Где поставим точку примирения?

Ровно 100 лет назад, в ночь с 4 на 5 апреля 1920 года, на юге Дальнего Востока произошло контрреволюционное выступление японских войск. Повсеместно арестовывали пробольшевистски ориентированных руководителей местных органов власти, громили отряды красных партизан и милиции. Приморье и Приамурье захлестнул террор. Его источником были бескомпромиссно настроенные силы всех политических оттенков: белые, красные, буржуазно-националистические, интервентские…

«В» решил вспомнить о событиях столетней давности. Поможет нам в этом руководитель общественного поискового движения «Рокада», сотрудник Военно-исторического музея ТОФ подполковник в отставке Юрий Сыромятников.

Янки, гоу хоум!

Сто лет назад Гражданская война в европейской части России и в Сибири уверенно близилась к завершению. Но не на Дальнем Востоке.

К концу зимы – началу весны 1920 года Владивосток покинули войска большинства стран Антанты: Франции, Великобритании, Греции, Италии и Китая. По мере появления в Золотом Роге иностранных пароходов вывозились румынские, латышские и чехословацкие подразделения. 

Наибольшую радость для местного населения принесла весть об эвакуации американских частей. Янки в Приморье запомнились своей нечеловеческой жестокостью. Они без разбора убивали женщин, стариков и детей, забирали продукты и скотину, в лютые морозы сжигали села и оставляли людей без крова. Это делалось под лозунгом уничтожения партизан – они единственные оказывали сопротивление извергам из-за океана. Зверства своих подчиненных признал даже командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири генерал Уильям Грэйвс, комментируя фотографии военных США на фоне отрезанных голов россиян, изнасилованных и обезображенных тел жертв. 

Кровь за кровь 

Однако на смену американцам активизировались японцы. Покидать нашу землю они не спешили, хотя были вынуждены оставить Забайкалье и Амурскую область.

2 марта 1920 года приморское земское правительство передало официальному Токио ноту с требованием о выводе всех японских войск за пределы нашей страны, продолжение интервенции было названо нарушением суверенных прав России на Дальнем Востоке.

Взамен интервенты стали присылать на материк новые боевые части, а заодно оказывали активную поддержку реакционным белым группировкам. В первую очередь забайкальским и уссурийским белоказакам. Численность экспедиционного корпуса достигла 120 тысяч штыков, не считая экипажей крейсеров в наших портах.
21 марта японцы установили свою гражданскую администрацию на севере Сахалина и высадили десанты в Николаевске-на-Амуре и Де-Кастри. Эти территории были включены в состав империи восходящего солнца (в дальнейшем закрепиться на несколько лет им удалось только на Сахалине).

Поводом для японской агрессии тоже стал террор – со стороны красных. В январе 1920 года Николаевск-на-Амуре захватило партизанское соединение численностью 3 тысячи штыков под командованием Якова Тряпицына. Он вырезал не только захваченных в плен белогвардейцев, но и всех сочувствовавших им мирных местных жителей. В марте начались бои с расквартированным тут же японским батальоном. Численное преимущество позволило красным уничтожить 350 солдат и офицеров императорской армии, сами партизаны потеряли в четырехдневных боях свыше 500 человек. Практически вся японская колония была истреблена (834 гражданских жителя, лишь 12 женщин спаслись в стенах китайского консульства), имущество их разграблено. Николаевск партизаны сожгли, остававшиеся в живых люди попросту замерзли.

Якова Тряпицына вместе с группой приближенных через несколько недель арестовали и расстреляли свои же (обо всем этом «В» подробно рассказывал в материале «Кровавый поход Якова Тряпицына» в номере за 6 апреля 2016 года).

Эти события стали для Токио предлогом к захвату помимо Сахалина еще и Приморья. Выступление началось поздним вечером 4 апреля одновременно в Раздольном, Шкотово и Посьете, во Владивостоке, в Хабаровске, Уссурийске, Имане и Спасске. Буквально сразу же были расстреляны, повешены или зарезаны сотни представителей власти, и не только из лагеря красных. К примеру, в Шкотово находились военные отряды венгров и китайцев, симпатизировавших большевикам. Под этим предлогом 300 иностранных военных убили, выставив их вдоль дороги. Но больше всего досталось этническим корейцам. С этими людьми по всему Приморью даже не разбирались, сразу убивали. Хотя все они были безоружными.

Вот как события 4 апреля описал находившийся в Хабаровске уполномоченный ЦК РКП(б) по ДВР Павел Постышев: «По всему Хабаровску велись массовые аресты и расстрелы. Мы с женой, которая находилась на последнем месяце беременности, договорились, что будем отстреливаться до последнего. И покончим жизнь при первой же неудаче. Я не собирался отдавать на истерзание японцам жену. В квартиру уже ломились японцы с парадного входа. Жена подошла к окну, выходящему во двор. Я поднял руку с револьвером в ее сторону, но она крикнула: «Партизаны!» У меня выпал из рук револьвер».

Последний бой Сергея Лазо

Во Владивостоке переворот начался с подъема японского флага на Тигровой сопке. Японцы из орудий обстреляли здание земской управы и сильно повредили его, хотя внутри находилось около 40 женщин и детей.

Активное сопротивление врагу оказали стрелковые подразделения местного гарнизона только в Гнилом Углу (ныне район Луговой и Спортивной). При артиллерийской поддержке своего броненосца в Золотом Роге несколько японских полков общей численностью до 30 тысяч человек к ночи выдавили из казарм сопротивлявшихся русских стрелков. К утру несколько сотен (по некоторым данным, до 6 тысяч) оборонявшихся с оружием в руках покинули город и ушли на север, в сопки.

5 апреля бой продолжался лишь в районе Корейской слободки и Куперовой пади. Перебив их защитников, японские солдаты зашли на территорию слободки. То, что они там устроили, не поддается описанию… 

Перечисленные выше события большинству из нас известны в основном по истории с арестом и гибелью заместителя председателя военного совета Временного правительства – Приморской областной земской управы и члена Дальбюро ЦК РКП(б) Сергея Лазо, редактора нелегальной газеты «Коммунист» Всеволода Сибирцева и члена военного совета Временного правительства, российского разведчика-нелегала Алексея Луцкого. 

Справедливости ради отметим, что к тому моменту Сергей Лазо уже сам начал готовить восстание и план партизанской войны с японцами. О создании большевистского штаба еще 2 апреля узнала японская контрразведка. Японцы выдвинули требование сдаться. На что Лазо на следующий день ответил: «Здесь в глазища империализма японского мы смотрим как победители». А еще через сутки его схватили в здании бывшей колчаковской контрразведки на улице Полтавской. Не помогли и фальшивые документы на имя прапорщика Козленко.

Кстати, среди арестованных в тот момент оказался еще один профессиональный разведчик – Борис Мельников. Именно он позднее осуществлял операцию по внедрению в Японию Рихарда Зорге. Самого Мельникова смерть настигла в застенках НКВД в 1938 году. А весной 1920-го революционера вместе с еще полусотней задержанных через пару недель освободили. 

Остальным не повезло. После 19 апреля японцы передали содержавшихся под арестом большевиков отряду белоказачьего офицера Валериана Бочкарева. Революционный штаб Далькрайкома РКП(б) докладывал в своей информационной сводке «о передаче японцами арестованных членов военного совета бочкаревцам, которые устроили зверскую расправу над пленниками и сожгли их в топке паровоза». 

Казаки и в самом деле убили Лазо, Сибирцева и Луцкого без суда и следствия. Это было местью за белых офицеров, уничтоженных на реке Хор. 

В апреле из Хабаровска во Владивосток следовал поезд с арестованной сотней офицеров и тремя десятками верных присяге рядовых. Приказ об их отправке в лагерь для врагов революции отдал еще до своего ареста Сергей Лазо. Во время движения состава большевистское руководство из-за непонятной ситуации в Приморье постановило расстрелять господ офицеров у станции Хор с мотивировкой «не отпускать их для усиления и активизации контрреволюционных отрядов». Расстрел устроили ночью на середине моста через реку Хор, делалось это в глубокой тайне. Каждому пленному стреляли в затылок (по другой версии, каждого били ломом или топором по голове). Трупы или еще полуживых людей сбрасывали в реку.

Но одному из офицеров удалось ускользнуть еще до начала расправы. Тайное стало явным. Естественно, в белогвардейской среде по всему Дальнему Востоку это вызвало большое возмущение. Повсеместно звучали голоса, призывавшие к мести (об этом «В» рассказал в номере от 21 сентября 2016 года в материале «Поезд смерти есаула Бочкарева»).

Понятно, что гибель Лазо в паровозной топке – это придуманная коммунистами легенда, и она не выдерживает никакой критики. Более реальной кажется версия, которой придерживаются ученые из Института истории, археологии и этнографии Дальнего Востока ДВО РАН. Речь идет о сообщении того времени в японской газете «Джапан Кроникл» о том, что Сергей Лазо и его товарищи были расстреляны на полуострове Шкота, а их трупы сожгли на месте. В годы советской власти проводилось расследование, и нашлись свидетели этому факту. Но эти сведения не получили широкого распространения. Трагическую гибель Сергея Лазо сделали символом борьбы против белогвардейцев и интервентов на Дальнем Востоке.

Постамент или баррикада?

События той далекой поры до сих пор беспокоят немало жителей Владивостока, а ситуация с памятником большевику Сергею Лазо, установленном на постаменте памятника адмиралу Василию Завойко, и вовсе делит наших современников на красных и белых.

Решить проблему так, чтобы результатом остались довольны все стороны, предложили председатель Приморского отделения Русского географического общества – Общества изучения Амурского края (ОИАК), член Общественной палаты Приморья Алексей Буяков и один из руководителей Русского клуба в Харбине Сергей Еремин. Предлагаем вниманию читателей «В» озвученную ими идею.

– Тема возвращения памятника адмиралу Василию Завойко на его исторический пьедестал во Владивостоке за последние 50 лет общественностью города и региона поднималась неоднократно. Однако в силу различных причин этот вопрос до настоящего времени так и не решен, – констатирует Алексей Буяков. – В наши дни он снова начал активно обсуждаться. Вопрос сложный, и решать его, по нашему мнению, нужно очень аккуратно, чтобы не вызвать никому не нужное расслоение общества на два непримиримых лагеря, наоборот, объединить! Чтобы принятое решение устроило все слои нашего общества.

В России во все времена было принято чтить память защитников Отечества. 

21 мая 1901 года, в день 170-летия Охотской флотилии, во главе которой в свое время стоял командующий всеми морскими и сухопутными силами нашей страны на Тихом океане контр-адмирал Василий Завойко, в главной базе Сибирской флотилии (предшественницы ТОФ), во Владивостоке, по инициативе населения и при поддержке городских властей состоялась торжественная церемония закладки монумента в его честь. В основание памятника была заложена освященная епископом Владивостокским и Приморским Евсевием (Никольским) именная закладная доска. Средства на сооружение монумента собирали всем миром: от Балтики и Причерноморья до Приморья и Камчатки. Свой вклад внес и император Николай II.

Несмотря на сложные времена, открытие приурочили к 10-летию кончины Василия Завойко и к 50-летию подписания Айгунского договора (в 1858 году), по которому Приморье и Приамурье вошли в состав Российской империи. Торжественная церемония состоялась 18 мая 1908 года. Этому событию салютовала вся Россия.

Во время церемонии известный русский гидрограф Михаил Жданко сказал: «Мы пришли сюда, чтобы присутствовать при открытии памятника и возложить на него венок, дань уважения и признательности. Прими же от нас, Василий Степанович, этот памятник, сооруженный на пожертвования со всех концов нашей Родины, как скромную дань беспредельного уважения к тебе всей России, а эти живые цветы пусть скажут тебе о всегда живой любви и благодарности морской семьи, которой ты своими деяниями подарил одну из самых славных страниц истории русского флота».

К сожалению, пророчеству Михаила Ефимовича о «всегда живой любви» не суждено было сбыться. В 1929 году советские власти демонтировали памятник адмиралу Завойко как «не представляющий исторической и художественной ценности». А 9 мая 1945 года на пустующий гранитный постамент была установлена статуя героя Гражданской войны Сергея Лазо. И по сей день место выдающегося русского флотоводца и исторического деятеля на этом пьедестале и, значит, в народной памяти занимает красный партизан.

Время прощения и возвращения

– Для Владивостока, если смотреть в перспективу, было бы актуальным создание музея русского зарубежья, – уверен ученый. – О нем около двух лет ходатайствует Общество изучения Амурского края. В музее будут бережно сохраняться исторические свидетельства о причинах, которые привели к слому российской государственности более сотни лет назад, о судьбах русских людей, положивших свои жизни на алтарь борьбы за «лучшую Россию», а также отправившихся в эмиграцию. Ведь покидали родину не только предприниматели и военные, простые моряки и казаки, но и известные ученые, артисты, поэты, писатели, музыканты, священники. Долг нашего поколения – собрать данные об их судьбах и бережно сохранить на базе музея русского зарубежья. Наличие такого музея даст приток туристов и исследователей из стран АТР во Владивосток.

Не менее важным представляется продолжение положительного опыта, полученного в 2014-м и 2016 годах в ДВФУ, в виде научно-практических конференций «Владивосток – точка возвращения. О создании музея русского зарубежья во Владивостоке». Отмечу, что на первой конференции присутствовали 31 доктор наук, 63 кандидата наук, а также аспиранты, магистранты и независимые исследователи. Через два года гостей было еще больше – приехали представители западной ветви эмиграции. К сожалению, в 2018 году опыт конференции «Владивосток – точка возвращения» по неясным причинам был утрачен.

Что касается музея, то его нужно посвятить истории дальневосточного исхода. Кстати, эта идея, предложенная еще на конференции 2012 года «90-летие окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке», была принята руководством ДВФУ с энтузиазмом. Заинтересовалось ею и научное сообщество в соседних странах.

«По прошествии почти что века пора перестать делить себя на красных и белых, что мешает нам строить новую Россию, – сказал по этому поводу 6 октября 2014 года митрополит Владивостокский и Приморский Вениамин. – Историю своей Родины нужно знать, и в первую очередь для того, чтобы не допускать ошибок в будущем. От имени участников конференции давайте просить администрацию Владивостока о выделении места для установки памятного креста как символа согласия и примирения. Мы будем молиться у этого памятного креста об упокоении душ всех убиенных русских людей, погибших в период разлома и противостояния России. О прощении и покаянии. О том, чтобы примирение между некогда враждовавшими братьями произошло не только по всей нашей стране, но и на всей Земле. Чтобы Владивосток стал любимым местом общения, местом дружбы России и русского зарубежья, то есть стал той самой точкой возвращения».

К слову, попытки установить крест покаяния и примирения предпринимались и ранее. 25 октября 2005 года такой крест был освящен владыкой Вениамином на мысе Поспелова на острове Русском. Позже в связи со строительством кампуса ДВФУ крест был снесен.

Тут необходимо отметить, что у Владивостока нет другой более важной даты, чем 25 октября 1922 года. Это день, когда произошел окончательный разлом народа России на две неравные части. Большая из них, приняв красный цвет, осталась на земле предков, а меньшая, белая, ушла в изгнание, в эмиграцию. В преддверии 100-летия дальневосточного исхода идея создания памятника, креста или даже сквера Покаяния и примирения должна стоять на повестке дня города и края. Давайте вспомним также, что на V Всемирном конгрессе соотечественников, прошедшем в Москве в 2015 году, было принято решение об установке памятника всем участникам Гражданской войны – как символа примирения…

23 декабря 2019 года на совете ОИАК было принято решение о воссоздании памятника адмиралу Василию Завойко на его историческом пьедестале. Второй пункт этого решения гласит: памятник герою Гражданской войны Сергею Лазо необходимо бережно сохранить, а место его установки определить и согласовать дополнительно.

Были рассмотрены варианты переноса памятника Лазо на новое место. Наиболее обоснованным и интересным представляется не просто перенос самой скульптуры на другое место, но создание именно сквера Покаяния и примирения в районе слияния улиц Верхнепортовой и Нижнепортовой на полуострове Шкота. Недалеко от этого места, по имеющимся историческим данным, весной 1920 года Сергей Лазо был расстрелян японцами (или белогвардейцами), а останки его сожжены. Эксперты проанализировали множество источников – газеты, книги, научные публикации, которые подтверждают это предположение. Открытие сквера к 2022 году стало бы важным событием для Владивостока как дальневосточной столицы и центра международного сотрудничества со странами АТР.

Мы осознаем, что перенос памятника Сергею Лазо, объекта федерального значения, и восстановление памятника Василию Завойко на его историческом месте – задача весьма сложная. Общественность Владивостока намерена обратиться в центральные органы власти с просьбой о разрешении совершить эти перемены.
От имени авторов этой инициативы, российских патриотов, «В» просит считать данную публикацию официальным обращением к губернатору Приморья Олегу Кожемяко с просьбой о приостановлении работы по поиску места для установки во Владивостоке нового памятника адмиралу Василию Завойко. Одновременно совместно с ОИАК мы объявляем открытый конкурс на лучшую идею оформления сквера Покаяния и примирения на полуострове Шкота.

Фото МАММ / МДФ, Алексея ВОРОНИНА, с сайта Память Даурии, из фонда Госархива Приморского края

Автор: Николай КУТЕНКИХ