Эксклюзивный мужик, или Житие водолаза Алексея Храмцова

    Это было на Курилах. Второй день бушевал над островной территорией и морем мощный циклон. И Алексей Храмцов второй день испытывал судьбу, состязаясь со стихией.

Вчера он нырял в бушующее море, а потом, когда волна вышвыривала его на берег, старался так рассчитать, чтобы не удариться о камни. Получалось. Хотя со стороны кто-то мог бы сказать: зачем тебе это? Хочется ощутить как можно больше адреналина в крови? Трудно было ответить на такой вопрос. Им, гагарам, недоступно... Шторм, жажда риска, крутые волны вокруг. Ветер, да такой, что дождь горизонтально стелется над водой. Все это по душе ему. А более всего в жизни нравится море. Море. Во всех его проявлениях.

          А сегодня дождь перестал, хотя ветер не утих, и ныряя Алексей видел из-под воды... радугу. Ветер срывал верхушки волн, распыляя их на капли, вот именно в них, преломляющих лучи солнца, и вспыхивала семицветная эта раскрасавица-дуга.

Море, море, синяя волна...

          Семья, в которой он родился, жила в Перми. В детстве на лето отправляли Алексея к Черному морю, укреплять здоровье. Там и зародилась неизбывная эта любовь, лелеет которую он в себе всю жизнь. Уже тогда плавал он с ластами и трубкой, нырял на глубину до 15 метров за рапанами. Потом были кружок подводного плавания и желание стать водолазом.

          Службу нес на Дальнем Востоке. На дизельной подводной лодке в судовом расписании числился электриком. Обязанности старался исполнять исправно, но чувствовал, что из него такой же электрик, как, к примеру... балерина из свиньи. Мечта о подводном царстве и владении им укрепилась еще больше, порой она становилась просто невыносимой. Точнее, не сама мечта, а отсутствие того, о чем грезилось.

          Впрочем, он все равно двигался к цели. В самоволке бегал не в ближайший поселок, а уходил на пустынный берег, подыскал себе укромное местечко. Плавал, нырял за гребешком, мидией. Обосновал свое тайное морское жилище в пещере, в которой постепенно собрал все необходимое для своего тайного увлечения. Соорудил плот, нырял с него с камнем. Но как ни хоронился, все-таки «застукали». Когда командир подлодки узнал, не мог понять: зачем это ему? Так и сказал: уж ежели в самоволку, лучше бы по бабам и за водкой. Это понятней. Схлопотал пять суток «губы». Отправляли потом даже к врачу, как Алексей посчитал, обследовать на предмет вменяемости. Но своего добился - заканчивал службу на водолазном катере.

          Однако «корочек» у него не было. После службы найти работу водолаза во Владивостоке без них не удалось. Вернулся в Пермь. Снова секция подводного плавания. И работа водолаза в речном порту. Отправляли на полгода в Москву - учиться, там бы и получил заветные документы. Его отговорили: ну будешь ты в подмосковных речках шариться в поисках утопленников да спирт хлестать с другими водолазами, это уж как водится. От семьи постоянно в отрыве... Как ни странно, послушал досужие эти речи. Устроился в листопрокатный на завод. Там тоже своя стихия, свой риск. Женился. Работа в общем-то нравилась. Но... признавался в этом только себе: как заглянет в сталеплавильную печь, где бушует пламя, - видит море и только море.

Создать хорошую семью - большое искусство

          Или большая удача. Припомните: много ли вы знаете семей, которые по-настоящему можно назвать хорошими, даже из тех, кто ни разу не разводился. У Алексея Храмцова была еще одна мечта, если это так можно назвать. Идея-то в общем-то тоже неплохая - вырастить четверых сыновей (почему-то именно четверых и сыновей). У моря, рядом с тайгой, построить с ними дом своими руками, жить по законам природы. По законам моря и тайги. Утопия? Как посмотреть. Тем более жизнь сейчас и сама многих толкает к этому, к натуральному хозяйству, загоняет в силки напряженнейшего выживания.

          Для начала оставил свой листопрокатный цех, Пермь. Рванул на полюбившийся Дальний Восток. Выбор остановил на Сахалине. Это была целая эпопея - устройство своей жизни на полуострове. Причем о водолазной работе по-прежнему постоянно думалось, но близок локоток... Направил свои стопы на шахту - не требуются там люди. Обратился в порт - грузчики тоже не нужны. Однако смог устроиться крановщиком. Был теперь ему подвластен дизель-электрический подъемный агрегат на гусеничном ходу. В порту и ночевал в спальном мешке. Так и жил. Потом нашлись добрые люди, приютили его. С обменом квартиры на Пермь не получилось. На работу могли принять только с условием, что не будет претендовать на получение квартиры. А затем что-то вышло все-таки с жильем, жена с сыном перебрались к нему, работал теперь бетонщиком на стройке. Стоял на очереди на работу водолазом, но она продвигалалсь слишком медленно, эта очередь.

          Потом все-таки пробился в организацию, где требовались глубоководники, - нефтеразведочная экспедиция глубоководного бурения. Но надо было поучиться на курсах в Ленинграде. Так что достиг он своей цели только к 30 годам. Семейная жизнь у Алексея Храмцова, надо сказать сразу, в общем-то не заладилась. О полной гармонии говорить не приходилось. Алексей занимался сыном, жена постоянно вмешивалась в этот процесс, скандалила. Словом, жить жили, но было ясно - семейная жизнь не получилась, лада, взаимопонимания нет. Жена была учителем музыки, устремления мужа не очень-то разделяла. Вынашивал и тут Алексей идефикс - ждал, когда сын достигнет 10 лет, чтобы уйти с ним. По закону в этом возрасте ребенок вправе выбирать, с кем ему оставаться при разрыве семейных уз - с матерью или отцом. Из Ленинграда по окончании учебы Алексей Храмцов привез новую жену (прежняя жена с ребенком на время его учебы вернулась в Пермь). Алексей заехал в этот город по пути на Сахалин, забрал сына и привез его... к мачехе. Сыну было восемь, и пока он безгранично еще доверял отцу, причем больше, чем матери. Тут-то пока было духовное родство, Алексей жил этим. Мать оставалась в Перми, ей надо было довести до конца свою группу в музшколе. Когда узнала все - слегла в больницу. Да и у сына с мачехой добрых отношений не получилось, такое, увы, не редкость. Возможно, это обусловлено самой природой: женщине надо выносить плод, родить его в муках, чтобы любить его чуть ли не с животной страстью. Не зря ведь даже в сказках мачеха всегда зла, жестока. Так что затея Алексея потерпела фиаско. Новую жену отправил обратно в Ленинград, восстановил прежнюю семью, но законной супруге сказал: до первого скандала. Потом они все равно расстались, правда, жена родила ему еще дочь. Хотела его удержать? Ведь он тогда уже предупредил: жить с тобой не буду... Что ж, предстояла еще одна попытка создать нормальную семью. И он ее осуществил, похоже, на этот раз поудачней прежнего.

Ныряльщик-камикадзе

          С Сахалина Алексей перебрался в Приморье в 1985-м. Обосновался в одном из сел Лазовского района. Работал водолазом на подводных огородах - морская капуста, гребешки. Заброшенная нынче марикультура - дело весьма и весьма выгодное. Те же японцы прекрасно это понимают, творят истинные чудеса в восстановлении биоресурсов моря.

          Сын от третьей жены родился в 89-м. Вообще-то это был сравнительно удачный период жизни Алексея Храмцова. Работой был удовлетворен, заработки неплохие - и за тысячу порой переваливало. Построил гараж, курятник, козлятник. Была работа, семья, подрастал сын... Беда подкралась с иной стороны. Тяжко заболела жена. Видит бог, боролся он за ее жизнь до последнего, все что мог сделать - сделал... Но жена умерла в 93-м в возрасте сорока двух лет. На иждивении Алексея остались малолетний сын и престарелая мать. Это было начало последующих бед. Ведь хирело, меркло прежде всего все вокруг. Былое крупное хозяйство по выращиванию марикультуры распалось. Спустя некоторое время попытались восстановить его, но созданное «общество» (ООО) оказалось действительно «с ограниченной ответственностью» (как точно подобрано определение!). Площадь подводного огорода теперь стала в десятки (чуть ли не в сто) раз меньше, да и само ООО создавало только видимость производственной деятельности. Продавало квоты на вылов морского ежа, морскую капусту практически не выращивали, а принимали за бесценок высушенную у населения, которое собирало ее в основном после штормов на берегу. Шла же капуста эта куда-то за доллары и, вероятно, безо всякого учета. Словом, все как везде в реформенные наши времена. Работы люди толком не имели, население поселка человек в 200 приторговывало кто чем мог, жили натуральным хозяйством, иные шарили по чужим огородам, пили.

          Алексей одержим теперь был одним: вырваться из пропащего этого села. Невыносимо остро стали ощущаться все изъяны глухомани: ни радиоточки, ни телефона, рейсовый автобус - и тот не останавливается в заброшенном богом и властью местечке. Да и от беспробудного пьянства, в которое ударились односельчане от безнадеги, с души воротило. Сам он столько раз попадал под водой в экстремальные ситуации, был не раз на шаг от смерти (выпутывался, например, из сетей), что фанатично полюбил жизнь. И пускать ее под откос посредством спиртного или наркотиков считал дикостью. Для переезда нужны были деньги. Работу имел в ООО, но какую... Утром на весельной лодке уходил в море на демонтаж подводных конструкций. Прихватывал с собой гидрокостюм и акваланг, но компрессор ему не выделили. Нырял в одиночку на большую, недопустимо большую, глубину без акваланга (берег воздух, его было слишком мало). Себя он, конечно, для таких экстремально-губительных ныряний тренировал и порой, пожалуй, до самоистязания даже. Достаточно сказать, что еще на прежней работе доводил, спускаясь под воду с аквалангом, до двух вдохов в минуту (норма 14 вдохов). И так на протяжении часов трех. Вот и сейчас он постоянно ставил вынужденные «рекорды», которые никому были не нужны. Причем дело было в октябре, вода холодная... Но ведь и сам он был никому не нужен, кроме сына и матери. Ему просто надо было заработать во что бы то ни стало. Да вот природу не обманешь, она обязательно накажет за пренебрежение ее законами. Тем более что «кессонку» он уже некогда получал, лечился. И теперь организм его испытывал постоянное кислородное голодание, перенапряжение.

          Это было в 96-м. Расплата не заставила себя долго ждать. Болезнь нагрянула уже в 98-м. Думал, остеохондроз, лечился у специалистов мануальной терапии, усугубляя дело. Немало прошло времени, пока не поставили точный диагноз. Поднял как-то мешок, и что-то хрустнуло в области ребер. Кости стали настолько хрупкими, что могли ломаться, как спички. Направили в больницу рыбаков, в гематологию - изможденного, предельно больного, он уже и двигался плохо. Надежды, что он вернется к жизни, было мало. Но он выстоял.

Парень с характером

          Деньги, которые Алексей зарабатывал таким варварским для своего здоровья способом, пришлось выбивать через суд. Вернули, но не сразу и не всю сумму. Все-таки перебрались они недавно семьей в другое село в пределах этого же района - сам он, инвалид теперь, одиннадцатилетний сын, мать Алексея, которой 82. Живут в двухэтажке, есть приличный по размерам огород, там Алексей хочет поставить дом. Правда, помощника у него не четыре, как когда-то загадывал, а всего один. Но одиннадцатилетний Иван - самый близкий ему человек. И сын, и друг, и помощник, и надежда, это самое главное.

          Иван - парень с характером. В школу отец его не отправляет, учит на дому. Потом Иван сдает экзамены и переходит из класса в класс. Идет по учебе вровень со сверстниками. Алексея подвигли на это не только собственная болезнь и сложности, связанные с ней. Считает, что нынешняя школа и губит в какой-то мере детей. Проверьте, сколиоз - у каждого второго. И ведь не только это. А Алексей хочет подготовить сына таким, чтобы он способен был выстоять в любой ситуации, даже если что-то случится с ним самим, с отцом. И физически, и психологическим крепким. Иван в свои 11 многое может. Способен, например, прожить несколько суток в лесу в одиночестве. Провел как-то шесть дней в нетеплом октябре, спал в сухих листьях, питался ягодой, выходил на берег моря - ловил рыбу, отыскивал мелкие ракушки (нептун, трубач, масляки), ел еще сырую морскую капусту. Плавает лучше сверстников, ныряет на 6 метров без ласт. Передавал в больницу (в селе) отцу им самим (!) пойманную и зажаренную рыбу. Утром делает зарядку, обливается холодной водой. Кстати, в одиночку в лесу ночевал не раз в качестве тренировки. Сердобольные соседи считали - сбегает, без матери ведь растет. Уже начинали проявлять активность, чтобы пристроить ребенка в сиротский дом. А вот этого-то категорически не хочет отец, даже если болезнь и одолела бы его.

          Сам же Алексей борется за себя и за сына отчаянно. Вот только пенсии сегодня малы до дикости. Хотел бы создать индивидуально-частное предприятие по выращиванию марикультуры, считает, что способен заниматься этим, походил по инстанциям. Увы, чтобы получить на это разрешение, нужны бешеные деньги (даже президент в своем послании Федеральному собранию вынужден был признать: чиновники по-прежнему давят бизнес). Вот и все, что уяснил Алексей. Откуда деньги у него? Жизнь вообще как бы поставлена с ног на голову, во всем. Тарифами, ценами методично, с адским каким-то и непонятным сладострастием жмут, жмут и жмут нас. Доходы же не растут, повышение пенсий - фикция, для отвода глаз. И вот лечился в очередной раз Алексей Храмцов в больнице рыбаков, и чтобы вернуть деньги за невероятно дорогие лекарства через крайздрав (хоть это делается!), пришлось поездить по крайцентру. Столько же пришлось выдержать, чтобы отвоевывать свое право на бесплатный проезд как инвалиду в коммерческом транспорте, что он в сердцах заявил как-то соседям по больничной палате: «Это инвалиды совести». Они ли одни?

          Завершать публикацию на такой, уж совсем минорной ноте не хочется. Тем более Алексей Храмцов (фамилия и имя по его просьбе изменены) неудачником себя не считает. Его кредо: смерть в постели от болезни или от старости - несчастный случай, а вот в море, на любимой работе - дело естественное. Гордится тем, что достигал высоких профессиональных результатов в своем деле, плавал с нерпами, сивучами, белухой за компанию. Хотел бы повстречаться с косатками... И вообще хотел бы осуществить все, что задумано, начато.

Автор: Михаил МАТВЕЕВ, «Владивосток»