Зачем украшать Григория Горина?
Григорий Горин некогда определил жанр своей пьесы “Забыть Герострата” как комедию. Режиссер-постановщик одноименного спектакля в академическом театре драмы им. Горького Ефим Звеняцкий поставил скорее трагикомедию, монументальную и, как всегда, эффектную.
Многофигурный, разукрашенный спектакль абсолютно соответствует сегодняшней эстетике яркого и праздничного театра. Подобному прочтению во многом способствуют стильная сценография и не менее стильные костюмы Илоны Гансовской.
Древняя Греция на сцене красива и весьма условна. Тонкий, воздушный задник, испещренный характерным ломаным шрифтом, напоминает старинные расписные папирусы. Вертикальная решетка (к слову, не раз виденная на академических подмостках) разрезает сценическое пространство. Статуя огромного мрачного ангела с отбитыми крыльями станет пристанищем для преступника Герострата, укрытием для судьи, подобием трона для правителя города Эфеса. Мрачное ложе по ходу действия покроет прозрачная в золотых блестках ткань. Костюмы изысканны. Чего стоит кроваво-алое платье с длинным шлейфом, как перчатка, обтягивающее стройный стан правительницы Эфеса! Но в этой самодостаточной красоте зашифровано для меня (не могу судить за всех зрителей) огромное количество ребусов и загадок.
Изящная и ироничная история, поведанная Гориным, узнаваема и понятна. И как в любой его пьесе, поступки действующих лиц легко и плавно перекликаются с современностью. Порой действия правителя Эфеса, его главного судьи (между прочим, выбранного народом), их диалоги так точно соотносятся с нашим смутным временем, что думаешь: полно, какая же это Древняя Греция? Это мы нынче, сейчас!
Скорее всего постановщик хотел избежать прямых реминисценций и абсолютной назидательности. Наверное, этим и объясняется нагромождение метафор, экстравагантных туалетов, порой весьма неожиданных, неоправданных деталей. Например. Никак не смогла расшифровать висящую наверху козлиную маску. Или престранный головной убор с огромными ослиными ушами жрицы эфесского сожженного храма. Или фрагменты из прелестного французского фильма “Большие маневры” с незабвенным Жераром Филиппом, идущие на огромном киноэкране-заднике. Или непонятно из какой эпохи и страны явившихся экзотических молодых людей, нелепо ведущих себя и изображающих народ Эфеса. Часто появляющиеся на сцене байкеры, диск-жокеи, малолетки отвлекают от главной мысли, которая вот уже много веков волнует все человечество, - о вседозволенности зла. Возжелавший любой ценой прославиться мелкий лавочник Герострат сжег прекрасное творение рук человеческих, гордость Эфеса – храм Артемиды. И оказалось, сатанинское злодеяние и имя человека, его сотворившего, навечно вошли в историю….
Справедливости ради надо сказать, что целый ряд метафор в спектакле выразителен и точен по мысли. Давно заметила, что Звеняцкий всегда красиво и неожиданно простраивает финалы спектаклей. Так и здесь. Убит злодей Герострат. Люди Эфеса, подставив плечи, руки, спины, пытаются сдвинуть неподъемный многотонный каменный монолит. Восстанавливают сожженный храм. А бывший главный судья мучительно пытается вспомнить имя хотя бы одного из этих подвижников. Но ужас! Ни одного имени созидателя он не помнит. Зато Герострата ни он, ни потомки никогда не забудут.…
Этот финал делает зримой мысль автора. В иных же случаях создается впечатление недоверия к Горину. Отсюда разукрашивание хорошего текста хорошего драматурга. И зачастую это получается во вред внутренней линии, когда отдельные сцены не до конца разработаны и возникает ощущение пустоты, скольжения по поверхности.
Уже шла речь о том, что Горин, повествуя о событиях тысячелетней давности, размышляет прежде всего о нашем времени. Наверное, опять же от недоверия к драматургу режиссер усиленно привлекает в действие современные реалии – повелитель Эфеса появляется в облике современного руководителя, Герострат меняет тюремную хламиду на джинсы и клетчатую рубаху, один из героев отдает распоряжения по телефону. Зачем? Текст Горина настолько прозрачен, что подобный указующий перст кажется лишним.
Знаток театра Горин дает прекрасный материал актерам. Оставаясь органичным и обаятельным, пытается оправдать поступки своего героя, повелителя Эфеса, Владимир Сергияков. Чересчур прямолинеен, однозначен, лишен развития образ судьи Клеона в исполнении Николая Тимошенко. Используя хорошо знакомые приемы, работает Александр Запорожец. Хотелось бы в его скупом торговце Крисипе видеть что-то принципиально новое для умного, аналитичного актера. Думается, больше мудрости, философичности - а не фиглярства - должно быть в Человеке театра (артист Дмитрий Жойдик).
Пожалуй, на премьерных спектаклях завершенностью и новизной порадовали больше всего Светлана Салахутдинова и Александр Славский. Ослепительно красивая, тонкая, гибкая, как змея, правительница Клементина удивляет и восхищает точными и быстрыми, как укус все той же змеи, переходами от царственных величественных интонаций и жестов Клеопатры к повадкам базарной торговки. Герострат Славского интересен развитием характера, тонкими нюансами, разнообразной и наполненной внутренней жизнью. Ничего, кроме брезгливости, не испытываешь поначалу к недоучке и, на первый взгляд, недоумку Герострату. Но идут дни, и он уже вызывает невольное восхищение своей жизнестойкостью, циничной изворотливостью, своим изощренно-издевательским умом.
Таких глубоких разработок по внутренней линии хотелось бы пожелать всем участникам спектакля. Дабы он оставался в памяти не только эффектным зрелищем, но будил мысль, рождал эмоции, запечатлевал тонкий и умный текст философа Горина.
Автор: Галина ОСТРОВСКАЯ, специально для "В"
