Пробиться сквозь железный занавес

Дата 19 августа 1991 года могла стать переломным моментом как для всего советского народа, так и для моей жизни. В этот день я отправился в свою первую поездку в Японию по приглашению редакции медиахолдинга «Китаниппон симбун» префектуры Тояма – нынешнего побратима Приморского края. 

В СССР только-только приоткрылся железный занавес. В эту едва заметную щелочку мне и предстояло протиснуться. И не в союзную страну социалистического лагеря, а сразу в Страну восходящего солнца, с которой на тот момент и до сих пор нет мирного договора по итогам Второй мировой войны. Чтобы попасть на ту сторону Японского моря, пришлось оформить синий служебный паспорт в представительстве МИД СССР в Находке. Там же, в Находке, в генконсульстве Японии быстро решился вопрос с визой. 

Вылетать в соседнее государство предстояло из Хабаровска, поскольку Владивосток все еще оставался закрытым городом. Накануне выезда на «Океане» к берегам Амура у меня случилось знакомство с культовым советским актером Игорем Старыгиным, прилетевшим на Дальний Восток для творческих встреч со своими поклонниками. Вместе с двумя коллегами-журналистами в шикарном номере гостиницы «Приморья» мы записывали интервью с «Арамисом» и одновременно отмечали это событие. Потом они скопом проводили меня до вагона фирменного поезда. 

«Наших не выпускаем!»

 …Следующим утром в здании международного сектора хабаровского аэропорта я первым занял очередь на регистрацию рейса в Ниигату. Задача была простой: быстро пройти погранично-таможенную процедуру – после вчерашнего обильного застолья хотелось в баре поскорей потушить внутренний пожар заграничным пивом… 

Девушка в пограничной форме с погонами прапорщика поинтересовалась целью поездки.

– Собираюсь встретиться с кем-нибудь из руководства МИД Японии, чтобы они открылись для сотрудничества, – пошутил я в ответ.

В этот момент в ее кабинку заглянул капитан и приказал остановить оформление паспортов на пересечение границы советским гражданам:

– Наших не выпускаем, только иностранцев!

Прапорщик быстро сунула мне в руку паспорт с уже поставленной отметкой и виновато улыбнулась капитану. Так, в накопителе аэропорта и потом в самолете я оказался единственным русским пассажиром. С кружкой холодного разливного «Асахи» и орешками на блюдце сидел в накопителе и ничего не понимал. В Москве было 3 часа ночи, в столицу вводились танковые колонны… 

Стюардессы в Ту-154 также ничего не знали. Салон был на две трети пустым. Все внимание они уделили мне, приняв за важную птицу. Перевели из салона экономкласса в бизнес. Предложили шампанского. 

Их предположение укрепилось перед посадкой. Бригадир бортпроводников предупредила: 

– На поле вас встречают представители нашего генконсульства и «Аэрофлота». На моей памяти такое впервые.

Зеленый коридор на пресс-конференцию

После относительной прохлады Владивостока и Хабаровска Ниигата встречала духотой и зноем. Несмотря на палящее солнце, возле трапа стояли упакованные в костюмы и галстуки официальные лица. Обменялись рукопожатиями. В Москве было 6 часов утра – через несколько минут в программе «Время» начнут зачитывать заявление госкомитета по чрезвычайному положению.

– В Советском Союзе переворот или что-то вроде этого, – начал старший из встречающих. – Сами толком еще мало что знаем. Известно, что Горбачев арестован и пока находится под охраной КГБ в крымском Форосе. К власти пришел непонятный ГКЧП. В нем восемь человек. Но известны только четверо – Янаев (вице-президент СССР. – Прим. авт.), Крючков (председатель КГБ СССР), Язов (министр обороны СССР) и Павлов (премьер-министр СССР). Границы закрыты. Вы единственный, кто сумел вырваться из страны. В аэропорту Ниигаты вас ждет толпа журналистов со всего мира. Придется отвечать на вопросы, не болтайте лишнего. Для прохода на пресс-конференцию организована зеленая линия без таможенного досмотра со стороны японцев.

Такого подвоха со стороны политической элиты страны я не смог бы придумать даже в самом фантастическом сюжете. Пока ждал багаж, в голове пронеслись всевозможные мысли. Но свою позицию, несмотря на нехватку фактов, к происходящим на моей Родине событиям для себя обозначил четко. Поэтому в зал ожидания, в середине которого был установлен помост с десятками микрофонов, входил пружинистым шагом с высоко поднятой головой.

– Друзья, коллеги! В моей стране произошел антидемократический, может быть, даже фашистский переворот. Конституция СССР и демократические преобразования попраны. Это может привести к необратимым последствиям. В первую очередь для народа. Во-вторых, для всего мира. В СССР за короткий срок преобразований и перестройки стала нормой открытая деятельность разных партий и общественных организаций. Компартия больше не имеет единоличного права на собрания, демонстрации и забастовки. Запрещена цензура в СМИ. Советский Союз стал свободным не на словах, а в реальности. Рыночные отношения позволили преодолеть дефицит товаров. И теперь всего этого нас хотят лишить. 

Моя пламенная речь, переведенная на десятки языков, зажгла участников. Иностранные коллеги ответили мне продолжительными аплодисментами.

Еще в ходе прессухи исчезли сопровождавшие меня в аэропорту чиновники-соотечественники. Зато пробились сквозь плотный строй журналистов представители «Китаниппон симбун». На несколько минут забрали паспорт для оформления пограничных процедур, а потом повезли на ужин. При выходе из здания аэропорта японские полицейские отдали честь. 

Убежище не понадобилось

Вечером в дверь гостиничного номера постучали. Внутрь вошли низкорослый седовласый мужчина, оказавшийся высокопоставленным сотрудником МИД Японии, и девушка-переводчик. Гость после обязательных извинений и любезностей огорошил меня своей краткой речью. Огорошил посильнее ГКЧП:

– Уважаемый Кутенких-сан. Я срочно прилетел из Токио в Ниигату по поручению моего правительства. После вашей пресс-конференции власти Японии понимают, что ваше возвращение в Советский Союз грозит вам репрессиями. Поэтому Япония готова оказать содействие для предоставления политического убежища в любой стране мира. К сожалению, за исключением самой Японии. А также оказать помощь вашей семье, чтобы она смогла беспрепятственно выехать из СССР. В ходе вашего недельного турне по нашей стране, надеюсь, вы примете решение и известите нас о нем. 

В Москве было 13 часов дня, Ельцин, стоя на одном из перешедших на сторону народа танков, призвал бороться с реакционным переворотом. Во Владивостоке в это же время мои коллеги во главе с и.о. главного редактора Андреем Холенко отправили в печать свежий номер «В» с белой первой полосой в знак протеста.

К счастью, мне не пришлось делать выбор между Родиной и свободой. 22 августа с ГКЧП было покончено.

Николай КУТЕНКИХ, действительный член Русского географического общества – Общества изучения Амурского края

Фото:

РИА «Новости», из архива «В»