Умеешь играти – будет и Амати

Выступление заслуженного артиста России Никиты Борисоглебского на Приморской сцене Мариинского театра прошло с аншлагом. Во Владивосток музыкант, которого называют «золотой скрипкой России» (забегая вперед, скажем, что сам он этого не одобряет), приехал впервые, и поклонники классики, долго ждавшие этой встречи, не скрывали радостных чувств.

Руки скрипача берегли даже дворовые мальчишки 

– Вы не из музыкальной семьи, насколько я знаю. Как же начался ваш путь в музыку? Это было ваше желание или решение родителей?

– Родителей. Как многие ученые, они любят музыку, искусство, папа собрал большую коллекцию классики на пластинках, когда учился в Москве, и она всегда звучала в доме. Так что мама с папой решили учить детей музыке. Мне тогда было шесть лет. Сначала я учился играть на фортепиано, но через год меня перевели на скрипку. А со старшей сестрой получилось наоборот: она начинала играть на скрипке, но ее перевели на фортепиано. Потом сестра и вовсе перешла в художественную школу. Я же остался в музыкалке…

– Есть известный стереотип о мальчике со скрипкой. Например, его отлично отобразили в фильме «Покровские ворота»: дети играют в футбол во дворе, а худенький мальчик терзает скрипку, подгоняемый дедушкой. Вы в детстве соответствовали этому стереотипу или удавалось-таки к футболистам вырваться? 

– Хорошо помню в точности такой же момент из детства: играю этюды и смотрю тоскливо в окно – там ребята гоняют в футбол. Очень хочется к ним, во двор, но надо заниматься. Потому что родители серьезно относились к моим занятиям, слушали, как я играю. Но, вообще, так было не всегда. Было время и с друзьями поиграть, и в футбол погонять. Так что стереотипу я соответствовал частично, – смеется Никита Аркадьевич. – А вот в школе меня сторонились, что ли, немного посмеивались, но не зло. Но, когда я начал выступать на конкурсах, стали уважать. Я никогда в жизни не дрался! Думаю, потому что ребята понимали, как важны мне мои руки. И не задирали. 

– Как же пришло осознание, что музыка – это ваш путь?

– Я стал получать удовольствие от того, чем занимаюсь, когда начались первые концерты. Выходишь на сцену, тебе аплодируют, на тебя обращают внимание – в детстве это по-особенному приятно… Потом пошли конкурсы: городские, зональные, областные, более крупные. Вот тогда уже четко понимал, что мне это нравится. И примерно лет в 10, когда я начал играть с оркестром, стал осознавать это совсем уверенно. Хотя конкретного момента, когда бы я понял, что музыка – это мой путь, наверное, и не было. Все происходило постепенно.

Я ведь довольно рано, в 11 лет, уехал из дома, из Волгодонска, где, кстати, моя семья живет до сих пор, в Ростов – там были хорошие педагоги. Конечно, не насовсем. Уверен, что в таком возрасте уезжать от семьи очень надолго не стоит. Вот и я приезжал в Ростов, жил там две-три недели. Останавливался у бабушки Жени, мамы моего педагога Олега Багина, и занимался, занимался. 

Олег и его жена Татьяна были прекрасными педагогами. Татьяна Багина преподавала скрипку, а Олег – фортепиано, но он занимался со мной ничуть не меньше, чем его супруга. Они оба внесли большой вклад в мое становление как музыканта… 

В общем, уже в 11 лет я стал весьма самостоятельным. Тогда-то и понял, что жизнь моя взяла крутой уклон в сторону музыки, этим я и буду заниматься. В 14 лет переехал в Москву, в общежитие при консерватории. Меня часто спрашивали: ты еще почти ребенок, не скучаешь по родителям? А у меня за плечами было уже несколько лет опыта самостоятельной жизни. Конечно, я не жил без семьи совсем, мы часто виделись, но я уже привык принимать решения и отвечать за себя.

Соревнуйтесь, но без драмы

– Легкой ли была ваша дорога в профессию? Учеба в консерватории, например, как давалась? Многие говорят о том, что скрипачей с юности учат видеть в других конкурентов и потому настоящей дружбы и поддержки в консерватории не бывает…

– Учился в консерватории я легко, мне это нравилось. Вообще, вспоминаю те годы как самые счастливые. Считаю, мне повезло: я был моложе всех сокурсников, и они не брали меня в свои компании, в клубы и так далее. Я не был изгоем, мы общались, но я был для них маленьким. И слава богу! Когда они шли гулять, я сидел в общежитии и занимался… 

Сейчас, кстати, понимаю, что для ребят, которые приезжают из других городов и селятся в общежитие, есть большая опасность: эта жизнь – общажная, компанейская – затягивает, уводит в сторону от того, зачем ты приехал, от музыки. А я играл в свое удовольствие на скрипке и на фортепиано. Хорошие были годы! И я не был одиноким, ни в коем случае. Было все: и друзья, и много общения.

– Говорят, скрипачей воспитывают как индивидуалистов, все бьются за место под солнцем…

– Ну почему скрипачей? Так же можно говорить про пианистов, духовиков… Частично конкуренция, конечно, всегда присутствует и ощущается, но агрессивных проявлений у нас, например, не было. Было разделение на классы – у какого педагога ты учишься, мы делились по профессорам. Так традиционно сложилось в консерватории. Но не более того. Думаю, что конкуренция нужна, она мотивирует на многое. Но конкуренция без агрессии, здоровая. Вот такая у нас и была. Как мы говорили, «без Большого театра», то есть без драмы.

– Вы сознательно завершили участие в конкурсах. Почему?

– Возраст подошел. Есть определенные возрастные рамки: ты можешь участвовать в конкурсах до 30-32 лет. И все. Мой последний конкурс был, когда мне было 27. И поскольку за плечами их было довольно много, я решил, что хватит. Конкурсы – это не все. Это просто хорошее подспорье для того, чтобы начать карьеру, заработать, что немаловажно. Но увлекаться конкурсами не хотелось, я подумал: довольно. Этому я отдал время, и пришла пора заниматься чем-то более серьезным. В том числе и работой по контрактам, которых к 27 годам у меня было уже достаточно.

Словно кубик Рубика

– Расскажите о своем ансамбле Rubik Ensemble. В честь кого или чего он назван?

– Буду честен, не я его создал. Инициатива принадлежала нескольким музыкантам – контрабасистке Лючии, она из Испании, пианисту из Германии. Общая идея была собрать шестерых исполнителей: рояль, контрабас, струнный квартет. Для такого состава написано немного интересных произведений, но они есть, например у Глинки. И мы подумали, что было бы неплохо играть в одном концерте не только произведения для такого состава, но и дуэты, квинтеты, квартеты, даже секстеты и сольные произведения, комбинировать разные составы и произведения. Ассоциация была такая, словно кубик Рубика крутишь. Крутишь в разные стороны – получаешь разные сочетания цветов, а в итоге нечто гармоничное и цельное. Так и у нас: множество произведений, а в итоге после концерта у слушателя должно остаться цельное ощущение, словно все цвета сошлись. Так и возник Rubik Ensemble. 

Мы, кстати, мечтаем встретиться с Эрне Рубиком, создателем кубика Рубика, пригласить его на концерт, скажем, в Будапеште. Может, и получится. 

Мы не так часто выступаем ансамблем, последний концерт был в марте 2019-го. А следующий будет в марте нынешнего года. Все заняты выступлениями, сольными концертами, так что у нас не так много возможностей, чтобы собраться вместе, чтобы сошелся этот наш «кубик»… 

– На каком инструменте вы играете? И как считаете: на обычной скрипке тоже можно сыграть так, как вы, или все же высокоталантливым музыкантам нужны особые инструменты?

– «Не имей Амати, а умей играти» – звучит, конечно, красиво, но справедлива эта поговорка только до определенных пределов. Да, ты не сможешь достичь большого результата на фабричном инструменте, даже если будешь очень и очень стараться. Но и, с другой стороны, если у тебя есть Страдивари или Амати, не факт, что в твоих руках он будет звучать так, как следует такому инструменту. Ты можешь еще и не достать звук из такого инструмента. 

Мой инструмент создан венецианским мастером Маттео Гоффриллером в 1730–1740-х годах. Это мастер из плеяды великих, он знаменит в первую очередь своими виолончелями. Виолончелисты больше всего любят его. Делал он и скрипки, не так много, но очень классные. Это мой инструмент, я к нему привык. Эта скрипка моя, и она мне очень дорога. Сколько стоит? Давайте оставим вопрос без ответа. Но, чтобы купить такую скрипку, я копил довольно долго. Зарабатывал прежде всего на конкурсах и, откладывая эти деньги, смог купить себе скрипку и смычок. 

– Есть ли в вашей жизни место чему-то кроме музыки? Есть ли у вас вообще свободное время?

– Хотелось, чтобы такого времени было больше. Я люблю плавать, люблю бадминтон, но из-за постоянных разъездов нет возможности часто посещать корт. Когда в Москве долго нахожусь, хожу играть с друзьями. Плавать получается чаще – сегодня при многих отелях хорошие бассейны. 

Чтение сегодня, спасибо гаджетам, довольно простое занятие, читаю много. Люблю кино. Но свободного времени немного… 

Еще люблю поесть! Когда приезжаю в новую страну, интересуюсь ее кухней. Вот в Японии был, много попробовал интересного. Ехал во Владивосток, зная, что у вас вкусные морепродукты, вот их и попробовал в вашем городе. Гребешки, палтус – изумительно!

– Вас называют «золотой скрипкой России»…

– Ох, я с этим не согласен! Вообще, побаиваюсь таких громких лейблов, заявлений, штампов. Что такое «золотая скрипка России»? Это маркетинговый ход всего лишь. Ну назвал кто-то меня так, спасибо ему, но я так не считаю. Я просто исполняю музыку, не думая о том, из какого металла моя скрипка. Играю, и все.

Фото предоставлено Приморской сценой Мариинского театра

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ