«Дать дорогу на Берлин!»

Виктор Воронин, участник Великой Отечественной войны, узнал о капитуляции фашистской Германии в мае 1945 года еще до ее официального объявления. Но до этого был долгий путь. Страна прошла через немыслимые испытания и лишения, выстояла в судьбоносной борьбе. И Виктор Михайлович – представитель того поколения, которое изменило ход истории, заплатив за мирную жизнь огромную цену.

Плакал, зная, что учиться больше не придется

– Я родился на острове Попова, – рассказывает ветеран. – С совсем малого возраста до 14 лет (столько мне исполнилось в 1939 году) работал на местном рыбокомбинате. Тогда активно шли косяки иваси. Мальчишкой бегал на отцепку. В кочегарке был писклявый тоненький гудочек. Запищит – значит, пришли суда. Пойманную рыбу выпутывали из сетей и отправляли в конусный ящик. Один ящик – 28 копеек. Наполнишь – тебе дают жетончик. Каждую субботу эти жетончики обналичивали в кассе. Со временем приловчился. Делал лямочку на одежде, чтобы ящики крепить, к палке крючок приделал. С такими приспособлениями за раз мог четыре ящика отнести.

Работать приходилось после учебы. В 1941 году окончил 7-й класс. А тут война. Директор школы и учителя ушли на фронт. Школу на острове Попова закрыли.

Мне было еще 15 лет. Никому не нужен, беспризорник. Перевели меня в школу-интернат на острове Русском. Очень тяжело было. Дом на одном острове, школа – на другом. Нас военные на весельной шлюпке переправляли. И потом еще пешком приходилось долго идти. Когда была плохая погода, мы ее пережидали в блиндаже на берегу. Одну четверть я на Русском проучился, а потом пошел к директору: не могу больше, дайте мне аттестат о семилетке, пойду в железнодорожное училище. После разговора с директором домой шел и плакал. Знал, что больше учиться мне уже не придется.

Вернулся на Попова – пошел искать работу. На рыбокомбинате на меня посмотрели с сомнением: куда тебя, пацана 15-летнего, определить? Что ты умеешь? Договорились взять учеником электромонтера. В дело я вошел быстро. Где провод поменять, где антенну установить. Залазил на столбы под 30 метров высотой. Сначала (до середины мачты) с помощью больших когтей, потом на веревке подтаскиваешь маленькие, переобуваешься и дальше до блока.

Потом меня поставили на обслуживание двух островов – Попова и Рейнеке. Лазил по столбам, чердакам, репродукторы чинил и ставил. В общем, пытался быть полезным.

Прокрались Дорогой жизни

На фронт Воронин попал в 1942-м. До этого четыре раза призывался, да по возрасту не подходил. Только на пятый раз взяли. Было мальчишке 17 лет.

– Рост у меня был 160 сантиметров, вес – 50 кило. Как мешок картошки. Тощий, маленький, – вспоминает Виктор Михайлович. – До военкомата Первомайского района путь был неблизкий. Зимой, пешком по льду через залив. Там оформили документы, определили на остров Русский в школу оружия на мысе Поспелова, где готовили судовых артиллеристов и комендоров. Сформировали эшелон из молодых ребят, и в начале 1943 года он отправился в Де-Кастри, а оттуда в Ленинград. По пути я принял присягу, расписался во всех документах, сделал три контрольных выстрела, доказав, что зрячий. Так я стал настоящим военнослужащим без всякой учебки. Надо – значит, надо.
Месяц наш эшелон добирался до Тихвина. Там получили пополнение. Из моряков сделали комендантский взвод: 4 офицера и 15 матросов.

Продвигались к Ленинграду очень медленно. Поезда ходили только ночью. Угля не было, на дровах шли. Ночью потихоньку состав подходил к воде – под ней прятались рельсы. Вода мутная, ничего не видно. Так прокрались мы в Кобону, что в Ленинградской области, где проходила Дорога жизни. Нас там встретили, переодели, переформировали по группам.

Был уже июнь 1943-го. Потом катерами через Ладогу перетащили нас в Осиновецкий маяк. Тем временем из Ленинграда шла эвакуация. Транспорт увозил оттуда людей, а нас, военных, обратным ходом перебрасывал туда.

Так я попал в Ленинград, в казармы за Финляндским вокзалом. Там нас держали неделю. Примерялись, куда нас деть. Солдат надо было много, а нас-то, моряков, всего чуть-чуть. Все делили и делили. Меня как матроса-тихоокеанца в конце концов зачислили на крейсер «Петропавловск». 

Боевое крещение

– Корабль наш стоял чуть дальше торгового порта. Его как отбуксировали туда, так он там и остался. Винты у него были на палубе, еще запакованные. Без винтов корабль не мог ни назад, ни вперед двинуться. Но машина, хоть она и не в строю, боевая. Ценность крейсера была в том, что он главными калибрами стрелял. С берега на мостик, в командный пункт, шла куча проводов – кабельные телефоны, поддерживавшие связь с батареями. Команда поступила – дают залп. Корабль весь ревет. Гул страшный. Командный пункт корректирует расчеты, и снова залп. Потом опять: корректировка – залп. 

Вскоре нас начали отправлять на помощь населению. Я на катере-тральщике «КМ-4» вылавливал мины. Не только якорные, но и акустические – на шум реагировали. Вот лежит она где-то глубоко под водой. Над ней судно проходит, винты создают шум – она сигнал воспринимает и начинает всплывать как раз под пароход. А дальше – контакт и взрыв...
Боевое крещение я получил в шестом цехе, располагался он в старой деревне по дороге на Выборг. Там были ремонтные и строительные мастерские, там же делали маленькие тральщики в деревянном корпусе, на которых мы ходили в море на охоту за минами.

Прибыли туда – начался обстрел. Нас шрапнелью били. Впервые такое видел: летит бомба на высоте 150-200 метров, потом хлопок, и уже вместо снаряда облачко желтовато-рыжего цвета. А через долю секунды – шум и шорох. Как будто ливень по крышам. Бомбы начинялись железными обломками, шариками, шарнирами. 

И вот я иду с раскрытым ртом – интересно мне. Все кругом кто к стенке прижался, кто под крышу спрятался, в уголок залез, чтобы осколки не попали. А я шагаю спокойно через центр двора. Только дошел до сарайчика, куда все попрятались, а там пожилой мужчина (фамилия у него была Курицын – до сих пор помню!) меня за рукав схватил, дернул к себе и как даст по шее кулаком. В голове зазвенело, в глазах зайчики запрыгали. И тут же кусок металла – пальца на два толщиной – пролетел мимо меня. «Это твое счастье, – сказал мне Курицын. – Простоял бы дольше – попал бы этот кусок в тебя сбоку, разрубил стоячего, и было бы тебя два...»

Одновременно нас начали гонять на работы разные, помогать гражданским. То на радиозавод на Васильевском острове, то на электростанцию. Поставили как-то задачу поехать на Октябрьский вокзал, помочь с загрузкой угля. Работники собрали остатки в горку, надо было их отвезти на электростанцию. Приезжаем, а где вокзал? От него остались кучи щебня, битого стекла, камня и кирпичей. Между этих завалин расчистили тропинки для прохода, по ним уголь и проносили.

Люди гибли прямо на работе. Помню, попросили нас: помогите вынести тело, человек умер. Приходим в цех. А там такая история. Работник станок наладил, болванку вставил, сел на стул, на столе у него наряд на день. И вот в какой позе он этот наряд разглядывал, в такой и помер. Нашли его, когда заметили, что станок вырубился. А где токарь? Подошли к нему, а он уже чуть теплый... 

Ребята, неужели финиш?

– В 1944 году, после снятия блокады, перевели меня в дивизион морских охотников на катер-596. Гонялись за вражескими подводными лодками. Поставили меня сигнальщиком. А я впервые тогда эти флажки увидел. Но надо – значит, надо. Через неделю уже себе флажками стихи Пушкина «читал». На этих катерах мы немецких подводников топили, а то они и сами сдавались. 

До Таллина дошли. Там была небольшая бухта, где много военных катеров остановилось. И вот 8 мая 1945 года. Стоим на берегу, общаемся с товарищами. Вдруг один матрос подбегает. Спрашивает: ваш радист уже знает? Он слушает передачи или нет? Мы все удивились: дело-то в чем? Оказалось, их радист перехватил радиосигнал, что на низкой высоте должен идти дуглас с приемочной комиссией – по приемке капитуляции немцев. Дать ему дорогу на Берлин!

Я поворачиваюсь: ребята, неужели финиш? Мы рванули к нашему радисту. Только открываем люк, а оттуда на нас смотрят вот такие глазищи! Человек еле дышит. И почти шепотом: «Война кончилась, немцы капитулировали...» Он тоже перехватил радиосообщение: по линии дуглас на низкой высоте с приемочной московской комиссией по приемке капитуляции немцев. Дать дорогу на Берлин без обследований! 

Фото:

с сайта vlc.ru, МАММ / МДФ

Автор: Евгений СИДОРОВ