Забытый старый патефон мне навевает сладкий сон…

Антиквариат стоит дорого 

В коллекции Сухомлинова около 20 настольных граммофонов и патефонов, изготовленных в дореволюционной России и в Советском Союзе. Есть один импортный и  суперредкий – окопный, который можно было слушать в полевых условиях. Эти патефоны выпускались в СССР в 30–40-х годах специально для военных. Сегодня рыночная цена такого чуда составляет от 10 до 12 тысяч рублей. 

Самый первый патефон Сухомлинов купил за 15 тысяч рублей. Все его коллекционные аппараты работоспособные – заводи ручкой, как когда-то двигатель автомобиля, и ставь пластинку. Но непременно шеллаковую, потому что для современных виниловых «блинов» патефонная металлическая игла губительна. На раз срежет звуковые дорожки на мягкой пластмассе, как резец токарного станка.

Конечно, сокровищнице Николая Григорьевича далеко до фондов Государственного политехнического музея в Москве, где собраны практически все отечественные и зарубежные граммофоны и патефоны, когда-либо выпускавшиеся. Но Сухомлинов – собиратель начинающий, так что у него впереди широкое поле для поисков музыкальных раритетов.
– Я, наверное, как и все, слушал музыку смолоду. Моя первая вертушка – «Электроника», еще были трехполосные колонки «Радиотехника» S-90, сделанные в России, в Брянске. Они стоили 90 рублей. Точно такие же производства Риги стоили 120 рублей. В те времена считалось, что рижские колонки лучше. Потому я свои брянские продал и купил рижские, – вспоминает Николай Григорьевич. – Я тогда работал инспектором уголовного розыска, сначала в краевом управлении, затем 12 лет – в Советском районе, зарплата 90 рублей, не разгуляешься. На улице Русской был комиссионный магазин. Мы туда ходили с товарищем смотреть и облизываться на аудиотехнику, которую привозили моряки загранзаплыва. Помню, там продавался бобинный магнитофон AKAI модели GX-646 за 1200 рублей. Это была моя годовая зарплата. Приобрести такую технику для меня было нереально. Я даже не мог купить импортную пластинку на барахолке, которая по воскресеньям гудела в сквере возле клуба железнодорожников. Пластинка стоила от 70 до 100 рублей. Их тоже привозили моряки из Англии, Америки, Японии… 

Обладателем усилителя, проигрывателя и акустики класса hi-end Николай Сухомлинов стал в конце 90-х годов. К тому времени он, дослужившись до должности начальника уголовного розыска УВД Владивостока, ушел из правоохранительных органов, окунулся в бизнес и стал хорошо зарабатывать. Именно тогда он задумал украсить свою квартиру патефоном и граммофоном. Не для того, чтобы слушать музыку, а для интерьера. 

В те годы во Владивостоке патефоны и граммофоны не продавались даже в комиссионных магазинах и на толкучке. Но их можно было купить недорого на аукционных сайтах в Москве и Петербурге, что Сухомлинов и сделал. За отечественный патефон отдал около 5 тысяч рублей, за импортный граммофон с огромной трубой – почти 40 тысяч. Техника была в отличном состоянии. 

Позже Николай Григорьевич граммофон продал. Думал, что со временем купит такой же, но не купил, о чем сейчас жалеет. По его словам, народ сообразил, что антиквариат стоит дорого. И цены на него резко поднялись.

Было дело, задумал Сухомлинов пополнить коллекцию патефонами и граммофонами в деревянных корпусах на ножках. Но для квартиры они слишком громоздки. Таким экземплярам требуется отдельное помещение, а еще лучше – музей. Кстати, в Хабаровске есть частный музей патефонов и граммофонов. Он базируется в двухэтажном особняке, специально выделенном администрацией города для этой цели.

Граммофоны везли вместе с оружием 

Однажды приятель попросил Сухомлинова прокрутить на патефоне или граммофоне какую-нибудь пластинку, чтобы услышать звуки музыки из прошлого. Но у хозяина раритетного музыкального агрегата, к его стыду, не нашлось ни одной шеллаковой пластинки.   

– И тут меня как пробило. Я стал покупать патефонные и граммофонные пластинки на аукционных сайтах в Москве и Питере. Увидел в Интернете другие разновидности патефонов и тоже стал их покупать. Тогда обыкновенные патефоны стоили 3-6 тысяч рублей, дешевле, чем сейчас. Только оригинальный английский патефон, кажется, 101-й модели His Master’s Voice, стоил дороже, около 20 тысяч. И у меня такой есть, – рассказывает коллекционер. – Сейчас во Владивостоке цены на патефоны подскочили, потому что их здесь мало. В свое время их привезли переселенцы из других городов Советского Союза. Когда ехали осваивать «ближний и любимый Дальний Восток», как пели герои кинофильма 1939 года «Девушка с характером». Но в центральной части России рабочих патефонов, выпущенных на советских предприятиях, еще много, и цены на них остались прежними.

Патефоны и граммофоны везли в Приморье не только переселенцы. Во время войны суда Дальневосточного  пароходства доставляли грузы по ленд-лизу из Соединенных Штатов во Владивосток. Вместе с танками, оружием и продовольствием наши моряки привозили из Америки пластинки с джазом, патефоны и граммофоны, которые впоследствии продавали.      

Через три года собирательства Николай Григорьевич, человек творческий и увлекающийся, задумался: зачем ему столько патефонов и граммофонов? Для чего он их собирает? Тут и пришло осмысление нужности этих вещей. И здесь вновь ему помог случай.

Как-то тесть Сухомлинова, увидев у зятя патефон,  рассказал, что у его родителей был точно такой же аппарат и что все его детство прошло под музыку с пластинок. Когда же Николай прокрутил на патефоне несколько пластинок, старик сначала растрогался до слез, а потом запел. Песни довоенных и послевоенных лет вернули его в ушедшую навсегда молодость. 

– Я тогда понял, что людям старшего возраста музыка прошлых лет доставляет удовольствие. Она погружает их в воспоминания. Пройдут годы, уйдут поколения, мы уйдем, и этот пласт культуры и искусства будет потерян навсегда. Музыка окончательно уйдет в Интернет, где можно будет послушать запись любого произведения, любой песни. Но оригиналов, то есть пластинок с механической записью музыки уже не будет. Помню, как в 60–80-е годы народ выбрасывал на помойку патефоны и шеллаковые пластинки. Все тогда думали, что их время прошло, – вздыхает Николай Григорьевич.

Однажды Сухомлинов с оперативниками проводил обыск дома одного наркомана в частном секторе на станции Чайка. Опера залезли на чердак, а там  горы патефонных пластинок, патефоны, граммофоны! Все до крыши завалено. Пожилая женщина, хозяйка дома, рассказала, что этот хлам остался от ее деда и отца. Попросила вывезти все на помойку, поскольку внук-разгильдяй помогать не хочет. А у милиционеров не было ни времени, ни грузовика.

Прошли годы. Николай Григорьевич часто вспоминает этот случай, но исправить ничего нельзя. Там, где когда-то стоял дом с музыкальными сокровищами на чердаке, нынче коттеджный поселок…

Подобные истории не редкость во Владивостоке. В 70–90-е годы, когда ломали старые деревянные дома в районе  3-й Рабочей, Днепровской, Второй Речки, в Первомайском районе, строители находили пластинки, патефоны, граммофоны, дореволюционные самовары с клеймами мастеров. И все это безжалостно выбрасывалось или сдавалось в пункты приема металла. 

Сегодня такие артефакты стоят немалых денег. Но, как говорит Сухомлинов, не в деньгах счастье. Главное – сохранить культурное наследие страны для потомков. Подержать в руках патефон или пластинку дорогого стоит – это все равно что прикоснуться к свидетелям прошедших времен. 

Справка «В» 

В СССР на выпуске патефонов специализировались 13 заводов, один из них, Владимирский грамзавод, в 1933–1939 годах выпускал патефоны ПТ-3, советскую реплику британских HMV (His Master’s Voice) и иголки к ним. 

В 1930–1950-х годах в городах Советского Союза были популярны танцы во дворах под патефон, который выставлялся в окне. Громкость звучания из раструба не регулировалась, но была достаточно велика и достигала 100 децибел.

Фото автора

Автор: Сергей КОЖИН