Приморские онкологи работают по мировым стандартам

“Свет померк в моих глазах, лишь я услышала слово “опухоль”. Я шла через весь город домой и прощалась с жизнью. Ничего не смогла сказать мужу. На работе с ужасом смотрела на коллег. Мне казалось, они шарахнутся от меня как от прокаженной. Я невыносимо страдала. За что? Почему я? В день операции мне хотелось умереть на хирургическом столе. Но это было бы нечестно по отношению к моему лечащему врачу. Он так много со мной возился”. В моих руках - потрепанная школьная тетрадка. Лишь этим страничкам в строгую линеечку смогла довериться Лариса. С того жуткого в ее жизни момента прошло 12 лет. Она до сих пор хранит этот свой дневничок. “Зачем?” - спрашиваю. “Не знаю даже... Может, затем, чтобы знать, что все позади. Чтобы радоваться жизни...”

Владимир Невожай - молодой, обаятельный. С ним бы говорить о литературе, звездах, о странностях любви. А наш разговор - узкоспецифический, хоть и многоплановый - об онкозаболеваниях и принципах лечения, хрупкости человеческого сознания и жизненной стойкости, о дремучести наших представлений и отсутствии культуры здоровья. Владимир Иванович - руководитель отделения онкохирургии Приморского онкологического диспансера, заведующий кафедрой онкологии и радиологии ВГМУ, доктор медицинских наук.

- Существующее в обществе мнение, что онкозаболевание - это “смертный приговор”, укоренилось настолько, что переломить его очень трудно, - говорит Владимир Невожай. - Возьмите какое-нибудь литературное произведение или художественный фильм. Если сценаристы уготовили главному герою смерть, то он обязательно умрет от рака. Что далеко ходить за примерами, если даже врачи, будь неясен диагноз, в первую очередь подозревают онкологию. Недавно обращается ко мне коллега: посмотри больного, что-то его вид не нравится, может быть, по твоей части? А больному далеко за 80, да мало ли отчего у него вид плохой?!

Традиционно люди страшатся даже слышать ПРО ЭТО. Канцерофобия - боязнь онкозаболевания - развита повсеместно. С одной стороны, основания есть, ведь эти заболевания требуют серьезного и длительного лечения. С другой - часто ли предаются гласности факты, как много людей после операции живут полноценной, нормальной жизнью? Знаете ли вы, например, что рак кожи мы излечиваем стопроцентно? И таких примеров множество. Но больные, перенесшие онкозаболевание, как правило, стараются сохранять это в тайне.

У Владимира Ивановича 20-летний стаж работы в хирургии. 16 лет - в онкодиспансере. Хирургическое отделение в свое время он возглавил в неполные 30 лет. Докторскую диссертацию написал, что называется, без отрыва от производства - уникальный случай. Впрочем, сам он считает, что это явление обыденное.

- По профессиональным качествам в отделении у нас работает прекрасный коллектив специалистов - доктора высшей и первой категории. С большим потенциалом, огромным желанием учиться, совершенствоваться. А в нашей области наука самым тесным образом переплетена с практикой. И вот уже два хирурга на сегодняшний день готовы защищать кандидатские диссертации.

Что касается повышения квалификации, то ежегодно мы отправляем хирургов в онкологические центры Москвы, Санкт-Петербурга, бывают командировки и за рубеж – в Японию, Корею. Через Интернет знакомимся с новейшими разработками в этой области.

В год в отделении проводится более 1000 операций. Операционные дни четыре раза в неделю, по 5-6 часов. Для хирурга это всегда стресс, неимоверное нервное напряжение. С другой стороны - и мощный тренинг, практика, которая становится залогом успеха - сохранения здоровья пациента.

- “Каких только историй я не наслушалась здесь, в хирургическом отделении. Про чудесные исцеления и про то, как человек “сгорал” буквально за несколько недель. Какие разные характеры, судьбы. Сразила одна женщина. Она сама медсестра. Когда узнала, что у нее опухоль груди, даже не стала выяснять, доброкачественная или злокачественная. Закрылась, и все. На сегодняшний момент у нее рак четвертой стадии. Жить осталось считанные дни. Спрашиваю, ну почему не стала лечиться, когда еще ситуацию можно было изменить. “Не хотела, чтобы отрезали грудь”. Надо сказать, что это очень интересная, эффектная дама. Могу ее понять”.

В прошлом году на базе онкохирургического отделения открылся маммологический центр. По данным статистики, у 30 процентов женщин после 40 лет диагностируется опухоль молочной железы.

- До середины 80-х годов подобного рода заболевания, как правило, вели к ампутации, - продолжает разговор Владимир Иванович. - Эта калечащая операция приводила женщин в ужас. И я в какой-то степени мог их понять. Многие от лечения отказывались. Сейчас совершенно другая картина. Мы научились при помощи частичной резекции удалять пораженные ткани молочной железы, сохранив грудь, либо с помощью пластики проводить корректное лечение.

Скажите, вот сколько вы готовы заплатить за счастье? - Вопрос для меня звучит совершенно неожиданно. Во-первых, Владимир Иванович инициативу в разговоре перехватывает, а во-вторых, уж больно нестандартный поворот в теме прорисовывается.

Совершенно стандартный подход, - продолжает интервьюировать меня доктор, - вот вы лично уже были на приеме у маммолога?

Я ошарашенно молчу, хотя готова воскликнуть: если меня ничего не беспокоит, чего бы я по врачам ходила?

- Типичное бескультурье, - ставит окончательный диагноз доктор Невожай. И продолжает тоном строгого лектора: - Каждая женщина раз в год должна проходить обследование. У нас прекрасные специалисты, современная диагностическая ультразвуковая аппаратура. Когда же у нас усвоят: ранняя диагностика - это успех лечения. В случае, если опухоль обнаружена. И счастье (стоимость которого 300-400 рублей, потраченных на обследование), если вам говорят: вы здоровы. Живите спокойно. И радуйтесь всякой минуте этой жизни.

“Мой каждый новый день - день познания. Сколько я перечитала по интересующей меня теме литературы. Горы! Поняла: первая проблема, которая должна быть снята, - страх. Страх перед неизвестностью, страх боли и страх смерти. Вычитала высказывание американского доктора Берни, он утверждает: “Научными исследованиями подтверждено: есть люди, победившие рак”. Правда, у меня закралась мысль - там, за океаном, они уж точно научились побеждать рак. Можно ли верить в нашу провинциальную науку?”

- “Нет пророка в собственном отечестве” - уж сколько существует в мире эта аксиома. Что толку убеждать - наши специалисты по уровню профессионализма ничуть не уступают зарубежным, - размышляет Владимир Невожай. - Убеждаюсь в этом, будучи в Токийском национальном онкологическом центре. Еще раз убеждаюсь, когда после лечения за рубежом пациентки “переделываю” работу своего неизвестного коллеги. Плата за лечение там - 10-60 тысяч долларов. А наружу выходит послеоперационный абсцесс - оперируем здесь. И я не перестаю возмущаться: что за специалист сделал операцию?! У нас начинающий онколог справился бы лучше. Ведь зачастую что происходит: наш больной поступает в близлежащий иностранный госпиталь, он не является специализированным, и оперируют хирурги, далекие от онкологии. Вот и результат.

И еще такой факт: у нас на 70 койко-мест - две лазерные установки. Это не просто хороший показатель оснащенности, а очень хороший. Недавно приобрели эндоскопическую стойку, первые в Дальневосточном регионе будем применять ее при лечении онкобольных.

О хирургическом лазере стоит сказать особо. Как-то довелось мне присутствовать на операции, где применялся лазерный скальпель. Сколько бы ни говорили про это чудо, но когда своими глазами видишь, как бескровно лазер “спаивает” шов, не оставляя на месте резекции и намека на рубец, как мгновенно иссекает он старые клетки, диву даешься. Есть у него и еще один потрясающий эффект: лазер “убивает” злокачественные клетки. Для заживления ран в отделении онкохирургии используется терапевтический лазер. Как рачительные хозяева, хирурги онкодиспансера предоставляют лазер своим коллегам - лор-врачам, проктологам - для лечения больных с храпом, геморроем.

Богатырский храп - отнюдь не безопасная штука. Он приводит к гипоксии и сердечно-сосудистым заболеваниям. Ночью у такого больного может наступить остановка дыхания - “внезапная ночная смерть”. “В долазерную эпоху храп считался практически неизлечимым заболеванием. В онкодиспансере за 10-15 минут лазер навсегда избавляет человека от такого мучения. Что же касается геморроя, то операции по его удалению приводят к мучительному и длительному послеоперационному периоду. Использование лазерного скальпеля дает возможность больному уже через два часа (!) уходить домой совершенно здоровым.

- Во многих случаях лазеру нет альтернативы, - говорит Владимир Иванович. - Приобретение эндоскопической стойки, лазера, диагностического оборудования самого высокого уровня, современного инструментария - заслуга, конечно, Сергея Васильевича Юдина, главного врача. И это правильно: все достижения науки и медицинской техники должны быть поставлены на службу здоровью наших приморцев. Мы часто твердим о жизни в цивилизованном обществе. Согласитесь, цивилизация есть там, где есть образованные, прогрессивные люди, мыслящие и работающие по-современному.

“Завтра - операция. О чем мои мысли? Рядом со мной в палате жена нового русского. Так же рыдает ночами, так же страшится смерти. Я ее еще и утешаю. Говорю: а мне не страшно, потому что есть что вспомнить. Воспоминания у нас разные. У нее - как муж со шлюхами таскался, деньги в казино проматывал, как отправил ее на месяц куда-то на Карибские острова с глаз долой. А я дура дурой - рассвет вспомнила, когда с Витькой в стройотряде загуляла. Еще сладковато-молочный запах, что исходил от Анютки, которую я сразу же полюбила, едва взглянув на ее желто-сморщенную рожицу. “Все будет хорошо”, - повторяю я безостановочно. И верю последней жесточайшей верой надежды в моего врача”.

- Можно даже не проводить соцопросов, интересуясь, как поведет себя человек в ситуации, когда ему сообщают диагноз. Панический страх, - вновь возвращается доктор Невожай к теме “онкопсихологии”. - А вот в США перейден рубикон, там открыто говорят об онкологии. Жена Буша перенесла операцию - рак молочной железы - и спокойно беседует с корреспондентами о своей болезни. Культура здоровья, здоровый образ жизни, понимание, что ты и только ты отвечаешь за себя, - когда в нашем обществе сформируется такой положительный стереотип?

Кстати говоря, по уровню онкозаболеваний мы отстаем от Европы, например, лет на 15. У нас сейчас такая картина, как у них была в середине 80-х годов. Чем они сильны сегодня - еще раз повторяю - ранней диагностикой. Нам же только приходится с ностальгией вспоминать те времена, когда в каждой организации в обязательном порядке проводились профилактические осмотры. И тем самым порой предупреждались предопухолевые заболевания. Сегодня есть примеры, когда фирмы заключают договоры на профилактическое обследование сотрудников, но это единичные случаи.

Школьную тетрадочку с согласия ее автора я передала женщине, которая на момент моего прихода в онкологический диспансер находилась на лечении. “Да, Лариса совершенно права, - согласилась моя собеседница, - вера в жизнь и вера в моего доктора - вот та опора, которая меня держит...”

Автор: Ольга МАЛЬЦЕВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"