И из железа растут розы
Самое теплое местечко на земле – это совсем не Африка. Самое теплое - это кузня. Впрочем, теплое – это уж слишком мягко сказано. Пламя в горне гудит так, что приходится кричать на ухо. А уж когда работает гидравлический молот, друг друга можно понять только по губам, по артикуляции. Бело-красное пламя слепит глаза. Лицо жжет, словно в преисподней. А вообще-то, когда кузница не работает – здесь более чем прохладно.
Это действо происходило в мастерской находкинского кузнеца Николая Леконцева. Она не похожа на классическую для русской литературы времен Тургенева маленькую деревенскую кузницу. Да и сам Леконцев не великан - человек невысокого роста, белокурый, коренастый, но, правда, из тех, кто, знаете, врежет - мало не покажется. На заводе, где он сейчас работает, делают серьезные вещи. Только то, что выходит из-под его рук, никто здесь сделать не может.
Николай – один из тех, кто может прославить своим мастерством город, край, может, и страну. Теряются старые традиции, уходят мастера. Но есть вещи, которые никакие современные дизайнерские компьютерные прибабахи перебить не смогут. Это искусная работа, будь то вышивание крестиком, ювелирное дело или ручная художественная ковка. И есть люди, которые хранят старые секреты. Или то, что приобретено, наработано ими самими. Кое-что я увидел в этой кузне. Например, как рождается железный тюльпан. Вообще-то класс кузнеца – выкованная вручную стальная роза.
Только у Леконцева есть по этому поводу свое мнение. Не тот кузнец, кто смог цветок изобразить, а тот, кто познал секрет металла. Например, на наших глазах произошла сухая сварка – два металлических прута становятся едиными. Из небольшого, но толстого раскаленного бруска вырастает рубиновая линия, тончает, краснея все больше, под ударами тяжелого молотка утолщается на конце. Потом опять в гудящий как водопад раскаленный горн. Рубится неоднократно кузнечным топором на лепестки, плющится, потом вновь раскаляется, разламывается на огненные лепестки - и расцветает тюльпан. Стальной тюльпан. И технология вроде бы как у всех, только результат другой. В этом и есть секрет мастера. О котором в его персональной книге отзывов неоднократно сказано: “Золотые руки!”
А вот, для отвлечения от высокопарности, пассаж по части непроизвольного технического юмора: “В перерывах – бабу опускай!” Это из официальной инструкции по технике безопасности для кузнецов, висящей на стене в кузнице Леконцева. Он-то, похоже, на этот щит ни разу внимания не обратил – за многие годы ТБ по своей профессии освоил как “Отче наш”. Зато меня сразу предупредил, что надо, а чего остерегись. Как ни остерегался я, но штаны прожег, когда помогал полуметровыми щипцами удерживать металлическую болванку, которую в этот момент обрабатывал Леконцев. Подмастерье, правда, из меня на первый раз получился неважный, несмотря на то, что в роду когда-то тоже были кузнецы.
Кстати, насчет “бабы”. Это ударная часть гидравлического молота, которая, как пластилин, плющит металлические бруски, превращая их руками мастера, конечно, в разные полезные вещи и даже произведения искусства.
Кузнечный инструментарий особый. Это печь с форсунками, работающая на мазуте. Горн на углях с поддувом. Целая галерея молотков. Кузнечный топор из сверхпрочной стали, которым с помощью того же молота можно перерубить брусок из стали сечением 4 сантиметра.
Вообще все это кузнецкое собрание похоже на набор хирургических инструментов и медицинского оборудования. Только вместо запаха эфира – гарь, вместо хромированного блеска – копоть. Таковы законы жанра. Только у мастера один результат – блеск! Недаром многие состоятельные люди делают сегодня Николаю Леконцеву заказы. Он знает многие секреты. Но пока делиться ни с кем не хочет.
Впрочем, немного совсем новейшей истории. Николай Виссарионович Леконцев - потомственный уралец. На его малой родине как будто бы витает бажовский дух старинных мастеров. У каждого – свой каменный цветок. Дед был кузнецом, внуку, наверное, тяга к металлу досталась в генах. Мама, Юлия Михайловна Томина, из семьи репрессированных. Отец, Виссарион Иванович Леконцев, прошел и финскую кампанию, и Великую Отечественную войну. Умер в 1975 году на Урале.
Сам Николай Леконцев любит полушутя порассуждать о происхождении своей фамилии: мол, не пошалили ли с его предками французы в 1812 году? В самом деле, подвижностью, живостью характера он сходен с темпераментными наполеоновскими завоевателями.
Родился в городе Верхотурье Свердловской области. Там сплошь исторические, патриархальные места. В центре города, напротив собора, – бывший дом Григория Распутина. Леконцев показывал мне его фотографии. Сам он детства был склонен мастерить и к техническим премудростям неравнодушен. Посему окончил три технических училища – два рабочих и одно морское, уже во Владивостоке. До вуза дело не дошло. Впрочем, что касается металлообработки, сейчас он может дать фору иному инженеру, сдававшему сопромат как допуск к женитьбе.
Леконцев служил срочную в Амурской области в погранвойсках проводником сторожевой собаки. На границу прибыл со своим псом Туманом, самолично подготовленным к службе. А в запас увольнялся, имея медаль.
Во Владивостоке устроился мотористом в Дальневосточное пароходство. А это уже кузня другого рода. Полмира исходил по морям и океанам. США и Сомали, Австралия и Берег Слоновой Кости, Вьетнам и Канада, Куба и Сингапур, Италия и Малайзия, Польша и Япония, Северная Корея и Югославия...… Отовсюду привозил эскизы, рисунки, брал образцы металла.
Вернувшись во Владивосток, устроился на местный фарфоровый завод. Восстановил заброшенную кузницу. Здесь появилась возможность заняться ручной художественной ковкой – дело, которое на многие годы стало для него главным. На Владивостокском фарфоровом заводе состоялась и первая выставка его работ. А потом еще Приморская краевая выставка на третьем фестивале народного творчества, девятый фестиваль кузнецов, наконец – ВДНХ. Новые дипломы и грамоты. Членство в Союзе кузнецов СССР – уникальном сообществе умельцев, последователей божественного Гефеста. Представлен в печатном каталоге кузнецов – мастеров ручной ковки.
Перестройка несколько сменила акценты. Искусство стало как бы не в чести. Позабыли о выставках, и нечего уж говорить о том, чтобы члену Союза кузнецов выделили свою мастерскую. Пошла череда скитаний. Ремесленничество – тоже занятие. Но тем не менее, как ни парадоксально, понадобилось, чтобы, например, у лучших ресторанов Находки стояли художественно исполненные решетки, фигурные перила крылец. Заказчики – они же меценаты. Теперь у Леконцева есть неплохая работа. Но он не забывает и о своих розах….
Автор: Виталий ТУЗЮК, "Владивосток"
