Лики чеченской войны

Сегодня мы публикуем репортаж, завершающий цикл публикаций корреспондента "В" Виталия Тузюка, побывавшего в командировке в Чечне в конце минувшего декабря

"Непулеметное" слово

Этот митинг посреди чеченского селения разгорелся стихийно. Произошло все совсем не так, как было запланировано. Отряд приморских омоновцев собрался отправиться на место осенних боев, где, по словам местных жителей, остались неубранные трупы российских военнослужащих. Погибшие воины, это дело чести, должны быть погребены достойно. В сопровождение кроме снайпера и автоматчика взяли врача и сапера, также вооруженных по полной схеме. Проводником должен был стать глава администрации селения Мескер-Юрт.

Но экспедиции не получилось. В самом центре села у дома сельcкого старосты вышедших из кабины "Урала" двух полковников приморской милиции, замначальника УВД края Юрия Орленко и начальника ОМОНа Геннадия Тарабарова взяла в плотное кольцо большая толпа чеченских мужчин. Омоновцы из группы сопровождения занервничали, незаметно приготовили оружие к бою, заняли посты у кабины и у борта машины, дабы насколько можно контролировать ситуацию, хотя внешне оставались спокойными и даже непринужденно беседовали с местными пятнадцати- семнадцатилетними парнишками.

Нельзя сказать, что тревога была напрасна. Но благодаря самообладанию, спокойствию и доброжелательности приморские офицеры смогли развернуть ситуацию так, что неожиданная встреча превратилась в разговор о том, как строить мирные отношения. Вот тебе и политпросвет, подумалось мне. А ведь людям, соскучившимся по авторитетному "непулеметному" слову, такое тоже было очень и очень нужно. Почти полтора часа Орленко и Тарабаров были "в окружении", отвечали на вопросы, выслушивали обиды и претензии, рассказывали о том, что происходит в России, в Приморье, о котором, как ни странно, даже в этом далеком селении знают немало.

Говорили глава администрации и старейшины - самые уважаемые люди в Мескер-Юрте. О том, что нет работы, не выплачиваются пенсии, дети уже несколько лет не учатся в школе. О высшем образовании здесь и вовсе забыли. Сошлись в одном - эта война никому не принесла ничего хорошего. С тоской вспомнили времена целостного Союза. Напоследок заверили, что со стороны этого селения ни одного выстрела в сторону базы приморских милиционеров не будет. И вы, мол, не стреляйте в сторону села. А еще пожелали, чтобы все приморцы вернулись домой живыми.

Время покажет, были ли верны своему слову жители этого северокавказского села...

Кстати, в лесной массив на место прежних боев мы тогда так и не попали - начало смеркаться, а места там небезопасные, каждый куст может выстрелить, а травинка может оказаться растяжкой с "сюрпризом". Кроме того, местные чеченцы после разговора на площади предупредили, что трупы наверняка заминированы и вначале там предстоит поработать специалистам по минному делу.

Матерям нужна правда. Пусть и горькая

В последнее время особенно яростно задискутировали еще об одной войне, которая ведется в Чечне и за ее пределами, - войне информационной. Стоит ли говорить, что на этом поле боя федеральные силы, мягко говоря, не преуспели. И, почувствовав это, премьер, он же и.о. президента, отправил в Чечню "на усиление" своего эмиссара в лице Сергея Ястржембского. Но, как кажется, усилиями даже столь высокой персоны с большими полномочиями положения не исправить, новой метлой бревна не сметешь.

Как журналисту, побывавшему в командировке в Чеченской республике перед тем нелепым новогодним затишьем якобы для отправления религиозных праздников, мне понятен нынешний вовсе не внезапный всплеск возмущения пишуще-снимающей братии, вынужденной отсиживаться где-нибудь в Моздоке возле пресс-центра, униженно добиваться аккредитации, довольствоваться скупыми официальными пресс-релизами.

А в это время полных и, конечно, правдивых сообщений с места событий ждут друзья и знакомые воюющих, а особенно, конечно, матери. Ждут и сейчас...

Пусть страшную, но правду. 26 января “В” уже рассказывал о том, как искажается действительность в официальных сводках, когда, например, информация о двух-трех, даже пяти погибших за сутки в Чечне есть не что иное, как одна десятая часть правды. Теперь мы хотим представить еще один небольшой срез этой войны, который поможет понять обстановку в районе боевых действий.

Вот расшифровка записи радиопереговоров во время боев в Грозном:

“ - 122-й, я два ноля первый, прием. Как у тебя обстановочка на левом фланге?

- Провожу разведывательные действия. Разведка вышла за шоссе и была обстреляна из РПГ-7. Закрепились, изучают обстановку.

- Понял тебя. Из какого района она была обстреляна?

- Они дошли до поста ГАИ и оттуда были обстреляны...

- Я понял. Если из РПГ-7, значит, совсем хреново им стало, б...! Значит, боеприпасов у них нет и стрелков рядом нет. Это нормально, уже выдыхаются... Как на правом фланге?

- На правом фланге плохо, уже четыре “двухсотых”. Закрепился, лупим сейчас артиллерией...”

Пожалуй, у пресловутой информационной войны три лика, три фронта. Первый - международный. Здесь особенно упорно твердят о лояльных или нелояльных “ревизорах” из Штатов, угрожают экономическими санкциями Запада, и все как один бросаются на спасение журналиста американской радиокомпании “Радио Свобода” Андрея Бабицкого. Дай бог, чтобы так дружно выручали журналистов российских СМИ!

Расшифровка записи радиопереговоров в Грозном:

“- Задержали троих у меня, привели ко мне на разборки.

- Так разберись.

- Разбираюсь...

- Кто такие?

- У них справки формы 9, о них уже речь была. Все грозненцы.

- Понял, скорее всего это духи. Есть информация, что они будут выходить не с паспортами, а со справками, чтобы не светить настоящие фамилии. Всех, кто с такими справками - задерживать...”

Слышать и видеть

Второй уровень информационной войны направлен прежде всего на нас, российских граждан. Не будем сейчас критиковать телевидение и газеты, чьи сообщения вызывают сомнения, пусть решает сам зритель, читатель. Время покажет. Казалось бы, Чечня далеко. Но на этой войне уже побывали многие корреспонденты “В” (кстати, тоже без аккредитации из центра), которые хотели показать, как в этих экстремальных условиях выполняют свой долг приморские милиционеры, морские пехотинцы, мотострелки. И каждая командировка дает те материалы, по которым наши читатели могут судить, прозаически говоря, об уровне боевой работы наших земляков. И еще, конечно, о многом другом.

Расшифровка записи радиопереговоров в Грозном:

“- Очень сильный обстрел, очень сильный! Если так пойдет дальше, я задачу не выполню. Как понял? Прием.

- Вас понял, сейчас буду помогать.

- 50 метров от поста ГАИ...

- Понял вас, сейчас буду накрывать.

- 421-й, я 122-й. Мои ведут бой в этом районе и я не могу мины положить.

- Я 421-й. Фланговая атака со стороны противника. Прошу помощи, прошу помощи! Отходим к первым высотным домам. Проблема очень серьезная... (В эфире звуки сильной перестрелки - просто сплошная стрельба.)

- 122-й, закрепиться, не отходить, когда отходят - несут потери. Используя укрытия, закрепиться и отражать атаку. И помочь ему огнем (под позывным 421-й работал один из российских СОБРов).

- 421-й два ноля первому. Закрепился на посту ГАИ и попал под сильный обстрел. Очень сильный! Закрепиться нет возможности - у них вся позиция пристреляна. Я прошу помощи.

- Говори, куда нанести огонь.

- Начиная от поста ГАИ 50 метров и далее вперед. Очень сильный обстрел... Нужен массированный огонь. Иначе не пройдем...

- 421-й, займите укрытия, я сейчас отработаю реактивными, а вы посмотрите, куда они пошли.

- Огонь ведется по всем флангам, пытаются взять нас в кольцо. Доходим до первых домов, занимаем позиции... Дальше идти невозможно, очень сильный огонь и минометный, и из стрелкового оружия... У меня всего два местных “бандерлога”, где эти местные, местные где?!. Помогите огнем, помогите огнем, иначе нам труба будет.

- Понял, сейчас будем работать. Я еще раз говорю: спокойно...

- ...Коля, накрывают, ложись. (Все перекрывают звуки выстрелов и разрывов.) Мне здесь нужен не огонь, мне уже нужны танки на прямую наводку. У меня генофонд СОБРа находится здесь! Если я их потеряю, застрелюсь просто-напросто к чертовой матери! Я людей не могу ложить!“

Сарафанное радио

В самой Чечне так называемая внутренняя информационная война упрощена до предела. Здесь почти сплошной вакуум, пересеченный линиями “голубиной почты” - у нас это называется “сарафанным радио”. Ретрансляционные станции практически все разрушены. Телевидение здесь - слишком большая роскошь. Спутниковые параболические антенны видел несколько раз только на крышах богатых чеченских домов, многометровый периметр которых окружен массивным бетонным забором.

В расположении приморского ОМОНа стоит видеодвойка, но телевизионных передач нет. Радио из Москвы принимается с трудом. Офицеры по специальной рации внимательно слушают переговоры соседей, чтобы как-то оценить обстановку. Как получают приказы и прочие установки, это, пожалуй, секрет.

Номера газеты “Владивосток”, которые я прихватил с собой, буквально вырвали из рук. Через три дня в Чечне я и сам чуть было не взвыл от информационного голода. И во время поездки-оказии через дагестанский Кизляр закупил в киоске по экземпляру всех газет, какие только были. Кстати, в одном из этих изданий прочел, что здесь начала выходить новая антимасхадовская газета “Свободная Чечня”.

Но вот другой пример, когда действие плюс информация оказываются на пользу всем. На блокпосту, контролирующем дорогу из чеченской столицы, приморские спецназовцы остановили “Волгу”, в которой находился раненый чеченец. Их направили на базу, где отрядный доктор Сергей З. оказал пострадавшему помощь. Чеченец с женой и родственником-водителем смог выехать из Грозного - его выпустили федералы. Ранен осколками в четырех местах. Одна из ран опасная - осколок вошел глубоко в спину в районе левой почки. Врач обработал раны, сделал обезболивание, направил в больницу Гудермеса.

Как рассказал сам раненый, снаряд взорвался возле него, когда он рубил дрова у своего дома в Грозном. Ассистенты доктора, опытные бойцы, пока помогали готовить больного к обработке, незаметно для него проверили, есть ли характерные синяки от приклада автомата на правом плече, есть ли на руках неистребимый запах ружейного масла и мозоль от спускового крючка на указательном пальце. На всякий случай...

Слух о том, что врач из Приморья принимает больных, вмиг распространился по селению. Через полчаса у ворот базы отряда в очередь выстроилась целая делегация чеченских женщин. Первым приняли четырнадцатилетнего мальчика с поверхностным осколочным ранением кисти месячной давности - царапина, но застарелая.

Зацепило его случайно, на излете, когда федералы обстреливали боевые позиции вахов. Бедный парнишка зажмурил глаза, едва, наверное, в первый раз увидав шприц, но вынес все молча, как и полагается мужчине. По-русски он говорит с трудом, развитие, что называется, приостановлено, сказывается, вероятно, и то, что школа здесь не работает восемь лет.

А пока суд да дело, корреспондент “В” разговорился с теми, кто ожидал своей очереди. Самая общительная из них, 36-летняя Фарида окончила экономический факультет где-то на Украине. Потом работала бухгалтером в совхозе. До 1991 года, говорит она, все было нормально. Потом перестали платить зарплату, хозяйство постигла разруха. Раз не платят, перестала ходить на работу. С тех пор живут натуральным хозяйством, помогают родственники. Муж - бывший военнослужащий, сейчас, по ее словам, очень болен. Фарида, собственно, и пришла к врачу, чтобы попросить обезболивающее для своего мужа.

И снова вопросы. Воевал ли муж? Нет. Сейчас, как поправится, будет устраиваться в милицию Гудермеса. Как видите свое будущее? Молим Аллаха, чтобы все кончилось. Пусть лучше будет, как в Союзе...

Кстати, о том, что происходит на бывшем пространстве этого самого Союза, Фарида имеет весьма туманное представление. И это тоже результат информационной войны. Руководителям боевиков удобнее управлять одураченными людьми. Но для нее, как и для других жителей, сейчас важнее другая информация - в Мескер-Юрте теперь есть врач, к которому можно обратиться за помощью. Такие факты работают лучше любой пропаганды. И это маленькая победа приморского ОМОНа.

А вот что касается непосредственного информационного столкновения с боевиками в эфире. Это своеобразные радиосвидания, где обмениваются отнюдь не реверансами. И тоже срез тех неписаных уставами отношений, которые существуют на войне. По вечерам, когда основные боевые действия заканчиваются, на одном из постов бойцы “развлекаются” переговорами с противником, который располагается в каких-нибудь пяти-десяти километрах.

Боевики отзывались на такие разговоры охотно. Вначале был один “абонент” по прозвищу Идеолог. Тот все увещевал: идите домой, пока живы, а то... Другой, с явным украинским акцентом, по прозвищу Хохол, продержался недолго. Говорят, убили...

Одно время наиболее активным был позывной “Чечен-2”. Этот зажигался быстро и на все вопросы отвечал изощренным русским матом. Не берусь передавать все эти выражения. Самым мягким пожеланием было умереть мучительной смертью. Зато по интонациям собеседника можно было угадать настроение боевиков. Наши ребята тоже не оставались в долгу. Это и понятно, многие из них в боевых командировках не в первый раз и совершенно далеки от сантиментов по отношению к противнику. На войне как на войне...

Все, что сейчас говорят о так называемой антитеррористической операции в Чечне, скорее всего будет трижды перевернуто с ног на голову и столько же раз наоборот. Будут обвинения и оправдания. Останется в итоге только главное: солдаты и офицеры, милиционеры, люди, которых посылали воевать, их родные уже никогда этого не забудут.

Автор: Виталий ТУЗЮК, Вячеслав ВОЯКИН (фото), "Владивосток"