Лес рубят - взрывы гремят

Убийство, огнестрельное ранение, три избиения, два взрыва, неоднократные поджоги и умышленная порча имущества плюс бесчисленные угрозы. се это - в адрес тех, кто стоит на страже лесных богатств Приморского края. Таков итог противостояния в сфере криминальной торговли древесиной, в основе которой самовольные рубки ценных пород.

Печальный список потерь

Виктор Демкин, директор Малиновского лесхоза, погиб в марте 1998 года. Он был задушен бандой в масках прямо у себя дома. Его убийцы до сих пор не осуждены. Запрос Приморского управления лесами в Дальнереченскую прокуратуру о ходе расследования остался без ответа. По одной из версий, погибший был замешан в криминальном бизнесе и задолжал крупную сумму денег, что-то около 20 тысяч долларов. По другой - стал преградой мутному потоку беззакония и наглости людей, промышляющих воровством леса.

По информации Приморского управления лесами, случаи физической расправы и угроз не единичны. Жестоко избит инженер охраны и защиты леса Спасского лесхоза Крымов. Дважды подвергался нападениям лесничий Мельничного лесхоза Лихачев, которые также сопровождались побоями. В январе прошлого года нанесено огнестрельное ранение Гладуну, помощнику лесничего Кировского лесхоза. В том же году в ночь с 23 на 24 ноября у двери квартиры директора Кировского лесхоза Дьякуна сработало взрывное устройство. Органами внутренних дел ни по одному из вышеперечисленных фактов виновные не установлены.

Что дальше? Кто следующий? Ведь на 80 процентов лесная охрана не вооружена даже гладкоствольным оружием. А курсы по обучению стрельбе нам не по карману - разводят руками в Приморском управлении лесами.

“Самовольщики” и их “технология”

С 1990 по 1999 год лесозаготовки в Приморье сократились с 5 до 2 млн. кубометров, но в то же время до полутысячи возросло число лесопользователей. На фоне кризиса лесной промышленности стали обычными случаи разворовывания древесины. Сотни безработных мужиков по многочисленным таежным деревням Приморья сбиваются в импровизированные “трудовые коллективы” числом 3-5 человек и втихаря, по-браконьерски занимаются заготовкой древесины ценных пород. За самовольное расхищение лесных богатств таких людей принято называть “самовольщиками”.

В результате их незаконной деятельности за границу - в основном в Китай - продолжают уплывать деревья элитных пород: дуб, ясень и кедр. Так, за прошлый год, пройдя через милицейские и таможенные кордоны, рубежи Приморья пересек караван почти из двухсот автомобилей, груженных древесиной. Одного только ясеня было вывезено 4,5 тысячи кубов на сумму 18 млн. 200 тысяч рублей. Стоит ли обольщаться тем, что за прошлый год леса украдено на треть меньше, чем за год предыдущий, ведь так или иначе ворованную древесину продолжают вывозить?

Так называемые самовольщики готовят лес отнюдь не по технологии Дальневосточного научно-исследовательского института лесного хозяйства и не по многочисленным инструкциям и правилам. Их интерес мотивируется вовсе не любовью к природе, а скорее стремлением к элементарной наживе. Средняя заработная плата рядового работника лесного хозяйства составляет около 600 рублей, а ежемесячный доход “самовольщика”, по самым скромным подсчетам, в десять раз больше.

Изобретен даже вахтовый метод самовольных рубок. Сначала - разведка. Как правило, безработные мужички из окрестных деревень проникают в тайгу под видом сборщиков грибов, ягод, орехов и других дикоросов. Они метят затесами наиболее ценные деревья и пути их вывоза. Затем “самовольщики”, вооружившись бензопилами, ранним утром или поздним вечером под покровом темноты приступают к работе. Причем работают практически бесшумно, поскольку на пилах установлены глушители. Иногда деревья не падают. Тогда в свежий спил вставляют колышки и ждут, когда подует ветер. В нужное время клинья выбиваются, и тридцатиметровый гигант, распластав ветви, падает, ломая и круша все на своем пути.

После того как деревья все же спилены, обходными путями по бездорожью забрасывается техника. Следует отметить, что производительность труда и механизация “самовольных” бригад приближена к уровню мировых стандартов - два человека за два часа, орудуя лебедкой, подъемником или фискарсом, готовят к вывозке более 10 кубометров древесины. А тем временем “дирижер” - гражданин Китая или России с пачкой “зеленых” ожидает неподалеку свой товар. Задержка “зарплаты” исключена. И такая воровская технология приносит свои печальные плоды уже лет пять кряду.

Если говорить конкретно о личностях, то некто господин Аладин Ю. А. знаменит тем, что уже дважды был пойман с поличным на лесосеке, дважды был под следствием, дважды привлекался к суду, дважды выскальзывал из объятий Фемиды и теперь “залетел” в третий раз. Попался все на том же - самовольно пилил лес. В общей сложности Аладин нарубил более тысячи кубометров, тем самым нанеся ущерб почти 1 млн. рублей. Тысяч 10 он заплатил в качестве штрафа, остальные ему простила Государственная дума, объявив весной прошлого года амнистию.

По сути Аладин скорее всего “стрелочник”, и только. Что с него взять, ведь формально он безработный, а все, чем он пилит и на чем возит лес, взято в аренду и будет скорее всего возвращено судом владельцу. И таких примеров по Приморью десятки. Если приговор и выносится, то условно, а техника и древесина возвращается владельцу. А лес тем временем везут и везут в Китай.

Преступление и наказание

Оказывается, что если срубишь меньше 40 кубометров древесины, а это - доверху нагруженный лесовоз с прицепом, то уголовное дело возбуждаться и вовсе не будет, поскольку сумма ущерба составляет менее 200 минимальных оплат труда. Так гласит ст. 260 Уголовного кодекса РФ. А ведь правильно было бы, чтобы люди, пойманные за трелевкой древесины, возместили нанесенный ущерб. “Так ведь мы не пилили. Ехали мимо, смотрим - лес лежит бесхозный. Сейчас зима - нужно чем-то дома отапливать. Вот и решили: вытащим его и распилим на дрова”, - именно так чаще всего виноватятся домовитые мужички. И охранники леса в зеленых форменках вынуждены довольствоваться мизерной суммой возмещения материального ущерба.

Ворованную древесину, так же как и технику, по логике нужно бы конфисковать, продать, а деньги пустить на снаряжение работников природоохранных структур. Но старой инструкцией, принятой три года назад, это не придусмотрено, а новый порядок хоть и прописан на бумаге, но законодательно не утвержден и по сей день в виде проекта. По этому документу предполагается, что деньги за отобранную и реализованную древесину будут поделены без учета интересов Госкомэкологии. 40 процентов пойдет в местный бюджет, и по 30 - в бюджет лесхозов и органов МВД. А между тем одним из подразделений Госкомэкологии - оперативной инспекцией “Тигр” только за прошлый год выявлено 19 нелегальных рубок на сумму около 800 тысяч рублей.

Между ведомствами, которые должны действовать согласованно, дополняя друг друга, идет конкуренция за выручку от конфиската. Лесхозовцев, несмотря на подписанные соглашения о сотрудничестве с Госкомэкологией, временами заедает самолюбие. Они говорят, мол, охранять лес - дело исконно наше, конфискат - наш хлеб, а инспекция “Тигр” сует нос не в свое дело, всюду лезет, мутит воду. Ее сотрудники живут на деньги Всемирного фонда дикой природы, получают большое жалованье и не ведают проблем ни с горючим, ни с оружием. Мол, без них разберемся. Что лежит в основе этих аргументов? Оскорбленное профессиональное самолюбие или желание сохранить доходную монополию на охрану и распоряжение лесными ресурсами?

А ведь как показывают проверки лесхозов Приморской межрайонной природоохранной прокуратурой, а их было проведено 12 за последние два года, дела там обстоят не вполне благополучно. Допускаются многочисленные ошибки в использовании нормативно-правовой базы, когда протоколы, акты и прочие документы составляются с явными неточностями. Случаются проволочки в возбуждении следствия, когда зачастую уже составленные протоколы вовремя не передаются в органы внутренних дел. Не всегда правонарушители привлекаются к административной и уголовной ответственности, и как следствие - неполное возмещение ущерба за самовольно срубленный лес.

Однако хоть природоохранные структуры не всегда выполняют свои обязанности, хоть и ссорятся между собой, но все-таки хотят что-то изменить. Так, лесхозовцы, инспектора Госкомэкологии, милиция и таможенники предлагают ряд первоочередных мер, способных изменить ситуацию с хищением леса. Во-первых, рассмотреть вопрос о восстановлении института спецэкспортеров. Во-вторых, ужесточить санкции по статье 260 УК РФ, предусмотрев лишение свободы сроком до четырех лет и квалифицируя самовольные порубки леса не как хищение, а как кражу, и кроме этого увеличить размер административных и прочих штрафов. В-третьих, сократить количество таможенных пропускных пунктов на границе. И в-четвертых, изъять из частных рук лесозаготовительную технику всех марок.

Конечно, не все нарушители уходят от возмездия. Некоторые из мер, среди которых усиление патрулирования, отпуск древесины поштучно, а не по площади, действуют больше года и уже дали свои результаты. Так, лесной сертификат был введен Приморским управлением лесами, дабы проконтролировать путь древесины от лесосеки до границы. Благодаря этому выявлены десятки “самовольщиков”. Но нередко этот сертификат попросту подделывается. Да и в Таможенном кодексе среди списка документов, которые необходимо предъявить контролеру в пункте пропуска, он отсутствует. А подготовка самих таможенников оставляет желать лучшего - бывает, что некоторые из них не в состоянии отличить дуб от ясеня.

Как поделить лесную подать

С точки зрения экономиста, “самоволку” можно сравнить с технологией, которая требует минимум затрат, давая при этом максимум прибыли. Но кто захочет честно заниматься деревообработкой, когда налоги в России и в Приморье, в частности, съедают почти 90 процентов прибыли? В том же Китае, куда переправляется на переработку ворованный лес, они в несколько раз ниже. Например, на нужды лесоохраны в США, Финляндии и Швеции идет до 70 процентов подати, которую платят лесопромышленники в качестве возмещения ущерба экосистеме. В этих странах быть охранником престижно. У каждого из них всегда под рукой современные транспортные средства, компьютеры и бог знает что еще. К тому же у каждого своя узкая специализация - один охраняет леса от пожаров, другой - от браконьеров.

У нас же в России лесхозы наделены обилием всевозможных функций, начиная с посадки леса и заканчивая переработкой дикоросов. Чаще всего их исполняет один и тот же человек по принципу и швец, и жнец, и на дуде игрец. Лесная подать при этом распределяется более чем странно: 40 процентов - в Москву, 60 - в бюджеты района и всего региона, а уже оттуда деньги идут на охрану и зарплату. И будто бы в оправдание всему этому начиная с Петра Великого негласно твердится: “Лесное ведомство заведомо воровское”.

Так стоит ли удивляться тому, что прибыль от сворованного леса сегодня в несколько раз превышает ту сумму, которая требуется приморским лесхозам для того, чтобы сохранить зеленое золото страны. По последним данным, самовольные рубки охватывают и другие регионы, граничащие с Китаем. Наращиваются объемы вывоза незаконно срубленной древесины. И после этого где гарантия, что завтра не взорвется бомба у двери московской квартиры начальника Федеральной службы лесного хозяйства господина Шубина? Впрочем, такая гарантия, наверное, есть, поскольку ведомство, которое заготавливает больше, чем какая-либо из существующих в России компаний (около 10 миллионов кубометров в 1998 году), вряд ли заинтересовано в эффективной охране лесов. Лесораспорядитель, лесопромышленник и лесоохранник вряд ли уживутся в одном лице без ущерба для совести.

Автор: Игорь КОЛОМЕЕЦ, специально для "В"