Печальная особенность национальной работы

Мысль заглянуть на старый добрый фарфоровый завод родилась нечаянно. В том смысле, что выбор именно этого производства - среднепотолочный. Могла быть и кондитерка, и завод ЖБИ... Просто фарфор, посуда - это дом, очень теплый... Как живет завод, чем дышит? Как платит налоги на радость нам? Чтобы увидеть невидимое, корреспондент пригласил с собой специалиста в области управления, психологии труда. Результат взгляда в четыре глаза оказался неожиданным.

Я заинтересовался предложением газеты посмотреть в качестве специалиста первые результаты возрождения Владивостокского фарфорового. Еще у меня есть огромная, чуть не литровая кружка производства этого завода, правда, давних, советских времен. Возможно, это и сформировало у меня представление, что завод большой и чем-то замечательный. Но то, что я увидел...

Самое главное, я увидел убогость корпоративного сознания как самого главного содержания организации и самой главной ее характеристики.

Не буду говорить о продукции как потребитель, хотя прошелся по магазинам и понял, что владивостокская продукция самая унылая по сравнению с украинской, белорусской, московской, питерской. Она настоятельно убога и абсолютно соответствует убогости формы и содержания процесса производства. Продукция ведь всегда является проявлением КОНЦЕПЦИИ производства...

Что касается самого процесса, я не против вороньих гнезд в цехах. Я за то, чтобы был проект, когда рабочие этого цеха уберут эти вороньи гнезда.

Но страшно делается, когда говоришь с рабочими, с художниками: в каком же неведении люди находятся относительно устройства организации и взаимодействия ее с рынком! А невежество в таком вопросе, как структура цены, - важнейшем для включения амбициозной мотивации исполнителей! - абсолютно губительно. Рабочие должны знать и понимать все о том, как на каждой операции формируется прибавочная стоимость. Предвижу хохот директоров...

Итак, о том, что более всего жгло душу. Условия труда я как эргономист не имею права даже комментировать, это для Салтыкова-Щедрина, Жванецкого, Задорнова и других специалистов.

А все оттого, что рабочие и художники не зарабатывают, как это делает сам фарфоровый завод, - они получают деньги на заводе, и отсюда вытекает все. Работники - пассивные, с точки зрения развития дела, наемники, но активно противостоящие администрации и собственникам. Судя по тому, как горячо они нам рассказывали о заводских несправедливостях, много администрация говорить не предлагает. Так и образовывается губительнейшая из организационных патологий - разрыв в корпоративном сознании, своеобразная организационная шизофрения.

Я абсолютно уверен (и это имеет отношение ко многим другим отечественным производителям), что виновата оргструктура, а точнее пирамидальная концепция оргструктуры. Она не предусматривает внутрифирменного предпринимательства, и потому, очевидно, не родилась концепция доминирования эксклюзивной продукции. Объясню, что это такое. Я во Владивостоке достаточно часто бываю, и на день рождения, например, мне подарили блюдо в форме гребешка, нашего приморского гребешка, но производства Франции. Потом мне подарили бульонницу красивую, естественно, без цветочков, какими украшают на Владивостокском фарфоровом заводе, а со стилизованным рисунком - это тоже Франция. А когда мы выясняем, почему в форме гребешка не могут здесь сделать, начинается много разговоров про технологию, оснастку и т. д.

Я точно знаю, что ежели бы такой завод был бы совокупностью артелей в виде матричной оргструктуры, появилось бы все разом, одним скачком. И блюда в форме ракушки, и кружки с именами “Танечка” и “Манечка”. Рыночная структура держалась бы на дизайнерах, которые нанимали бы производственников и продавцов.

Серьезная беда отечественных производителей заключается в том, что они бодро, по-советски засучивают рукава и начинают работать, вместо того, чтобы сесть кругом и начать очень много говорить. Говорить-анализировать и говорить-проектировать. Продукция фарфорового завода - это их корпоративная мысль сгущенная, мысль убогая, потому что не произнесены слова: “Мы должны делать обязательно кроме массовой продукции для нищего населения и продукцию, которую обязательно каждый уезжающий из города себе либо в подарок кому-то должен увезти”.

На самом заводе, где я искренне, по случаю хотел купить тарелки, мне одна симпатичная работница сказала: “Неужто вы это купите? К вам же гости придут, стыдно будет!” А в магазинах рукой машут: “Да ну, все это ерунда, все это не продается”.

Работники фарфорового завода! Говорить надо больше и честнее, сев в круг, тогда меньше будем денег упускать. Таким способом эффективнее проектировать эксклюзивность, необычайность продукции. Я еду зимовать (добровольно, регулярно и за свои) во Владивосток, а в Москве перед коллегами оправдываюсь: “Я поехал есть селедку”. Пошел купить селедочницу, но она стоит, тяжеленная, обрубленная с двух концов, 52 рубля. Я купил за 37 более простенькую и теперь свежемороженую селедку кладу на нее, заворачиваю в пленочку, ставлю в микроволновую печку, и у меня селедочка с лучком, лаврушечкой превращается за пять минут в блюдо, которое гости московские вспоминают годами. Производство продукции - это проектирование и чьей-то деятельности, и чьих-то восторгов, следовательно, завод (его корпоративная голова) мог бы, походя по зимним владивостокским рынкам, додуматься выпускать селедочницу с крышкой для микроволновых печей и духовок. Но для этого думать надо и очень хотеть заработать! Заработать - это значит услужить, а чтоб вашу услугу купили в условиях конкуренции, нужно очень изощренно думать.

Любой бизнес может посоветовать другому. Когда я увидел в Амстердаме в продаже специальный торт метательный, долго не мог понять, что это такая форма любви к ближнему - метнуть и попасть, скажем, юбиляру в физиономию тортом. Чего у них только нет нам непонятного и уже непринятого, но я думаю - скоро и мы там будем! Теперь понимаю, что этот маркетинговый ход сработает и для рассматриваемой продукции. Например, изготовление посуды для битья, которая разлеталась бы на ровненькие кусочки. Хороший подарок на свадьбу! Потом, после примирения можно было бы этими кусочками украсить фундамент дачи, как фундамент жизни более спокойной, перебесившейся. Владивостокский фарфоровый, может быть, это ваш шанс?

Если серьезно, то примите мое признание в сложном чувстве. это изумление искреннее - я бы не сумел в таких условиях работать. И чувство печали безутешной - может быть, отечественный производитель, невменяемый, обидчиво-горделивый, совсем безнадежен? Но может, это и не производитель вовсе, а лишь возможный родитель будущего производителя конкурентоспособного по продукции и по процессу? Конкурентоспособный отечественный производитель будет холить и лелеять организационное проектирование и инновационное управление, эргодизайн, функционально-стоимостный анализ изделий и процессов, реинжиниринг бизнес-процессов. Нынешний не только этих слов не понимает, но и считает, что это все заумь небезопасная, поскольку скорее всего от лукавого - жили же без этого! Нам бы налоги, пошлины, гигакалорию да киловатт-час - зажили бы! Зажили бы точно, но работать по уму так и не стали бы! Да и откуда они возьмутся, более дешевые гигакалория да киловатт-час, там же тоже все изношено - и оборудование, и мозги корпоративные.

Вот и хожу я по кругу - не получаются социально-экономические уравнения и все тут! Нет умного труда, умного производства, умного управления. И у предыдущих поколений можно учиться только самоотверженному порыву.

Я опытный и знаю, что многим не нравится моя установка на вскрывание позорных и печальных особенностей национальной работы, но поверьте истинному патриоту: предел моих мечтаний - работающий по уму (уму корпоративному!), богатеющий отечественный производитель. А пока, глядя на любую российскую работу, на ее процесс и особенно результат, ужас режет душу...

Автор: Евгений ТУШКИН, вице-президент Ассоциации прикладной эргономики, Василий Федорченко (фото), "Владивосток"