашний министр обороны США Доналд Румсфелд. – Нам нужен был самолет. Мы хотели разобрать его, снова собрать и еще раз испытать…”

Госдепартамент, однако, посчитал, что все это крайне скверно отразится на политике разрядки и осложнит отношения с СССР в целом. Американские политики понимали также, какое давление оказывает Советский Союз на Японию, которая начала склоняться к тому, чтобы поскорее возвратить самолет и позволить русским сохранить лицо. Тем не менее союзники по договору о взаимной обороне, конечно же, нашли устраивающий их компромисс. Было решено, что самолет будет задержан в Японии на месяц – такого срока вполне достаточно, чтобы специалисты полностью удовлетворили свое любопытство.

Одновременно японцы усилили противодействие на дипломатическом фронте. Министр иностранных дел Киици Миядзава заявил: “Мне кажется, что Советский Союз является страной, которая готова без конца обвинять других, но это не снимает с нее обязанности контролировать действия своих военнослужащих”. В те же дни правительство Японии выразило удивление, что СССР до сих пор не извинился за нарушение японского воздушного пространства…

К такому повороту, похоже, даже советский МИД был не готов.

Однако министр иностранных дел СССР Андрей Громыко во время своего визита в США, ужиная 20 сентября в гостинице “Уолдорф-Астория” с Генри Киссинджером, подчеркнул, что возвращение Беленко и самолета настолько важны для Советского Союза, что “этим занимается лично Брежнев…”

Те же слова Громыко повторил и в Овальном кабинете Белого дома, где его и советского посла Анатолия Добрынина 1 октября принимал Джералд Форд. Но, видимо, это уже было просто “отыгрыванием” ситуации, которая давно стала всем понятной…

После того как американские и японские специалисты выяснили все, что хотели, 12 ноября 1976 года – через 67 суток после посадки Беленко в Хакодате, “МиГ-25”, запакованный в огромный деревянный ящик, был погружен на борт одного из судов Дальневосточного морского пароходства и отправлен на родину. Выгружалось судно в Находке в условиях абсолютной секретности.

“Дело” не закрыто?

Вот, собственно, и вся история, приключившаяся здесь, у нас, 25 лет назад. С тех пор о лейтенанте Беленко и о его побеге во всем мире написаны тысячи статей, десятки книг. Из последних наибольший интерес, пожалуй, вызывает вышедшая в 1980 году в издательстве McGraw-Hill книга американского автора Джона Баррона “Пилот “МиГа”. Последний полет лейтенанта Беленко” (John Barron. MIG pilot. The final escape of Lt.Belenko). Понятно, что искать ее в наших библиотеках бессмысленно. Издание любопытно тем, что в нем подобраны отличные иллюстрации – часть из них мы публикуем на этих полосах.

Несмотря на прошедшие четверть века и нашу короткую память, интерес к Беленко в мире сохраняется до сих пор – поисковые системы Интернета, когда набираешь фамилию Belenko, “выбрасывают” десятки ссылок, причем на самых разных языках – вплоть до арабского и португальского. Правда, в основном они повторяют друг друга…

А потому, собирая материал для этой публикации, мы решили вначале пойти вполне официальным путем. И еще в июне в Москву, по адресу: Лубянская площадь, 2, Центральный архив ФСБ РФ, было отправлено письмо с просьбой допустить автора этих заметок к работе с открытыми документами по “делу Беленко”, хранящимися в архиве. Через определенное время на соответствующем бланке нам пришел официальный ответ за подписью первого заместителя начальника управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ В. С. Христофорова. В нем сообщалось, что “Центральный архив ФСБ России рассекреченными материалами в отношении указанного события не располагает”. Я поинтересовался у сведущих людей: что значит такая формулировка? Ответ был краток и прост: это значит, что дело еще не закрыто…

Я не знаю, каков срок давности по подобным делам. Наверное, в ФСБ знают лучше. Но вот ведь какой возникает момент. В 1997 году мой коллега, японский журналист Синитиро Сакикава из газеты “Хоккайдо симбун” (интерес понятен – именно на этот остров приземлялся угнанный “МиГ-25”) делал большое интервью с Виктором Беленко. Беседа в городе Куинси (штат Иллинойс) продолжалась 20 часов. Редакция “В” располагает текстом этого интервью. В нем немного интересного. Но одна фраза зацепила. Беленко говорит: “В 1995 году по делам бизнеса я был в Москве…”

Как это стыкуется с “дело не закрыто”?

Не секрет, что в течение первых двадцати лет проживания в США Беленко по рекомендации ЦРУ часто менял имена и место жительства. Женился на учительнице музыки из Северной Дакоты, родились двое детей, затем развелся. Полтора десятка лет назад консультировал Тома Клэнси во время написания его известного бестселлера “Погоня за “Красным Октябрем”. Оказался он задействован и в известном инциденте, когда советский истребитель сбил южнокорейский “Боинг” над южным Сахалином. Тогда Беленко находился за границей, однако 1 сентября 1983 года его срочно вызвали в США. Именно он идентифицировал и расшифровал из радиоперехвата голос пилота “Сухого”, сбившего “Боинг”: “…Понял. Ракеты в режиме пуска. Приближаюсь к цели. До цели 8 километров. Пуск. Цель уничтожена. Возвращаюсь…”

Те, кто постарше, помнят, как через пару лет после описанного ЧП по стране поползли слухи о том, что Беленко погиб в США в автомобильной катастрофе. Слух был с подтекстом: дескать, не все катастрофы происходят произвольно, есть и организованные, а от карающего меча еще никто не уходил. Понятен был в принципе и механизм запуска этого слуха. Дабы неповадно было…

Ан нет, жив, курилка.

Есть у этой истории и еще один неожиданный итог - кому-то он может показаться циничным, а кому-то вполне адекватным. Осенью 1976-го, когда после побега Беленко в Чугуевку нагрянули многочисленные комиссии, высокие проверяющие увидели собственными глазами, в каких условиях живут летчики-истребители, элита вооруженных сил государства. После этого и началось строительство в гарнизоне нормального военного городка – пятиэтажки, детский сад, школа, дом культуры… В общем, все, как в Видяево: утонул “Курск” - власть опомнилась…

Чисто российский подход.

Закончу тем, с чего начали наши японские коллеги (видимо, они ребята с юмором). Публикуя четыре года назад большое интервью с пилотом “МиГа”, они в качестве эпиграфа предпослали тексту строчки любимого поэта Беленко: “Белеет парус одинокой в тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?..”



Автор благодарит за помощь в сборе и подготовке материала Александра Степанова, Евгения Шабашова и Виктора Янина, а также коллег из японской газеты “Хоккайдо симбун”. Использованы фотографии из книги Джона Баррона “Пилот “МиГа”. Последний полет лейтенанта Беленко”.



Из рассказа Виктора Петровича Иванея, авиатехника полка с 1960 года:

- Беленко я знал лично, хотя даже по службе мы с ним общались немного. Он, как и я, был членом партии. Опытный, грамотный пилот. Как один из лучших летчиков полка был инструктором эскадрильи. Помню, как разворачивалась ситуация накануне угона самолета. В пятницу, 3 сентября, мы еще с одним техником готовили “31-й” борт: новенький “МиГ-25”, только что поступивший с авиазавода. Всего 25 часов налета, то есть практически время перелета на Дальний Восток. А перед этим Беленко отпросился у командования в Находку на пару дней. Что он там делал, не знаю. В общем, мы провели положенный регламент “31-му”, все было отлично, и самолет “отгазовали” на стоянку. И вот в понедельник, 6 сентября, Беленко делает первый вылет – на “спарке”. А потом садится на “31-й”… и исчезает.

- У вас это какие чувства вызвало?

- Главное чувство – обиды. За честь полка… Беленко не только на самолетах летал, но и на тренажерах много занимался; видать, готовился к этому перелету серьезно… Скандал в полку был большой. Сперва думали – разбился, а оказалось вон что…

Вопрос: что делал Беленко в Находке – единственном городе на Дальнем Востоке, где находилось генеральное консульство Японии? Проводил рекогносцировку?

Автор: Андрей ОСТРОВСКИЙ, Вячеслав ВОЯКИН (фото), "Владивосток"