“Поцелуй негра” случался нечасто
Все те мелочные подробности ежедневной нашей жизни, которыми мы пренебрегаем сегодня, становятся драгоценными по прошествии лет. Ведь они рисуют нравы, обычаи, привычки уходящего или давно уже исчезнувшего поколения, где “жили полнее и по-другому чувствовали”. Сегодня, открывая новую рубрику – “Старожил”, мы предлагаем вам, дорогой читатель, вдохнуть аромат старины. Потом вы вернетесь в сегодняшний день, но голос минувшего будет еще долго звучать в вас. И это наполнит жизнь новыми красками и чувствами.
“Люблю я женщин рыжих,
Коварных и бесстыжих.
Покупал я им шляпы, манто,
Сам трепался я в старом пальто”.
Этот развеселый куплет начала века пришел на память Татьяне Васильевне Коротеевой (Котелович), когда речь зашла о давно минувших днях в истории Владивостока.
Она родилась здесь в январские пушкинские дни 1917 года, поэтому и была наречена Татьяной. Семья жила на ул. Ботанической, в деревянном одноэтажном доме бабушки Шарихи, у которой снимала две комнаты. Крестили маленькую Татьяну в Успенском соборе, том самом, где почти за год до этого венчались ее родители. В голодные 30-е годы Татьянин золотой крест с распятием и мамины аквамариновые сережки с дорогими часиками (подарок папы) снесли в Торгсин на углу Китайской и Ленинской, обменяв на крупу, масло, сахар.
Отец нашей собеседницы – Василий Михайлович Коротеев был мастером точной механики. Мама – Нина Васильевна (в девичестве Витковская) приехала во Владивосток из Томска в 1913 году, на три года позже своего будущего мужа, перебравшегося сюда, на край света, из центральной России. Семнадцатилетней девушкой – белолицей, сероглазой, с копной роскошных золотых волос – впервые ступила Нина Витковская на ул. Светланскую. Старшая сестра Аграфена, жившая здесь уже несколько лет, помогла ей устроиться горничной в фешенебельную гостиницу “Гранд-отель”. Помимо яркой внешности молодая девушка имела какое-никакое образование – после смерти родителей она воспитывалась в семье священника.
Прошло совсем немного времени, и Нина, аккуратная, домовитая, скромная, стала прислугой в семье инженера Парфенова. Скорее всего именно здесь она познакомилась с Василием Михайловичем, другом дома – щеголеватым мужчиной, который был почти на десять лет старше ее и растил сына Валентина.
- Как рассказывала мама, впервые она увидела отца в зеркале, когда гадали под Новый год, – вспоминает Татьяна Васильевна. – Он сидел за столом, крытым скатертью, в белой чесучовой рубашке. Все именно так и было, когда Василий Михайлович некоторое время спустя пришел свататься.
Сначала отец работал в механических мастерских (ныне Дальзавод), потом открыл мастерскую на паях со своим другом Константином Комиссаровым. Она размещалась в здании дома для приказчиков магазина “Кунст и Альберс” (нынешняя больница ФТИ).
В то время семья уже перебралась на жительство в лоцмейстерский дом. Он стоял на самом берегу бухты Золотой Рог (недалеко от того места, где сейчас находится памятник погибшим морякам). В нескольких метрах от него была установлена сигнальная пушка, отмечавшая полдень выстрелом. Рядом расположились грядки с луком, морковкой. Когда после революции во Владивостоке начались волнения, мама, как она позже вспоминала, каждое утро выходила во двор и смотрела на управу – какой на ней флаг, при какой власти живем. Однажды, когда в городе началась очередная перестрелка, мама, как обычно, спрятала нас с братом у стенки, под окном. Тут в дверь постучали. От погони скрывался каппелевец – совсем еще молоденький паренек. Мама дала ему одежду отца – переодеться. И он исчез.
…Первой из Владивостока в Харбин уехала в 1924 г. мамина сестра Аграфена. Она была замужем за Петром Артамоновым. Во Владивостоке его звали Петром-большим. Он работал в одной из местных газет. В Китае Петр Артамонов открыл газету “Копейка”. Но так и не смог свыкнуться с жизнью на чужбине, с крахом России и прежних идеалов, спился и вскоре умер. Жена осталась одна, без средств к существованию. Детей у них не было.
Несколько лет спустя в Китай, только в Тяньзин, уехал отец, один, без семьи. Мама пошла работать в артель “им. Восьмого марта”. Повязала голову красной косынкой, как это тогда делали многие. Вскоре грянула новая беда – арестовали брата Валентина, прямо у стен института – он работал ассистентом у профессора Мицкевича в ДВПИ. Больше мы его не видели…
Жизнь между тем продолжалась. Мы, подростки, ходили купаться на бухту Золотой Рог, глазели на медведей, лисичек в зверинце, который размещался на месте нынешней главной площади Владивостока. Самым большим лакомством были булочки из кондитерской “Золотой Рог” и пирожное “Поцелуй негра”. Но это случалось нечасто. А самым большим праздником была оперетта, где блистала актриса Христофорова.
Во 2-й центральной школе, где я оканчивала семь классов, мне запомнились бесплатные завтраки (может быть, потому, что тогда, в начале 30-х, мы частенько недоедали). Это был стакан чая с молоком и ломоть хлеба с красной икрой!
При этом аттестат просто так не выдавали – прежде нужно было потрудиться на ивасевой путине в пос. Зарубино. И работали – наравне со взрослыми. Со мной в классе учились тогда Фатима Бароева, сын известного капитана Чеботнягина, Зина Любимова. Где они теперь?..
Автор: Записала Тамара КАЛИБЕРОВА, "Владивосток" Фото из семейного альбома Т. В. КОРОТЕЕВОЙ.
