Тайна гибели “К-429”

В музее боевой славы Камчатской военной флотилии в одном из залов хранится крайне ценный экспонат – вымпел министра обороны СССР “За мужество и воинскую доблесть, проявленные в морских походах”, которым в 1977 году был награжден экипаж атомной подводной лодки “К-429”. В тот год крейсер был признан лучшим подводным кораблем военно-морского флота Советского Союза. На экипаж просыпался звездный дождь – очередные и внеочередные звания, премии, квартиры… Казалось, лодке уготована счастливая судьба. Страшной беды, которая случилась через шесть лет, ничто не предвещало.В июне 1983 года АПЛ “К-429” погибла в бухте Саранной, в 50 километрах от выхода из Авачинской губы на глубине 38 метров. Океан унес жизни 16 подводников.

БУХТА САРАННАЯ - БАЕРНЦЕВО МОРЕ: СТРАННЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ

Об этой трагедии написано немало. Несмотря на то, что с момента гибели лодки прошло уже 17 лет, споры и пересуды о вине тех или иных участников трагедии продолжаются. Одни винят в случившемся командира “К-429” капитана 1-го ранга Николая Суворова, другие говорят, что лодку погубили командир дивизии атомоходов Валерий Алкаев и начальник штаба флотилии Олег Ерофеев. Но дело не в этом.

Гибель атомного крейсера “К-429” в 1983 году, действия командования и экипажа крайне любопытны в свете нынешней трагедии в Баренцевом море.

Ни в коем случае нельзя сравнивать технические аспекты двух этих катастроф – разная техника, разные глубины, разные люди. Тем не менее историю эту надо знать. Хотя бы для того, чтобы вынести из нее уроки…

Справка “В”.

Атомная подводная лодка “К-429”. Проект 670 А “Скат”. По натовской классификации Charlie I. Длина 104 метра, ширина 9,9 м. Водоизмещение в надводном положении 4300, в подводном – 5500 тонн. Максимальная скорость 26 узлов, максимальная глубина погружения 300 метров. Осадка 7,8 метра. На лодке установлена атомная энергоустановка типа “ОК-350” с тепловой мощностью 89,2 МВатт и с мощностью на валу 18000 л. с. Лодка способна нести ядерное оружие – 8 ракет типа SS-N-7. Главный конструктор И. Иоффе. Место постройки - завод “Красное Сормово” (г. Горький). Всего было построено 11 АПЛ данного проекта – “К-43”, “К-212”, “К-308”, “К-320”, “К-429”, “К-201”, “К-25”; “К-121”; “К-313”; “К-302”; “К-325”. “К-429” выведена в резерв в 1987 году.

Сейчас в поселке Рыбачьем на Камчатке, на базе атомных подводных лодок ТОФ большинство подводников склоняются к мысли, что в трагедии “К-429” виновато время. То самое время, когда формулировка “любой ценой” была основополагающей для всей страны.

ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Весной 1983 года атомная подводная лодка “К-429” пришла с боевой службы. Экипаж разъехался по домам, АПЛ отправили на межпоходовый ремонт. Из ремонта крейсер должен был принимать экипаж капитана 1-го ранга Николая Суворова, чтобы затем осенью выйти на нем в море для проведения учебных торпедных стрельб и отработки мероприятий по противодействию торпедной атаке противника.

Но в последний момент все переиграли. Командование решило провести учения не осенью, а летом.

24 июня 1983 г. лодка должна была выйти из базы для выполнения упражнений. Учениям должна была предшествовать дифферентовка. Эта операция осуществляется перед каждым походом и состоит в выравнивании удельного веса лодки и удельного веса морской воды. Первый зависит от загрузки корабля, второй - от солености и температуры моря.

Не учли только одного – лодка все еще находилась в режиме приема-передачи от одного экипажа другому. По стечению обстоятельств многие подводники о выходе в море просто не знали. Поэтому экипаж пришлось собирать с разных лодок. Крики адмиралов, угрозы отобрать партбилет оказали свое действие – 23 июня на “К-429” согнали подводников с пяти разных лодок. Как потом выяснилось, экипаж удалось укомплектовать только за три часа до выхода в море.

Это было нарушением всех инструкций. По всем наставлениям при замене 30 процентов экипажа лодка считается небоеготовой. Это и понятно, ведь на глубине подчас все зависит от слаженности экипажа, от чувства локтя, от коллективных действий.

Понятное дело, ни о какой трехсуточной базовой подготовке, предшествующей каждому выходу, речь даже и не шла. Не было времени даже на проверку работы систем и механизмов лодки.

Но адмиралов это не смутило. Любой ценой, во что бы то ни стало… Так было всегда. В июне 1983 года цена оказалась слишком высока.

В тот день против выхода в море абсолютно неготовой лодки протестовал только один человек – начальник штаба дивизии капитан 1-го ранга Алексей Гусев. Протестовал с риском для карьеры. Но его рапорт, как потом выяснилось, попросту положили под сукно. Протестовал и капитан 1-го ранга Николай Суворов. Но обсуждать приказы в армии не принято. Уставы гласят, что приказы, какими бы безумными они ни были, выполняют. Так “К-429” вышла в море.

ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ ПЛАВУЧЕСТЬ

Еще до начала работ лодка имела отрицательную плавучесть до 60 тонн, другими словами, она была значительно тяжелее, чем думали. Но об этом никто из моряков не знал. Так нередко случается, когда лодка обслуживается двумя экипажами: каждый рассчитывает на другого.

24 июня 1983 года лодка вышла из бухты Крашенинникова. В бухте Саранной, где глубины около 50 метров, было решено произвести дифферентовку.

Это значит, что после завода лодка должна была самой себе и штабу дивизии показать, что она еще способна погружаться и всплывать. А дальше произошло то, что, собственно говоря, и должно произойти.

Команда к погружению в отсеках не была выполнена, не были закрыты вентиляционные захлопки, незаблокированной оказалась система корабельной вентиляции. При заполнении средней группы балластных цистерн лодка быстро погрузилась и легла на глубину около 35 метров. В прочный корпус в 4-м отсеке хлынула вода. А глубинометры центрального поста показывали нулевую отметку, как будто лодка и не погружалась. Глубинометры были отключены.

Из отсеков пошли доклады о поступлении воды через систему вентиляции… Назревала катастрофа.

По сути, лодку спас экипаж 4-го реакторного отсека. Вместо того чтобы в панике бежать из затопляемой коробки, они продолжали борьбу за живучесть. Мичман Володя Лещук лишь на секунду заскочил в 3-й отсек, чтобы сообщить о поступлении воды, и сразу же бросился обратно. На верную смерть.

Трагедия могла быть еще страшнее, если бы не грамотные действия капитан-лейтенанта Разборского, который первым сориентировался в обстановке и задраил переборочную дверь, чем спас личный состав 3-го отсека. Субмарина, приняв в свое нутро 420 кубов ледяной воды, легла на дно. Только после этого на лодке сыграли аварийную тревогу.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

В этой ситуации командиром лодки было принято решение о всплытии. Суворов отдал команду продуть главные балластные цистерны. По этой команде в заполненные водой балластные цистерны подают под высоким давлением сжатый воздух, закрыв предварительно клапаны вентиляции. Воздух должен был вытеснить воду, а лодка всплыть. Но и здесь пресловутый человеческий фактор сыграл свою недобрую роль. Плохо знакомый с приборами оператор на пульте дистанционного управления вместо того, чтобы закрыть клапаны вентиляции, закрыл кингстоны. Вместо того чтобы вытеснять воду, воздух уходил прямиком наружу.

А корпус постепенно заполнялся водой.

Вскоре вышло из строя все электрооборудование, оказался обесточен и частично затоплен центральный командный пункт. Клапаны вентиляции удалось закрыть вручную только ночью следующего дня.

Выпустить аварийный буй, подающий акустические и радиосигналы с сообщением о бедствии, не удалось. Во избежание отрыва буй был намертво приварен к корпусу лодки.

Как потом выяснилось, подобная практика была широко распространена. Буи имели обыкновение в экстремальных условиях – а у подводников таковых бывает предостаточно – самостоятельно всплывать и несанкционированно подавать сигналы бедствия. Хорошо, если такое происходило на учениях. А во время боевой службы, когда лодка бороздит просторы Мирового океана, стараясь не быть обнаруженной противником, подобное нарушение режима скрытности каралось жестоко. Поэтому на большинстве субмарин подобные буи попросту приваривали. От греха подальше.

Позже оказалось, что точно так же приваренной к корпусу была и всплывающая камера, предназначенная для экстренной эвакуации экипажа. Огрехи, которые у пирса казались командованию незначительными, в море оказались смертельными.

К этому моменту вся команда 4-го отсека (14 моряков-подводников) была уже мертва.

РЕШЕНИЕ ГУСЕВА

Ситуация на лодке складывалась катастрофически. В некоторых отсеках повысилось давление, температура достигла 50 градусов. Не хватало воздуха. Не было фонарей, в аварийных бачках не оказалось пищи. Не хватало аварийных дыхательных аппаратов. В этой ситуации командование лодкой на себя, осознавая весь груз ответственности, принял Алексей Гусев. Положение осложнялось еще и тем, что о случившемся на “К-429” не знали ни в штабе флотилии, ни командование флотом. На берегу были уверены, что субмарина выполняет боевые упражнения.

Когда стало ясно, что помощи ждать неоткуда, капитан 1-го ранга Гусев принял волевое решение – через торпедные аппараты 1-го отсека отправить на поверхность двух подводников.

На всплытие в неизвестность вызвались идти два мичмана - Михаил Лестник и Николай Мерзликин. Героями в классическом понимании чиновников из политуправления Лестник и Мерзликин никогда не были. Говорят даже, что оба были постоянными нарушителями дисциплины, за что не раз отправлялись на “губу”. Но в этой сложной ситуации именно они, а не картинные “комсомольцы и коммунисты” сделали для лодки больше, нежели секретарь парторганизации “К-429” капитан-лейтенант Храмов.

Был выпущен специальный буй-реп, на котором через каждый метр были навязаны узлы-муссинги. По этому тросу, соблюдая режим декомпрессии, мичманы Николай Мерзликин и Михаил Лестник с герметично упакованными записками о состоянии личного состава и материальной части лодки ночью вышли на поверхность.

На поверхности вблизи места их всплытия не наблюдалось ни одного корабля. И тогда подводники поплыли к берегу. Совершенно случайно их подобрал пограничный корабль. Так на берегу узнали о терпящей бедствие “К-429”.

МИЧМАН БАЕВ

Помощь пришла. Но толку от спасателей не было никакого. Водолазные колокола так и не смогли пристыковаться к аварийным люкам. Подтвердилась расхожая истина, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Подводникам пришлось самим покидать лодку. Те, кому достались дыхательные аппараты, выходили по всем правилам – по буй-репу. Остальные пошли на свободное всплытие. К сожалению, выжить удалось не всем. В результате всплытия погибли еще два человека. Последними через носовой торпедный аппарат лодку покидали начальник штаба дивизии капитан 1-го ранга Алексей Гусев, командир БЧ-3 лейтенант Константин Коноплев и механик “К-429” капитан 2-го ранга Борис Лиховозов.

Но главным героем был мичман Василий Баев. Он спас 22 человека. Всем выйти помог, кто рядом оказался, в чувство привел, аппараты надел и включил и наверх силой вытолкнул. Свой аппарат отдал кому-то. Спасенных вывозили на берег, и только Василий Баев раз за разом уходил под воду - доставать тех, кто оставался в лодке.

Сам он вышел последним. Именно благодаря ему впоследствии лодку удалось поднять. На затопленной корме он смог в одиночку задраить выходной люк и прекратить поступление воды.

За свой подвиг Василий Баев получил орден Красной Звезды.

Рассказывают, после трагедии адмиралы засыпали Василия обещаниями. Обещали квартиру, “Волгу”… Но все это как-то в суете забылось. Да и как адмиралу все упомнить? Тем более когда речь идет о каком-то мичмане, каких на флоте тысячи….

Впрочем, “безлошадным” мичман Баев не остался. Когда стало ясно, что адмиральские обещания лишь пустой звук, на машину – “ВАЗ-2104” – для Василия скинулись офицеры и мичманы… А весной этого года Василий Баев умер. Грипп. Не выдержало сердце…

КТО ВИНОВАТ?

Споры о том, кто же все-таки виноват в этой трагедии, не утихают и по сей день. Одни во всем винят командира “К-429” Николая Суворова. Другие уверены, что судить надо было комдива и начштаба флотилии, третьи перелагают всю вину на командира БЧ-5 экипажа, который передавал лодку, - Александра Маркмана.

Но в 1983 году суд виновных назначил – Николая Суворова и командира

БЧ-5 суворовского экипажа Бориса Лиховозова. Суворову дали 10 лет, Лиховозову - 8. Под стражу их взяли прямо в казарме, где проходил суд, с женами попрощаться не дали.

Как сложилась судьба главных действующих лиц всей этой истории? Начштаба флотилии Олег Ерофеев позже стал командующим Северным флотом. Именно при нем в 1989 году погибла атомная подводная лодка “Комсомолец”. Герой Советского Союза Алексей Гусев – военный пенсионер, живет во Владивостоке. Именно он одним из первых предложил свою помощь в организации спасательной операции на “Курске”, но к его словам почему-то не прислушались. Александр Маркман, руководивший спасательной операцией в первом отсеке, в середине 90-х тоже ушел в запас. Сейчас он мэр города Вилючинска. А Николай Суворов, отбывший наказание, что называется, от звонка до звонка, живет сейчас в Санкт-Петербурге и пытается восстановить справедливость.

Спустя почти год “К-429” подняли на поверхность.

13 сентября 1985 года лодка вновь затонула у пирса в бухте Крашенинникова. Злые языки нарекли ее дважды утопленницей.

В поселке Рыбачьем на базе атомных подводных лодок Тихоокеанского флота есть целый монумент, посвященный погибшим подводникам. На одном из мемориальных камней выбиты имена 16 членов экипажа “К-429”, погибших 23 июня 1983 года в бухте Саранной: капитан-лейтенант Каспрович И. Ю., капитан-лейтенант Курочкин В. М., старший лейтенант Петров А. И., лейтенант Туласов В. Г., мичман Жариков И. М., мичман Колесников Н. Н., мичман Кузьмин А. И., мичман Лещук В. А., мичман Портнов В. Н., мичман Черемушин А. Е, старшина 2-й статьи Султанов Ф. А., старшина 2-й статьи Яшкин Л. И., старшина 1-й статьи Конринский А. В., матрос Закиров Р. М., матрос Синюков Н. П., матрос Шведов А. Д.

Автор: Александр МАЛЬЦЕВ, "Владивосток", Ильдус ГИЛЯЗУТДИНОВ (фото), специально для "В"