Дай лапу, тигр, на счастье мне…

Одним из самых обсуждаемых событий наступившего Года Тигра стал недавний визит Владимира Путина в Китай, его участие в церемонии открытия Олимпийских игр и встреча с лидером КНР Си Цзиньпином. И все это на фоне ухудшающихся отношений с США и Европой, признания Россией республик Донбасса и военной спецоперации Минобороны РФ на Украине.

Чего ждать России в новом году от сотрудничества с Китаем и другими крупнейшими игроками в АТР, стоит ли нам обниматься с «азиатскими тиграми», о роли РФ в международной политике на Тихом океане корреспонденту газеты «Владивосток» рассказал эксперт – кандидат политических наук, доцент ДВФУ, член Российского общества политологов Петр Самойленко.

Двое – не один

– В Пекине за закрытыми дверями состоялись переговоры между Си Цзиньпином и Путиным. О чем могла идти речь? Какую совместную стратегию выберут лидеры двух держав с учетом постоянного давления на нас условного Запада? Может ли наша общая политика дать отпор США и их сателлитам?

– Отношения между Россией и Китаем действительно развиваются неплохо, и поводом к этому во многом является общемировая ситуация, когда по многим позициям наши страны занимают схожую либо вообще практически одинаковую позицию. И мы все активнее работаем с крупнейшим «азиатским тигром», как еще с 1980-х годов принято называть динамично развивающиеся экономики Тихоокеанской Азии. В наступившем Году Тигра это достаточно символично…

С виду может показаться, что сближение России и Китая происходит по принципу «враг моего врага – мой друг» и таким образом мы «блокируемся» против США. Но я думаю, что это слишком примитивная трактовка происходящих событий. В действительности наши страны активно сотрудничают в сфере экономики. Геополитическое партнерство, безусловно, важно, но оно таковым становится во многом в силу именно того, что мы все больше зависим друг от друга экономически. Наши интересы становятся все более общими исходя именно из текущего, живого сальдо экспортно-импортных операций, а другие вопросы уже являются дополнением. Вот и в ходе прошедших переговоров, насколько известно, достигнуты договоренности об увеличении нашего экспорта зерновых и бобовых в Поднебесную.

Хотя, безусловно, нельзя отрицать того, что по ряду позиций в мировой политике США сегодня стоят с одной стороны, а Китай и Россия – с другой.

Если оценивать политический уровень взаимоотношений России и Китая на современном этапе, мне кажется, что главный успех здесь – не сам факт теплых отношений лидеров двух стран, не наличие более-менее регулярных встреч или достижения договоренностей, а стабильность самого вектора и градуса двусторонних отношений, их реальное наполнение.

Давайте вспомним, что у СССР, впоследствии РФ, и КНР были очень разные периоды взаимоотношений, когда даже очень родственная идеология и политическая система не помешали существенному охлаждению между нашими странами. Это не только печально знаменитые события на Даманском в 1969 году, а вообще период второй половины 50-х – середины 70-х, когда у СССР и Китая были, мягко говоря, не сильно теплые отношения, хотя это и были крупнейшие государства социалистического блока. Причиной была нелюбовь Мао Цзэдуна к советским вождям того периода, прежде всего к Хрущеву, который развенчал культ личности Сталина и подверг его жесткой критике, в то время как лидер Китая считал Сталина образцом для подражания. Или вспомним 90-е, когда у нас в стране, особенно в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, были очень распространены слухи о том, что Китай-де хочет захватить нашу территорию вплоть до Урала. Сегодня это видится диким, но ведь еще 25 лет назад эти слухи были чуть ли не мейнстримом, причем не только в кухонных разговорах, но и в СМИ. Поэтому с этой точки зрения наши отношения сегодня достаточно стабильны, и это главное. Хотя, безусловно, и в них есть направления, которые требуют дополнительного усиления.

Что касается разговора двух лидеров накануне открытия Олимпиады, то думаю, что там обсуждалось много вопросов, в том числе и касающихся защиты национальных интересов наших стран. Обратите внимание, что западные СМИ в течение последнего полугода создают и России, и Китаю очень схожий имидж потенциального захватчика: мы-де хотим захватить Украину, а Китай – Тайвань. Прием в политике, в том числе мировой, очень известный. И даже в современном многополярном мире подобные «матрицы» программирования массового сознания активно работают.

Поэтому нам с КНР сегодня есть над чем подумать в рамках мировой повестки происходящих событий, ведь вряд ли в близкой перспективе эта ситуация, точнее нагнетание паники вокруг нее, сильно изменится. Плюс к этому у двух стран достаточно много иных сфер общих интересов – к примеру, ситуация в Северо-Восточной Азии, на Корейском полуострове. Во многих из них есть поводы для совместных действий, выработки стратегий усиления сотрудничества…

Дружба дружбой, а табачок врозь

– В прошлом году КНР отказалась покупать у наших рыбаков выловленный минтай, а в этом году уже мы запретили экспорт леса-кругляка. Убытки с обеих сторон колоссальные. С другой стороны, подписан договор о поставках через Приморье 10 млрд кубов сахалинского газа в год…

– Вот тут давайте не будем смешивать мух и котлеты. У каждой страны есть свои национальные интересы, которые она защищает и преследует. И именно такие факторы обусловливают соответствующие решения.

Да, ситуация с минтаем действительно неоднозначная и попахивает нерыночной конкуренцией, но тут возникает вопрос к нашим рыбопромысловым компаниям – там много крупных игроков, достаточно обеспеченных, есть даже какие-то отраслевые профессиональные объединения. И где же здравый лоббизм наших интересов, где отстаивание позиции? По крайней мере, в публичном поле мне не попадалась информация о соответствующих усилиях наших «рыбных королей».

Схожая ситуация там, как известно, и с медом – по нему предъявлялись какие-то претензии к влажности, и именно тогда, когда стало понятно, что этот «лот» занимает хорошую экспортную нишу на рынке. И тут тоже вопрос: ну ладно, производители меда – это в основном фермеры, а не агрохолдинги, но где же наши институты развития бизнеса? Решение вопроса – сертифицированная лаборатория, которая снимет основания для таких претензий. И ею все равно придется обзавестись, если мы планируем развивать торговлю с нашими азиатскими партнерами…

Лес – вообще отдельная тема, тут претензии, насколько я знаю, в основном не к китайцам, а к нам самим. Политика государства в последние годы направлена на существенное сокращение объемов экспорта необработанного леса. Для этого вводятся заградительные пошлины вплоть до полного запрета по ряду пород древесины, для того чтобы весь кругляк шел в переработку у нас.

Политика правильная, но для того, чтобы перерабатывать лес, нужно много условий: стабильность в отрасли, большие капиталовложения в оборудование, наличие устойчивого и растущего внутреннего спроса, возможности выхода на экспортные рынки со своей продукцией. Что из этого сейчас есть? Представители лесного бизнеса, с которыми я общаюсь, все как один говорят о том, что ситуация очень сложная, что сегодня условий для перезагрузки лесной отрасли по такой схеме здесь, на Дальнем Востоке, практически нет.
Со стороны Китая тоже есть определенные решения, которые создают лесному бизнесу проблемы, но это мелочи – речь идет о периодически вводимых ограничениях на транзит грузов либо определение первоочередной пропускаемой номенклатуры экспорта, но это касается всех товаров. 

В целом же тут Китай, конечно, заинтересован в том, чтобы по-прежнему получать и перерабатывать наше сырье, а мы хотим перерабатывать сами и продавать в Поднебесную и другие страны АТР уже готовую продукцию из древесины или как минимум полуфабрикат. И конкурировать нам необходимо рыночными механизмами, снижая у себя количество административных барьеров в отрасли. И во всех наших лесных проблемах винить Китай уж точно не стоит.

Если же возвращаться к началу вопроса, давайте отдавать себе отчет в том, что безоблачными наши взаимоотношения в условиях рыночной конкуренции вряд ли будут, естественно, все будут стремиться добиться своего. Думаю, что судить о том, будут ли тут близкие изменения, можно будет по ВЭФ этого года и по тем событиям, которые будут происходить. Видимо, уже не стоит смотреть только в сторону рынка углеводородов. Эта тема, безусловно, классическая, но есть и другие перспективные направления.

К примеру, транзитная логистика через нашу территорию в Европу, которая связана во многом, если не в основном, опять же с Китаем. Сегодня из-за ураганного удорожания международного морского фрахта (стоимости перевозки морем) транзит через порты Дальнего Востока и по нашим железным дорогам стал очень прибыльным и привлекательным. Но во втором полугодии прошлого года все встало колом, потому что наша логистическая система оказалась не готова к такому резкому росту грузопотока. Как известно, даже с северным завозом из-за этого возникли проблемы.

Поэтому интересны вот такие аспекты, они перспективны и сегодня во многом зависят от нас – от нашей расторопности, ответственности, умения управлять ситуацией. Вот и посмотрим.

Третий не лишний

– Из-за пандемии президент РФ редко выбирается в зарубежные турне. Однако нынешней зимой он посетил Индию и Китай. Может ли Россия стать посредником в налаживании отношений между конфликтующими сторонами? И если да, то как отразится на мировой арене создание «тройственного союза»?

– Вопрос очень интересный и абсолютно правильный. Только я бы сказал, что Россия должна быть не арбитром между Индией и Китаем, не каким-то третейским судьей, а надежным партнером для обеих стран, что усилит вес и нашего государства в мире.
Кстати, возвращаясь к первому вопросу: так же как КНР и РФ, Индия является страной, которая сегодня не позволяет кому бы то ни было диктовать ей условия поведения на международной арене. Да, это государство пока еще с высоким уровнем бедности, с огромным количеством внутренних проблем, но в то же время это классическая быстроразвивающаяся азиатская экономика, которая, по сути, во многом повторяет «китайское чудо» 20-30-летней давности. Хотя китайским мы его называем условно, просто Китай – самая известная страна, воплотившая рецепт быстрого развития экономики на основе дешевой рабочей силы, привлечения иностранных инвестиций, индустриализации и использования своих геоэкономических и логистических преимуществ. Но до Китая была Малайзия, сегодня это во многом Вьетнам, отчасти – Индонезия. Будут и другие. 

И Индия – это великая держава и добрый друг нашей страны в советское время. Во второй половине XX века, до распада СССР, наши отношения с Индией были более теплыми, чем с Китаем, яркий пример – период, когда премьер-министром там была Индира Ганди. И я считаю, что нам нужно восстанавливать эти отношения. Сегодня наши страны дружат, но в основном это стратегическое сотрудничество и торговля высшего государственного уровня – вооружениями и военной техникой, атомная энергетика.

Здесь, на Дальнем Востоке, двустороннее сотрудничество пока ощущается не очень ярко и фактурно. А поводов на самом деле много, тем более что индийская экономика будет расти поступательными темпами, будет вестись поиск новых путей развития в рамках современной глобальной экономики.

Особенностью советско-индийских и российско-индийских отношений является отсутствие в них конфликтного потенциала. В отличие от взаимоотношений с нашими китайскими партнерами тут все всегда было более ровно, более спокойно. Надеюсь, так будет и дальше.
Что касается взаимоотношений Китая и Индии, то они никогда не были безоблачными и никогда таковыми не будут именно в силу их исторического развития. И тут у нас есть определенное преимущество – взаимовыгодные экономические проекты, которые всегда сближают тех, кто находится в состоянии политических, идеологических и иных противоречий. И именно российский Дальний Восток может стать такой территорией – для совместных концессий.

Можно найти и другие общие темы. Например, обеспечение безопасности на море, транзитная транспортная логистика. Есть еще один «пояс» сотрудничества – Центральная Азия, к которой тяготеют и Китай, и Индия, у них там традиционно многое завязано, а ведь там расположены бывшие советские республики, с которыми сегодня у нас развиваются отношения, там наши позиции достаточно сильны.

Поэтому можно найти много точек соприкосновения между нашими тремя странами, но я точно уверен, что мы не будем посредником между двумя самыми населенными ныне государствами планеты. И вообще, это не наша роль. Наша цель – развитие сотрудничества и укрепление своих позиций. И делать это нужно экономическими рычагами, на основе взаимовыгодных интересов. Прежде всего там, где интересы Индии и Китая – в рамках данной темы – не конфликтуют. Это может быть, к примеру, какая-нибудь концессия в рамках ТОР на Дальнем Востоке, где все будут получать обоюдную выгоду.

Так что тройственный союз тут вряд ли будет, но в любом случае усиление взаимодействия между тремя странами кому-то явно не понравится…

Запад угрожает с востока

– Почему США впервые открыто поддержали Японию в незаконных притязаниях на Южные Курилы?

– Тут, я думаю, все объясняется общей политической конъюнктурой. Про Китай ведь тоже в период обострения его отношений с условным Западом начинают активно говорить, что там проблемы с правами человека, экологией, коронавирусной инфекцией. Ранее в Гонконге были акции гражданского неповиновения, разгоняли демонстрации, следом начнется экспансия на Тайвань. На самом деле подобные заявления в принципе вряд ли могут существенно повлиять на позицию нашей страны.

Если говорить о проблеме Курильских островов, то там ведь со стороны Японии нет каких-то активных шагов в направлении подписания мирного договора. И речь идет о нашей территории – де-юре и де-факто. Обсуждать нечего. Думаю, это не первое и не последнее подобное заявление. Нам не привыкать, в общем…

– Янки своими субмаринами совершенно по-хамски вторгаются в наши территориальные воды. Им еще со времен Второй мировой хочется развернуть свою военную базу на одном из островов Курильской гряды, чтобы контролировать Россию с востока. Есть ли шанс у такого развития событий?

– Думаю, это утопия. Ну или стремление выдать желаемое за действительное. Что касается «пойманной» субмарины США, то тут, я думаю, в большей степени речь идет о профессионализме наших противолодочных сил.

Нереализованные возможности

– В феврале президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин заявил, что Россия является для их страны ключевым партнером. С чем связана такая риторика?

– Республика Корея достаточно стабильно проявляет интерес к развитию отношений с нашей страной, это чувствуется в том числе и по той активности, которую корейцы проявляют здесь, на Дальнем Востоке и в Приморье. Помимо углеводородов, насколько я знаю, есть очень живой интерес к нашему сельскому хозяйству, в котором, по мнению корейского бизнеса, можно существенно увеличить производительность труда, выращивать сельскохозяйственные культуры гораздо более плодородные, чем те, что растут на наших полях сейчас, к примеру, новые богатые белком сорта сои.

Вместе с тем очевидно и то, что деловое сотрудничество двух стран могло бы быть более активным, его потенциал гораздо выше, чем реальное сальдо внешнеэкономического партнерства на сегодняшний день. Кто-то видит в этом влияние США, чьи военные базы расположены в Южной Корее, кто-то – то, что традиционно мы как-то активнее работали с Северной Кореей. Но думаю, что настоящая подоплека связана с отсутствием реально работающих механизмов сотрудничества между нашими странами в рамках конкретных экономических проектов. А это главный ключ, поскольку политически все равно Южная Корея вряд ли будет стабильно нас поддерживать. В общем, нужны какие-то примеры, реально запущенные совместные взаимовыгодные экономические проекты, которые будут работать на постоянной основе. Тогда появится и надежда на то, что сотрудничество будет реально развиваться.

Учитывая приличные национальные диаспоры корейцев во многих регионах Дальнего Востока, в том числе и в Приморье, думаю, что запрос на сотрудничество есть не только с корейской стороны. Политически же Россия и Корея тоже будут заинтересованы друг в друге – прежде всего в вопросах обеспечения стабильности на Корейском полуострове, безопасности в Северо-Восточной Азии…

Николай КУТЕНКИХ

Фото:

с сайта kremlin.ru, из архива автора, с сайта Минвостокразвития РФ, Алексея Воронина