Свободное всплытие со смертельным риском

Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Алексей Гусев не спит уже которые сутки в своей квартире на улице Некрасовской в городе Владивостоке и днями и ночами вслушивается-всматривается в выпуски новостей с Северного флота.

Он не знает оперативно-штабной информации, засекреченной от всего мира, он не знает, что происходит на лодке, где объятиями Баренцева моря захлестнуты жизни людей, которые идут по тому же пути, каким он однажды прошел…

Алексей Гусев, уже тогда Герой Советского Союза, тонул в атомной подводной лодке в Беринговом море в 1983 году, был на дне пять суток и трое еще провел в барокамере. В той трагедии погибли 16 подводников. “Каждого из них я до сих пор вижу во снах”, - говорит этот человек, вырвавший свой экипаж из глубины.

Звонки Гусева

Алексей Гусев, в 80-х начальник штаба дивизии атомных подводных лодок Тихоокеанского флота (“У меня их тогда было 15 штук”), услышав первые сообщения о трагедии с АПЛ “Курск”, первым делом набрал телефон оперативного дежурного штаба флота и попросил его сделать запись в дежурном журнале: “Во столько-то звонил Гусев и сообщил следующее – течения, ил и песок завалят лодку на бок, градус крена может в течение суток превысить 25, доступ к люкам снаружи будет затруднен из-за цементирующего эффекта, люки, снятые с переборок, можно использовать для выхода…”

На следующее утро он пошел на почту и отбил телеграмму: “Москва. Министерство обороны. Главкому ВМФ Куроедову. Владимир Иванович, готов оказать помощь. Алексей Гусев”.

Трагедия Гусева

Его лодка (тоже атомная – проект 670, Charlie-1 по классификации НАТО… с таким же многочисленным экипажем…) ушла на дно близ Камчатки 24 июня 1983 года.

Тогда была другая глубина, меньшие повреждения (взрыв в одном из отсеков, ставший причиной катастрофы, унес сразу жизни 14 человек, двоих потеряли при экстремальном подъеме)…

Но он рассказывает о вещах, о которых не говорят в новостях. И он говорит безлично, фактически соотнося свой опыт 17-летней давности с тем, что происходит сегодня на дне Баренцева моря: “Лодка на дне – это всегда вода в отсеках. Конечно, нет света… Мы вырезали химические батареи из спасательных жилетов, складывали их букетом, зажигались бестолковые маленькие лампочки, как на новогодней елке, а мы смотрели в лица друг другу. Нужно было принять решение: ждать помощи сверху или спасаться снизу.

Задраенные отсеки, заглушенный реактор – это не гарантия спасения, когда ты под многометровой толщей воды. Живучесть – это понятие человеческое, а не механическое.

Сутки под водой, сутки в безызвестности – это был верный путь к деморализации экипажа. Когда вода по грудь, когда кромешная тьма, вечная тишина глубокой воды и унылое поскрипывание металла, который сейчас спасает твою жизнь, а через миг станет твоей вечной могилой – это сведет с ума кого угодно.

Но истерик под водой не бывает – крик сжигает слишком много воздуха… Тихо сиди, мало дыши”.

Он явно многого недоговаривает, этот Гусев. Но когда он говорит о кромешной мгле подводной тюрьмы с ядерной начинкой, о задраенных отсеках, где офицеры и матросы лежат вповалку в воде, высунув головы в воздушный пузырь, который держится между водой и железом, становится жутко. А он добавляет совсем обыденную подробность: “В туалет-то не сходить…” Сверху – сотни тысяч тонн воды, десятки атмосфер давления, под боком – ядерный вулкан в притушенном состоянии, за переборкой – трупы сослуживцев, а перед носом – собственное дерьмо.

Решение Гусева

С этим кошмаром нужно что-то делать. Тогда, точно так же, как и сейчас, связь с внешним миром отсутствовала. “Наверху не знали, что происходит у нас, мы не знали, что хотят делать наверху”, - рассказывает Алексей Гусев. Когда истекли первые сутки крушения, принявший на себя командование аварийным кораблем начальник штаба дивизии Гусев вызвал добровольцев: “Нужно уйти наверх. Чтобы доставить информацию о положении дел на лодке”. Он составлял это донесение при свете лампочек от химических батарей, и нашлись трое, кто согласился на свободное всплытие со смертельным риском. Тогдашний главком ВМФ СССР Горшков, моментально прилетевший на Камчатку, получив эту весточку со дна ада, сказал: “Для катастроф нет причин, есть люди, создающие эти причины, и обычно именно эти люди и устраняют последствия катастроф”.

Эти трое, ушедшие вверх, выжили. Но кто знал об этом внизу? Точно так же сегодня на “Курске” никто не знает, что решают высшие начальники, а высшие начальники мало что знают о происходящем на “Курске”.

Это сейчас Герой Советского Союза Алексей Гусев знает, что двоих подводников из его первого авангарда выбросило на глубины 2 тыс. метров, а одного – на берег. Все были с разорванными легкими и без сознания, но лодку искали и гонцов нашли.

А тогда Гусев, сидящий на глубине с готовым сорваться в панику экипажем, был перед простым выбором: погубить всех или спасти некоторых. Этот выбор кто-то должен был сделать сегодня…

В 83-м году попытались спасти подводников “по науке”: выбросили буй-реп, где на канате навязаны узлы, обозначающие периоды декомпрессии, и туда пошел опытный подводник: “Он просто замерз… Самое слабое место человека под водой – это мозжечок”.

Командиры нашли в себе силы признать, что спасение “по науке” не удастся. И тогда офицеры скомандовали: “Свободное всплытие со смертельным риском!”

Алексей Гусев ушел с лодки последним (как командир)… Он был под водой пятеро суток, выталкивая своих мичманов и матросов через торпедный аппарат “фактически на смерть, но с правом выбора жизни”.

Он и сам вылетел, как пробка, наверх – после пяти суток управления гибнущим экипажем, с разорванными легкими и кровавой блевотиной под маской. Честно говоря, наверху его не ждали…

Арифметика Гусева

Вы видели голливудское кино “Охота за “Красным Октябрем”? Это Гусев всплывал на Северном полюсе… Первым. Это он раньше американцев видел белых медведей через перископ. За что и Звезду Героя получил.

Но не это его звездный час. Гусев до сих пор считает самым главным в своей жизни другой приказ для всплытия. В 83-м он спас почти весь экипаж одним словом: “Наверх…”

Арифметика Гусева проста: на “Курске” можно было спасти многих, если бы нашелся человек, способный принять ответственность на себя. “Им надо было выходить из лодки спустя сутки после аварии: если бы спаслось 30 человек из 100, это был бы лучший результат, чем коллективная смерть…”

“Я думаю, раз не было этого приказа, значит, командование лодки погибло...” - считает Алексей Гусев.

Это арифметика подводников. И в ней слишком много неизвестных, чтобы ее не переименовать в алгебру…

Дай бог, чтобы остались Гусевы, которые расскажут нам о “Курске”…

Автор: Владимир Ощенко, "Владивосток", Василий Федорченко (фото), "Владивосток"