«Не запойная я…»

С материнского благословения

В наркологическом отделении на групповой психотерапии пациенты рассказывали свою «алкогольную автобиографию». Подошла очередь Веры Антоновны. Ей за 70. Пьющие редко доживают до такого возраста. Она алкоголиком себя не считает.

«Я родилась после войны, – начала Антоновна свой рассказ. – Отец с утра шел в депо, мать работала на станции буфетчицей. Сколько ее помню, она всегда была выпивши. Вечером приносила из буфета спиртное – сливала недопитое посетителями из рюмок в бутылку с пробкой. Прятала за комодом, отец не знал. А чтобы я ему не сказала, мне наливала. Так я приобщилась с материнского благословения.

Она по пьянке и умерла. Под Новый год в своем буфете приняла, у подружки Симы дома усугубила. Разругались они, мать хлопнула дверью, ушла. Глядь – без валенок. Валенки у Симки забыла. Гордая, решила не возвращаться, пошла домой по снегу в чулках. А на дворе декабрь. Отморозила пальцы-то, ей в железнодорожной больнице их отняли, а тут гангрена. Так и умерла мама.

Отец вскоре с другой женщиной сошелся. Я восьмилетку окончила, устроилась продавщицей в продуктовый магазин. С грузчиками в подсобке часто наливали, директор меня взял на карандаш. Потом недостача, дело завели, чуть не посадили: дескать, выручку пропила. Слава богу, на меня свалить не удалось – следствие на бухгалтершу вышло. Но за пьянство меня из комсомола исключили.

С тех пор не люблю магазины, на рынке торговать лучше. Воздух свежий. И как не выпить, например, в дождь, в мороз «для сугреву»? Святое дело! Если вам с рынка кто скажет, что не пьет, плюньте ему в глаза!

Там на рынке я с мужчиной сошлась, с мясником. Он меня молодую да раннюю приглядел, свежим мясцом угощал. Водочку любил. Только дурной был: когда пьяный, задирал мужиков, в драку лез. И мне сильно доставалось – здоровый, даром что мясник. Челюсть мне сломал, зубы выбил. За то, что гульнула с шофером, а он меня болезнью «наградил».

Ушла я от мясника. Три года, однако, прожили. Дочь у меня от него. Она умница, вообще не пьет – на меня насмотрелась. Муж у нее, сын, а со мной возится, по врачам таскает. Сердце больное, аритмия, давление…»

Спасибо, подруга Рая…

«Не запойная я. Запойные – это алкоголики, а я не алкоголик. Есть которые пьют неделями, а потом месяцами в рот не берут. Я не такая. Мне надо, чтобы каждый день. Я вечером с рынка шла – бутылочку брала, за ужином половину осиливала. Назавтра вечером допивала.

Я тихая. Но однажды полбутылки уронила – из-за кошки-дуры водку разлила. Вот я злая была, чуть от злости не лопнула, кастрюлю об стену ахнула… Голова закружилась, в глазах померкло. Но отлежалась.

Мы тогда в гостинке жили, я только ушла на пенсию. Поговорить не с кем. Выпьешь – не так скучно. Дочь видит, что усугубляю, утром на работу идет – меня на ключ закрывает. А в гостинке стены тонкие, я розетку выверну, соседу деньги передам. Он бутылочку купит, мне в дырку пропихнет. Я розетку на место вставлю. Дочь с работы приходит – я пьяненькая. Не может понять, где взяла, денег-то не дает.

Я стала подрабатывать, с соседским малышом сидела нянькой. Пете два с половиной, родители оба работают. Приплачивали мне за досмотр – им хорошо, мне копеечка на водочку. Только скучно с ним, маленький он еще, ничего не понимает. Спасибо, подруга Рая заходила, мы с ней на рынке на свежей рыбе раньше стояли. Иногда принесет чего выпить.

Однажды приходит в обед с крепленым вином, а Петенька, птенчик, только вот уснул… Я стаканы принесла, а разлить не успели: принесла нелегкая Петькиного папку, проведать решил. Вино увидел, накричал на меня. Мол, деньги плачу тебе, Вера, а ты пьяная с ребенком. А я ему говорю: он накормлен и спит, что такого-то? Он Райку выгнал, вино в детский горшок вылил и ушел.

Рая снова пришла, а вино в горшке… Подумаешь, Петя перед сном в него покакал: он маленький, все в нем чистое. Мы через марлю процедили то вино и выпили. А вечером Петин отец меня рассчитал.

Я дочери рассказала эту историю, та в слезы. И уговорила меня лечиться, как будто я алкоголик какой. А я не запойная!»

Наступившую после рассказа тишину никто не решился прервать. Чувство брезгливости испытали даже видавшие виды больные. Алкоголизм – это ведь не только запой, белая горячка, эпилепсия. Он и крепленое вино в детском горшочке.

Александр КУБИКОВ, клинический психолог, заведующий кабинетом профилактики наркологических расстройств КНД