Последнее слово о свободе слова

В редакции “В” состоялась пресс-конференция защитников Григория Пасько, на которой адвокаты Ярослав Герин, Анатолий Пышкин, Олег Котляров, общественные защитники Александр Ткаченко и Юрий Максименко подвели итог продолжающемуся более пяти месяцев процессу над военным журналистом и высказали свою точку зрения на возможное решение суда.

Состоялись и два более приятных события. Во-первых, Григорий Пасько за мужество при разработке экологической тематики награжден “Золотой Никой” как лауреат конкурса “Экология России”. Статуэтка - символ победы - в конференц-зале газеты “Владивосток” была торжественно вручена его жене Галине под аплодисменты многочисленных российских и иностранных журналистов. Во-вторых, в Германии Григорию Пасько присуждена Пушкинская премия. Военный журналист получил приглашение прочитать в этой стране курс лекций. “Я полагаю, что Григорий обязательно поедет в Германию в следующем году”, - сообщил общественный защитник, писатель, вице-президент русского ПЕН-центра Александр Ткаченко. Хотя у обвинения, как известно, другие “планы по Пасько”.

Александр Ткаченко заявил, что “с момента начала судебного заседания по обвинению Григория Пасько ситуация в этом деле кардинально изменилась. Сейчас она для защиты значительно лучше, серьезней и основательней”.

За эти пять месяцев суд, по мнению адвокатов, основательно “пропахал” это дело. Последние экспертизы дали вообще сенсационный результат, которого, к слову, защита ожидала. И если бы это дело рассматривалось в Москве или в Санкт-Петербурге, то Григория Пасько, как единогласно согласились защитники, “освободили бы тут же немедленно”. Как выяснилось, были сфальсифицированы подписи на самом важном документе - протоколе обыска квартиры в тот день, когда Пасько арестовывали.

Сейчас, по мнению Ткаченко, есть как бы два дело Пасько. Первое - это то, которое существует в суде. Это те 10 обвинений, когда “доказывается элементарно, что он не виновен”. Второе - в воздухе. “Это субъект домыслов, провокаций со стороны ФСБ, некоторых журналистов, которые работают на “контору”. Заявления внешней разведки о деятельности каких-то организаций, к которым Пасько не имеет никакого отношения”.

Всех защитников “страшно разозлило и даже оскорбило то, что государственный обвинитель после того, что произошло, когда дело было развалено, потребовал 12 лет тюрьмы”.

Свою точку зрения на “состояние дела” перед вынесением приговора изложил адвокат Олег Котляров, который, к слову, осуществляет защиту Григория Пасько с момента его ареста: “Если суд все-таки решится признать виновным нашего клиента, для нас это не будет последним словом. Доказательства, которые были добыты на предварительном следствии и суде, убедили нас в том, что обвинение голословно. Их, скажу прямо, в деле вообще нет”.

О том, почему Пасько стал заложником политических игр, рассказал Анатолий Пышкин: “Если выступления всех адвокатов продолжались более 5 часов, а 7 июля последним выступит председатель Приморской краевой коллегии Иван Римкунас, то государственный обвинитель уложился в 60 минут. По нашему мнению, одна из причин этого (что нас настораживает и вызывает тревогу) - убежденность обвинителя в том, что какие бы доводы он ни приводил, приговор все равно однозначно будет обвинительным. Убивает то, что эта речь была произнесена от имени государства”.

Мотивируя назначение столь мягкого, с его точки зрения, наказания (12 лет лишения свободы - минимальный срок, который может получить виновный человек по статье о государственной измене в форме шпионажа), государственный обвинитель сказал, что есть обстоятельства, смягчающие ответственность. В том числе то, что был предотвращен ущерб внешней безопасности государства. Но никто из свидетелей также не сказал, что государству причинен ущерб. Никто не сказал, что изменилась боеспособность ТОФ”.

В суде сам Григорий не отрицал того, что иногда получал от японских журналистов деньги. Делается вывод: капитан второго ранга, военный журналист Григорий Пасько - шпион. А не хватает основного - доказательств того, что обвиняемый когда-либо кому-либо передал данные, составляющие государственную тайну.

“Это дело не уголовное, с точки зрения уголовного процесса, проще дел я не встречал”, - считает Анатолий Пышкин.

Возник и вопрос о сотрудниках NHK, которые так и не явились на суд, чтобы дать показания. “Во-первых, российская сторона не очень-то этого и хотела. Они бы не давали показания против самих себя и сказали бы только, что действительно работали с Пасько как с профессиональным журналистом. Показания бы они дали только в пользу Григория. Я встречался на форуме в Варшаве с представителем японского ПЕН-клуба, и он сказал мне, что “японцы не поедут из-за российской дури, непостоянного и непонятного законодательства, японцы боятся непредсказуемости ФСБ и вообще не уверены в том, что вернутся после этого из России живые”. Чем больше фальсифицируются такие дела, тем более от нашей страны это всех отвращает. Александр Никитин, сам ходивший под этой статьей, к слову, также передал мне, что “поражен тем, как Григорий все это мог говорить и писать, будучи военным журналистом, то есть ходя по грани”, - заметил на это Александр Ткаченко.

Анализ собранных по делу доказательств провел и Ярослав Герин. Он добавил, что “уголовное дело возбуждено без достаточных данных, вытекающих из требований УПК, пункты обвинения подлежат исключению из объема доказательств. Они получены с нарушением действующего законодательства и не охватываются признаками состава преступления в соответствии со статьей 275 УК РФ”.

Все, что было получено при обыске в квартире Пасько, добыто с нарушением закона. Далее - на таможне было не “изъятие документов”, а Григорий просто передал пакет “на временное хранение”. В таможенной квитанции четко прописано, что “документы могут быть только отправлены по принадлежности или же возвращены самому владельцу по возвращении из командировки”. Их выемка производилась до, а не после возбуждения уголовного дела, без мотивированного постановления начальника таможни и санкции прокурора. В доказательствах ничто “не охватывается” 275-й статьей УК или тем же законом “О государственной тайне”. Нет ни субъекта, ни объекта, ни субъективной и объективной причины. Человека, по сути, уничтожали в социальном и правовом плане.

Юрий Максименко, общественный защитник, также заявил, что “дело - трагическая профанация. Однако оно не только ударило по Пасько физически, но и подняло его на уровень героя. Судить надо не его, а некоторых фальсификаторов и сторонников обвинения ни в чем не повинного человека. Мне стыдно за наше государство”.

После этого Александр Ткаченко зачитал текст выступления Григория Пасько, который прозвучит во время его последнего слова на судебном заседании. В нем, в частности, говорится: “Настоящее уголовное дело - это не дело по статье о государственной измене. В судебном разбирательстве о ней речь практически не велась. Все, о чем говорили участники процесса, касалось исключительно моей профессиональной деятельности. Выяснилось, что в нашей стране уже нет понятия “свобода слова”, существует только шпиономания. История повторяется дважды. Если репрессии 1934-37 годов были трагедией, то разыгрываемый сегодня фарс может также вылиться в трагедию. Только суд может положить этому конец, сказав свое веское слово.

К императору Александру перед процессом по обвинению Веры Засулич пришел председатель суда Кони и сказал: “Государь, вы оказали достаточно услуг суду, теперь суд тоже услужит Вам”. Александр тогда ответил: “Дело суда в служении, а не в услужении”. Боюсь, нынешние ФСБ и прокуратура уже погрязли в услугах. Не хотелось бы, чтобы этой же дорогой пошел суд. Я, во-первых, ничего преступного не совершал, а во-вторых, экологическая тематика засекречиванию не подлежит. По экологическим основаниям меня можно обвинить только в том, что благодаря моим публикациям та же Япония выделила ТОФ 20 миллионов долларов для строительства установки по переработке ЖРО. В деле по обвинению меня в государственной измене более 200 процессуальных доказательств добыты преступным путем. Суд не только вправе, но и обязан принять это к сведению.

С самого первого дня задержания на меня оказывалось всяческое давление с требованием признать себя виновным. Я выполняю просьбу сотрудников ФСБ и прокуратуры. Я виновен в том, что честно выполнял свой долг журналиста, привык чувствовать, что должен что-то сделать для своей страны, что не пошел на поводу у сотрудников ФСБ, отказываясь с ними сотрудничать, что не поддался на уступки для холуев и завистников. Я виновен в том, что я - это я, и в том, что я еще жив.

Уголовное дело войдет в историю как проявление сталинского режима. Обвинительный приговор будет актом торжества беззакония и произвола. Призываю суд проявить честность и, не допустив этого, войти в историю”.

В конце разговора в редакции “В” защита еще раз заявила, что скорее всего Григорию Пасько будет вынесен обвинительный приговор. Но он тогда не будет связан с материалами дела. В этом случае адвокаты будут добиваться в военной коллегии Верховного суда, а если надо, и в Международном суде по правам человека в Страсбурге полного оправдания своего клиента.

Автор: Дмитрий ХАБАЛОВ, Юрий МАЛЬЦЕВ, Вячеслав ВОЯКИН (фото), "Владивосток"