Посылка из прошлого

Станция Пограничная недавно отметила свой 100-летний юбилей. Среди ее первостроителей был Владислав Ковальский. Имя это, как, впрочем, и десятки, сотни других, могло бы также безвестно сгинуть в прошлом, если бы не посылка со старыми документами, фотографиями. Она пришла во Владивосток из американского штата Аризона, где сегодня живет дочь Ковальского - Ариадна.

Владислав Ковальский, внук сосланного в Сибирь участника Польского восстания, был рослым мальчиком: в свои 12 лет выглядел на все 18. В этом возрасте он и ушел из дома, отправившись бродить по свету. У парнишки была навязчивая идея - эмигрировать в Америку. Но прошло десять лет, полных суровых испытаний, дальних скитаний, прежде чем он смог заработать на билет и подняться на борт судна Добровольного флота.

Пароход, на котором отправился в Новый свет 23-летний Ковальский, зашел по пути во Владивосток. Молодой путешественник быстро сошелся с местными поляками, которые уговорили его задержаться, суля быстрый и приличный заработок. Пока Владислав раздумывал, пришло известие - его пароход потерпел крушение. Это решило судьбу Ковальского. Он остался во Владивостоке, который с первых же дней пребывания здесь поразил его воображение.

“Город тогда из одних пустырей состоял, - вспоминал позже Ковальский. - Построек совсем мало, да и людей тоже немного. Помню, сняли комнату на Пологой улице, жило нас шесть человек, и платили все вместе два рубля в месяц. Все было дешевое, хотя и привозное. Всякая снедь, овощи, фрукты, даже куриные яйца везли из Японии. Порто-франко - поэтому все было по дешевке. Приехавши в Уссурийский край, стал присматриваться, где и как можно заниматься делами. И решил сам посмотреть край, пройти его, где можно, пешком. Железная дорога уже была выстроена до Имана, но я пошел в экскурсию пешком от одной деревни до другой, чтобы ближе ознакомиться с бытом населения, с природой края. Так пешком прошел от Владивостока до Черниговки. Вы не поверите, по сто верст в день мог ходить. Ноги у меня были длинные, а сам я был молод и здоров, прыгаю с кочки на кочку, усталости не знаю. После стал заниматься подрядами на Уссурийской дороге”.

В то время на строительстве Уссурийской железной дороги дел было невпроворот. Постоянно объявляли подряд на производство работ.

Везло В. Ковальскому и на людей. Особенно он дорожил дружбой с Дмитрием Хорватом, будущим легендарным начальником Китайско-Восточной железной дороги. Они познакомились в 1895 году, когда молодой подполковник Хорват только что приехал во Владивосток из Закарпатья. Офицер понравился всем своей любезностью, за которой уже тогда чувствовались опытность и хозяйская хватка. На следующий год закипела работа по строительству КВЖД. Из Владивостока, куда приходили кругосветным путем пароходы с необходимым для стройки оборудованием, сотнями прибывали специалисты-путейцы. С ходу набирали рабочих. На Уссури и других реках собирали самоходные баржи, строили дома, заготавливали лес. Всем этим пришлось заниматься и Владиславу Ковальскому, получившему подряд на поставку строительного леса. Проведя в тайге немало дней, он досконально изучил все свойства местной древесины: мог на глаз оценить ее качество, составить необходимые карты.

Уже тогда Ковальского отличали полная житейская непритязательность и бережливость: без нужды он не тратил ни копейки. На далекой окраине деньги зарабатывались легко, но также легко их можно было просадить. Но упрекнуть его в скупости тоже никто не мог: рабочие Ковальского получали полноценную зарплату, правда, от них требовалась и настоящая работа.

С 1899 г. В. Ковальский стал работать на строительстве КВЖД. Это был его звездный час. “На этот раз, - вспоминал он, - я попал подрядчиком по земляным работам к инженеру Н. Свиягину на станции Пограничная. Все три выемки там моей работы. С инженером поладили. Свиягин был редкий инженер и по уму, и по талантливости, и по опытности”.

В энергичности и предприимчивости В. Ковальскому тоже нельзя было отказать, он быстро расширил свое производство.

Был счастлив Ковальский и в браке. В 1908 г. его женой стала 25-летняя Елена Захарова, жившая у своего брата в Харбине. Причем удачливый предприниматель смог увести красавицу буквально из-под венца, но это тема отдельного рассказа.

В Харбин к Владиславу Федоровичу приехал и один из его братьев, Павел, служивший командиром 3-го Сибирского стрелкового полка, расквартированного в Барабаше, и вышедший после революции в отставку.

Вспоминая богатства Уссурийской тайги, В. Ковальский старался поближе познакомиться и с природой Маньчжурии. Вспомнив молодость, он решил пешком обойти окрестности, а это было небезопасно. В то время маньчжурская тайга кишела хунхузами. Но друзья всегда предупреждали Владислава Федоровича об опасности. Верным другом на всю жизнь стал для него и проводник, китаец Ту Бин, имевший тесные связи с местными жителями. В свое время Ковальский вылечил его и тем самым спас от смерти.

Спрос на лесоматериалы был тогда ничтожно мал, рынок весьма беден, и получить соответствующий кредит стоило большого труда. И тем не менее Ковальский рискнул - в 1911 году он получил свою первую концессию и занялся лесопромышленным делом. Интуиция не подвела предпринимателя - лес оказался превосходным, а сбыт вполне достаточным. Тогда-то Ковальский и стал одним из самых влиятельных миллионеров русского Дальнего Востока.

Концессия В. Ковальского занимала площадь почти в 5,5 тыс. кв. верст. Благодаря ему была колонизирована огромная территория. Перед началом первой мировой войны резко увеличился рынок продажи леса, особенно был заманчив экспорт в Англию, но война перечеркнула многие планы.

Правда, к этому времени уже начался бум строительства жилья вдоль линии КВЖД, в Харбине открывались все новые и новые предприятия. Немало приехало и новых коммерсантов.

Перспективы развития своей компании В. Ковальский видел в интенсификации производства и расширении ассортимента. Он начал вывозить лес в Японию, в Китай. Он первым в Маньчжурии открыл фанерное производство. В проектах были писчебумажная и и целлюлозная фабрики, бондарный и дубильный заводы. Оборудование шло из России, Германии и Америки. Многое из задуманного Ковальским было претворено в жизнь уже в наше время.

Владислав Ковальский был также бессменным уполномоченным Харбинского общественного управления. Он занимал влиятельное положение в биржевом комитете Харбина. За заслуги в общественной и благотворительной деятельности Ковальский был награжден многими российскими орденами, в том числе орденом Святого Владимира. Исключительную роль играл этот человек в жизни польской колонии. Но и тут он не был националистом, бескорыстно помогал при этом и русским, и евреям, и китайцам. В период расцвета своей деятельности Ковальский тратил до 100 тысяч золотом в год на благотворительные нужды. Уже находясь в эмиграции, он много усилий приложил для того, чтобы открылся Харбинский политехнический институт, вложив в это дело немало личных средств. Большую помощь предприниматель оказал и российским эмигрантам, вынужденным покинуть Приморье в 1922 году.

В последние годы жизни В. Ковальский совсем отошел от дел. Причин для этого, судя по всему, было несколько: коммерческие неудачи, связанные с передачей дороги в советское владение, а также непростые политические события в Северном Китае, японская оккупация Маньчжурии, да и солидный возраст именитого коммерсанта сыграл свою роль. Вот что писали о Ковальском его современники: “Необычайная физическая и духовная энергия, большой ум и смелый, предприимчивый характер дали Ковальскому возможность сделаться миллионером, крупнейшим дельцом, большим общественным деятелем, щедрым и широким благотворителем. В нем не было ничего показного. Искательства в характере, услужничества никакого, простота манеры доходила до крайности. Никогда никаких ролей он не разыгрывал, ни перед кем не унижался и не пресмыкался... Прежде всего были у него исключительная энергия и выносливость, бесконечное терпение, любовь к труду, готовность работать без конца день и ночь, если этого требуют интересы дела. Кто видел В. Ковальского в городе в часы его отдыха и развлечений, тому такие утверждения покажутся несколько неожиданными. А между тем этот спокойный, флегматичный и даже вялый на вид человек способен работать до упаду, не обращая внимания на холод, зной, усталость, голод, жажду. И таковым оставался он до самой смерти”.

Владислав Ковальский скончался 22 ноября 1940 г.

Незадолго до смерти он просил не произносить у его гроба речей. И это завещание было выполнено. К сожалению, на харбинском кладбище нынче уже не найти место его упокоения.

Автор искренне благодарит Ариадну Ковальскую за предоставление биографических материалов об отце.

Автор: Амир ХИСАМУТДИНОВ, специально для "В"