Пульс Достоевского отлично ложится на музыку

22 и 24 января в Большом зале Приморской сцены Мариинского театра с огромным успехом, под восторженные овации прошла мировая премьера новой оперы признанного петербургского композитора Александра Смелкова «Идиот» на сюжет легендарного одноименного романа Федора Достоевского.

Когда есть хороший либреттист…

– Александр Павлович, премьера вашей оперы «Братья Карамазовы» в Мариинском театре в 2008 году была встречена стоячими овациями. Успех этого произведения вдохновил вас на создание следующей оперы по Достоевскому?

– Думаю, что успех или неуспех предыдущей оперы никак не влияет на написание следующей. Просто возникает желание работать в этом жанре, когда осознаешь свои возможности. Я занимаюсь этим жанром уже достаточно давно. «Идиот» – моя седьмая опера. 
Когда композитор берется за такую работу, перед ним встает сразу несколько проблем. Первая – найти сюжет. Ведь нужно, чтобы он и отвечал оперным принципам, и подходил индивидуально данному автору. Так было у великих композиторов. Например, Моцарт пишет отцу: «Хотел бы сейчас писать оперу, но нет подходящего заказа». Петр Ильич Чайковский пишет брату Модесту, что хочет написать оперу, и излагает свои требования к сюжету, еще не зная, что это будет «Пиковая дама».

Так же и я «примерял» несколько историй, уже решив работать над оперой. А взять в работу «Идиота» подсказал мне мой сын – замечательный музыкант, композитор, дирижер и музыкальный мыслитель Павел Смелков.

Вторая проблема (очень серьезная, поверьте!) – это поиски соавтора, то есть автора либретто. Ведь от литературной части очень сильно зависит дальнейшее. При рыхлом, несовершенном либретто даже хорошая музыка может не вытянуть произведение.

– Вашим соавтором в «Идиоте» стал выдающийся российский либреттист Юрий Димитрин, к сожалению, ушедший из жизни в прошлом году…

– Юрий Георгиевич Димитрин был замечательным человеком и литератором. Получив техническое образование, он увлекался литературой, общался с кругом поэтов Иосифа Бродского и сам писал очень неплохие стихи. Как-то его попросили написать для музыкального театра, и он избрал это смыслом дальнейшей своей творческой деятельности: стал профессиональным либреттистом. Это редчайшая профессия.

Дело в том, что специфика музыкального театра требует определенного подхода и далеко не каждый прекрасный литератор и драматург чувствует эту специфику. Юрий Георгиевич изучал классические оперы с точки зрения литературной основы и стал не просто автором многих либретто (по-моему, у него более 60 произведений для музыкального театра), но и теоретиком либретто, что запечатлено в его книгах. Он очень серьезно относился к этому жанру и, конечно, во многом мне помогал. Я считаю его своим учителем и большим драматургом.

Ведь собственно слова писать в либретто по такому объемному роману, как «Идиот» Достоевского, практически не нужно. Было добавлено лишь несколько стихотворных номеров (стихом Димитрин тоже владел прекрасно). Важны именно драматургическая основа и соотнесение ее с музыкальным материалом. Как говорил Юрий Георгиевич, «либреттист должен слышать музыку до музыки». То есть некий прообраз музыкальных форм уже должен быть заложен в построении либретто.

С Димитриным мы написали три оперы: оперу-сказку «Ловушка для Кащея» по «Царевне-лягушке», «Братья Карамазовы» и «Идиот». Он успел создать для меня еще одно либретто – на него я сейчас пишу новую оперу.

И героинь достаточно, и страстность высокая

– Почему выбрали именно «Идиота»?

– Вот захотелось. По одной статистике (правда, еще XX века), из всех литературных произведений у романа «Идиот» было наибольшее количество инсценировок и кинематографических версий. Произведение очень-очень яркое. Уникален образ князя Мышкина, над раскрытием которого работали выдающиеся драматические актеры. И, конечно, женские партии. При выборе оперного сюжета обязательно нужно смотреть, чтобы были яркие женские образы. Это один из важнейших критериев. Желательно, чтобы были главная героиня и вторая женская партия. Здесь две центральные роли: Настасья Филипповна и Аглая Епанчина.

– Вы говорили, что работали над оперой пять лет, при этом постоянно обращаясь к роману, к комментариям к нему, литературе о Достоевском…

– Понимаете, оперное либретто даже по сравнению с инсценировкой драматического театра должно быть в три-четыре раза меньше: в пении слова растягиваются примерно в такой пропорции. Поэтому, конечно, входит в оперу далеко не все, что есть в большом развернутом многоплановом романе. И задача музыки – дать какие-то эмоциональные подтексты, чтобы целостность восприятия ситуации героев сохранялась.

Если отдельно прочитать либретто, оно покажется куцей выжимкой из романа. Но музыка наполняет все эмоциональным содержанием.

– В одном интервью вы назвали Достоевского очень оперным композитором…

– Я это сказал немного шутливо. Дело в том, что Федор Михайлович где-то писал: «Нет, мои вещи никогда не будут играться на театре. Они не театральны». Здесьвеликий писатель и пророк ошибся. Все его значительные романы получили интерпретации «на театре» и в кинематографе. Можем вспомнить и выдающиеся оперы, вдохновленные его произведениями: «Игрок» Прокофьева, «Братья Карамазовы» Холминова, «Белые ночи» Буцко.

 Почему же оперный? Потому что очень много диалогов у Достоевского. Но еще и необыкновенная страстность высказываний его героев, необыкновенная конфликтность, заряженная в его сценах. Например, в моей опере «Братья Карамазовы» каждая из сцен начинается достаточно спокойно, а заканчивается всегда скандалом, музыкальной кульминацией. Этот нерв, постоянный пульс, конфликт, заострение – то, что необходимо для оперы.

Вообще, писать оперу на прозу вполне возможно. Мы знаем удивительные примеры: «Война и мир» Прокофьева или «Мертвые души» Щедрина на тексты Толстого и Гоголя. Вполне нормально писать и на текст Достоевского, на его выразительные, эмоциональные диалоги и монологи.

Опере не нужно заменять роман

– Роман Достоевского – это огромный материал. Какие сцены вы принципиально оставили, а какие пришлось опустить?

– При обращении к литературному источнику у создателей оперы существуют два пути. Иногда берется произведение небольшое, которое нужно домысливать, дополнять. Так было, скажем, с великой оперой «Кармен». В одноименной новелле Мериме, на сюжет которой она написана, было только кое-что намечено, авторы либретто ее дополнили и расширили. Или, к примеру, повесть Пушкина «Пиковая дама» была значительно изменена и дополнена для оперы Чайковского. Немножко другое дело, когда либретто пишется по большому роману. Тут уж приходится жертвовать многим ради целостности и лаконизма. Многое приходится опустить. Например, уж очень мне хотелось написать монолог Мышкина, когда он разбивает китайскую вазу, но никак он не входил в оперу.

– Стоит ли прочитать роман перед тем, как идти слушать «Идиота» в театр?

– Нужно быть знакомым с этим романом независимо от того, идет человек на эту оперу или не идет. Это одно из самых значительных произведений мировой литературы. А чтобы воспринимать оперу, конечно, лучше прочитать роман.

Но, правда, всякое бывает. Помню, одна милая дама после оперы «Братья Карамазовы» подошла и говорит: я прочитала роман, но так и не поняла, что там происходит, а оперу посмотрела, и мне все стало ясно.

Многие литературоведы считают, что нельзя писать оперы на столь знаменитые произведения. Например, такие пушкинисты, как Ахматова, Ходасевич, Набоков, терпеть не могли оперу Чайковского «Евгений Онегин». Но опера, во-первых, совершенно не отнимает литературного первоисточника. Не хотите – не ходите, не слушайте. Во-вторых, опера является самостоятельным произведением на основе этого шедевра. «Евгений Онегин» Чайковского – новаторское произведение. Он только взял за основу пушкинский роман, совершенно не претендуя на его полноту и многогранность. Мои оперы тоже не претендуют на полное выражение романа. Это и невозможно.

– Чем актуален для вас Достоевский?

– Это самые краеугольные вопросы бытия, вопросы духа, Бога, веры, человечности, которые Достоевский заостряет в своих произведениях. Это художник, который уже 150 лет очень актуален, что доказывает возрастающий интерес к его творчеству.

– Какую главную мысль вы хотели донести в этой опере?

– Одной фразой трудно сказать. Князь Мышкин – человек необыкновенный, совершенно неприспособленный к жизни. В моем понимании он святой, который сам об этом не знает. Его органика необыкновенна… Он же не старается быть хорошим или кого-то поучать. Он такой и есть. И тут происходит столкновение, которое преображает мир, исполненный многими пороками и грехами. Всех переворачивает появление Мышкина.

Кроме того, действие романа происходит в России XIX века, когда очень интенсивно развивался дикий капитализм. И образ денег, купли-продажи, когда все продается и покупается, отношение к деньгам очень важны в романе «Идиот». С одной стороны – власть денег, преклонение перед золотым тельцом, с другой – пренебрежение к ним. И совершенно индифферентное отношение к деньгам князя Мышкина: ему как бы все равно, он даже не думает о том, будет ли у него копейка прокормиться. Он находится в ином пространстве.
Конечно, передать весь спектр идей, эмоций романа, все смысловые пласты опера не может. Опера выражает эмоциональный накал произведения, пытается дать наиболее полные музыкальные характеристики героев в их движении, развитии, столкновении. А за идеологией, философией Достоевского нужно обращаться к роману, конечно. Опера его не заменит.

– Так получилось, что мировая премьера вашей оперы прошла во Владивостоке, на Приморской сцене Мариинского театра, и дирижировал ею ваш сын, Павел Смелков…

– Он замечательный дирижер, музыкант, композитор. Из моих произведений он дирижирует операми «Братья Карамазовы» и «Станционный смотритель», кантатами. Конечно, у него есть особое понимание моей музыки. Мы всегда с ним обсуждаем многие моменты, когда работаем. Многому я у него учусь, ведь он практик, дирижер Мариинского театра. Он провел множество классических опер как дирижер, сделал массу оркестровок. Я часто советуюсь с ним, иногда и ему что-то подсказываю. Я просто счастлив, что работаю вместе с сыном… 

Кстати

После премьеры оперы «Идиот» на Приморской сцене Мариинского театра состоялась пресс-конференция, в которой помимо приморских музыкантов принял участие (по видеосвязи) и Александр Смелков. Он выразил огромную благодарность и восхищение труппе Приморской сцены, оркестру, солистам – всем, кто работал над оперой, и отметил, что премьера прошла великолепно.

На вопрос же о том, увидят ли «Идиота» в других городах России в исполнении творческого коллектива Приморской сцены, ответил дирижер Павел Смелков:

– В настоящее время очень трудно планировать гастроли, ситуация очень сложная. И то, что наш театр в общем работает практически безостановочно, что мы умудрились в пандемический год сыграть все симфонии Бетховена, поставили «Войну и мир», «Дона Карлоса», в концертном варианте исполнили «Руслана и Людмилу», «Мазепу», «Идиота», – это повод для гордости…

Что касается гастролей с оперой «Идиот», сначала дождемся полноценного сценического ее воплощения. Мы как раз над ним работаем: художник Приморской сцены Петр Окунев занимается сценографией, а молодой санкт-петербургский режиссер Олег Христолюбский (он режиссер театральный, но имеет музыкальное образование) работает над драматической частью постановки. Думаю, через два-три месяца мы увидим полноценный спектакль. Ну а потом неизбежно в год Достоевского будут и гастроли, и новую оперу необходимо, конечно, показать за рубежом, потому что Достоевский – один из тех русских писателей, которых знают и очень любят за границей. 

Прозвучал также вопрос: «Какой роман вы возьмете для завершения триптиха опер по Достоевскому и готовы ли отдать эту оперу, как «Идиота», Приморской сцене?»

– Отдать… Это если возьмут, автор тут, знаете ли, человек подневольный, – улыбнулся Александр Павлович. – Что касается завершения триптиха, то Юрий Димитрин успел до ухода из жизни написать замечательное, великолепное либретто по «Бесам», и я сейчас работаю над этой оперой. Но пока все в очень сырой стадии…

Наталья РОГУДЕЕВА, Любовь БЕРЧАНСКАЯ

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра