Морпехи: своих не бросаем – ни живых, ни мертвых

Командировка старлея Кацана. Первая Чеченская...

Полковник Олег Кацан отдал вооруженным силам 33 года. Из них большую часть прослужил в 165-м полку дивизии морской пехоты ТОФ. 

«Открываешь мешок с телом, а у бойца такое лицо, будто он только что сидел за партой. А во лбу маленькая дырка...»

«В том бою получили ранения 13 офицеров, которые шли в бой, чтобы спасти солдат...»

– Я горжусь службой на Тихоокеанском флоте, в морской пехоте, в отряде особого назначения. Служить было тяжело, но интересно. Мои бывшие подчиненные уже генералы в системе Главного разведывательного управления, – признался Олег Владимирович корреспонденту «В» накануне своего профессионального праздника. 

По его словам, за годы службы было всякое, но более всего ему памятна первая и единственная командировка в Чеченскую Республику в январе 1994 года. Когда он, будучи старшим лейтенантом, командовал разведротой 165-го полка 55-й дивизии морской пехоты ТОФ. 

Ели завтра война…

В 1994 году в Приморье на морском десантном полигоне Клерк, южнее поселка Славянка, прошли первые российско-американские учения по оказанию помощи некоему государству, оказавшемуся в чрезвычайной ситуации. В какой – политической, техногенной или природной – не уточнялось. Согласно сценарию наши заокеанские союзники десантировались с кораблей ТОФ, российские морские пехотинцы – со штатовских. Учения прошли успешно, хотя, по словам полковника Олега Кацана, американцы с трудом осваивали российскую военную технику. Российские морпехи, наоборот, легко справились с милитаристским арсеналом американцев. 

В конце ноября, после учений, старший лейтенант Олег Кацан получил законный отпуск, но из Владивостока не уехал, остался дома. Будто чувствовал, что отдохнуть на полную катушку не придется. В середине декабря получил по телефону приказ: «Прибыть на место службы». За какой надобностью его отзывают, старлею не объяснили. Одновременно в полк прибыли все офицеры, находившиеся в отпусках. 

Два дня спустя на построении морпехам объявили: дивизия готовится к боевым действиям, для этого доукомплектовывается военнослужащими и техникой из других частей ТОФ. Но куда отправят, командование не сообщило. 

Прибывающих новобранцев размещали в спортзале 55-й дивизии ТОФ, переодевали в форму морской пехоты и ставили на довольствие. Основательно был укомплектован первый десантно-штурмовой батальон. Чуть хуже – второй, а в третий попали военнослужащие из всех частей ВМФ, дислоцированных в Приморье, Хабаровском крае и даже на Камчатке. 

– Во время проверки укомплектованности части командир дивизии полковник Виталий Холод спросил меня: все ли у разведки есть? Доложил, что рота укомплектована БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина. – Прим. авт.). Техника исправная, но старая, вооружение слабое, то есть машина непригодна для боевых действий. А у разведки должна быть нормальная техника. После чего Холод отдал команду: «Выдать новые БТРы с базы хранения 106-го полка». И я получил на разведроту шесть новых бронетранспортеров 80-й модели. У меня еще были плавающие танки, но тоже старые. На тот момент мы не знали, где будем выполнять боевую задачу, в городе или на открытой местности, будет там море или нет, поэтому оставили их в части, – вспоминает полковник Кацан. 

2 января 1995 года 165-й полк морской пехоты в полном составе, включая технику и батальон обеспечения, передислоцировался в палаточный лагерь на полигоне ТОФ Бамбурово, расположенном в долине реки Брусья, в пяти километрах от ее впадения в бухту Северную Славянского залива. «Черные береты» называют полигон «Бомбей». 
От Владивостока до Бамбурово (это примерно 164 км пути) новые, только после консервации колесные БТР-80 разведроты шли своим ходом, вызывая неподдельный интерес у местных жителей и водителей встречных автомобилей. И надо же такому случиться, что даже не доехали до станции Санаторной, а у двух боевых машин закончилось топливо. Чудом они дотянули до заправки на автобусной остановке «Соловей-Ключ». У работников станции глаза едва не выскочили из орбит, когда они увидели, как водитель БТРа бесцеремонно вставляет пистолет топливораздаточного крана в горловину бензобака своей машины. 

Первой спохватилась кассирша: 

– Эй, служивые, чем будете рассчитываться, патронами? 

– Не переживайте, рассчитаемся, – успокоил женщину старший лейтенант Кацан. 

Залив в баки БТРов по 50 литров дизельного топлива и заплатив за горючее из своего кармана, морпехи продолжили путь. До полигона они добрались без приключений.

«Берите, сынки, я знаю, что такое война…» 

Боевую задачу до личного состава полка командование довело только 9 января поздно вечером. Как выяснилось, морпехов перебрасывают в Чеченскую Республику для обеспечения законности, правопорядка и общественной безопасности согласно Указу № 1269, подписанному и.о. президента России Борисом Ельциным еще 11 декабря 1994 года. Это был день начала первой чеченской войны, растянувшейся на два года. Со стороны России воевали подразделения Объединенной группировки войск (министерства обороны и министерства внутренних дел). 

Первый десантно-штурмовой батальон и разведроту Олега Кацана перебросили в Чечню на шести военно-транспортных самолетах Ан-12 с аэродрома «Кневичи». Техника и водители остались в Бамбурово – в горячую точку они прибудут по железной дороге. 

До Чечни разведчики летели с четырьмя посадками. На промежуточном аэродроме в городке Укурей Забайкальского края морпехов встретили как родных: накормили, организовали баню, уложили спать. Седой прапорщик, похожий на артиста Михая Волонтира, сыгравшего кузнеца Будулая в фильме «Цыган», одарил наших парней теплым нательным бельем, шерстяными носками, портянками и дополнительными продпайками. 

– Берите, сынки, пригодится. Я Афган прошел, знаю, что такое война, – напутствовал он морпехов, прощаясь. 

И украдкой перекрестил поднимавшихся на борт воздушного судна через открытый грузовой люк парней.

– Мы в Чечню летели со срочниками. Некоторые прослужили не больше года. Пацанята еще! Тогда контрактники еще не воевали. Но моя разведрота и разведбатальон дивизии были укомплектованы опытными бойцами. Все знали свое дело. Сопливых пацанов, как в других подразделениях, не было. У нас все с собой было: боезапас, резиновые сапоги, теплая одежда. Не взяли только противогазы и костюмы химзащиты, это была наша ошибка. Они потом нам понадобились… Когда форсировали речки и когда против нас применялось химическое оружие. Было и такое, – говорит полковник Кацан. 

Бандиты добивали раненых

В Моздок морпехи прилетели 13 января. На другой день батальон разведки – 41 человек – самолетом перебросили в Андреевскую долину, это в районе Грозного. Несмотря на то что был первый месяц зимы, температура воздуха не опускалась ниже трех градусов тепла. Выпавший снег таял, было промозгло, грязь, слякоть… Палаток для жилья нет. Спасибо, выручили танкисты – выделили две. Одну обустроили для офицеров, другую – для бойцов. 

До 20 января у разведроты Олега Кацана была подготовка в Андреевской долине. Здесь они впервые встретились с 131-й Майкопской мотострелковой бригадой, которая выходила из зоны боевых действий. Точнее, с тем, что от нее осталось. Ее батальоны и техника попали в засаду на улицах Грозного и были расстреляны и сожжены боевиками Дудаева 31 декабря 1994 года. Бандиты убивали пленных и раненых. Очень много бойцов пропало без вести. 

– В Андреевской долине был эвакопункт. Сюда из Грозного доставляли вертолетами и машинами раненых и убитых. Отсюда их увозили в Моздок, где проходило опознание погибших, оттуда – в Ростов, в расположение командования Северо-Кавказского военного округа. Наши пацаны-срочники помогали отправлять «груз 200». Для них это было шоком. В мешках, накрытых фольгой, были такие же мальчишки 18–20 лет. Открываешь мешок, а у бойца такое лицо, будто он только что сидел за партой. А во лбу маленькая дырка. Видно, что майкоповцев отстреливали снайперы. Наши ребята даже не сопротивлялись, не успели сделать ни одного выстрела, а их уже убили, – рассказывает полковник Кацан. 

Умер, истекая кровью 

21 января 1995 года батальоны морской пехоты ТОФ и разведрота старшего лейтенанта Кацана колонной двинулись в сторону Грозного для выполнения боевой задачи. Первым вошел в город и занял Промысловый район второй десантно-штурмовой батальон. Его появление было неожиданным для боевиков, которые контролировали эту территорию до моста через речку Сунжу, разделявшую Грозный на две части. 

К тому времени на другой стороне реки в районе Центрального стадиона уже разместился штаб 165-го полка морской пехоты. Там же находились все службы Объединенной группировки миротворческих сил. Но ее штаб обустроили в подвальном помещении Дома культуры «Терек». 

– В этот же день у нас был первый бой и первый погибший – старший лейтенант Максим Русаков, командир взвода инженерно-саперной роты. 

Меня вызвал командир полка, сказал, что Русаков от батальона отрезан. Помоги его вытащить. Когда я приехал на БТРе в расположение батальона, ситуация там была тяжелая. Люди в незнакомой обстановке, не спали, не ели. Да и не до еды там было. Вся местность простреливалась боевиками. Если бы я не переставил БТР в укрытие и задержался хоть на пару секунд, сюда обязательно прилетела бы граната. Боевики обстреливали нас по навесной траектории с нефтяных вышек, которые находились за возвышенностью. А мы не могли в них попасть – мы их не видели, – говорит Олег Кацан. 

Асфальтированная площадка, на которой лежал тяжелораненый старший лейтенант Русаков, простреливалась снайперами. Засечь их было трудно, после каждого выстрела они меняли позицию. Для переноски Русакова командир разведроты Кацан попросил принести оделяло. Где бойцы его нашли, когда кругом развалины, загадка. На вылазку Олег взял двух сержантов, как более подготовленных. Каждый прихватил по три магазина патронов к автомату Калашникова. Один для стрельбы во время перебежки к укрытию, что рядом с Русаковым. Второй – для стрельбы во время погрузки старлея в одеяло и транспортировки его обратно к своим. Третий магазин – для возвращения на позицию батальона. 

– Так и получилось, как задумали. Бежали, стреляя на ходу, а рядом цокали пули, которые рикошетили об асфальт. Добежали до укрытия, смотрим: Макс лежит без признаков жизни, а рядом контуженый боец. По нему духи не стреляли, они видели, что парень неадекватный, что у него крыша поехала. Мы быстро подбежали к Максиму, положили его на одеяло, взяли его за углы и побежали. Максим был легкий. Бойца контуженого тоже забрали, но уже другие. Я вернулся в штаб, доложил командиру полка, что Русаков убит – у него были ранения, несовместимые с жизнью. Граната взорвалась в метре от него, может, ближе. Ноги в районе голени держались на сухожилиях. Он был в бронежилете, поэтому жизненно важные органы осколки не задели и сердце его билось. Максим умирал медленно, истекая кровью. Это была наша первая потеря. Потом пошли боевые будни, – вспоминает полковник Кацан. 

Позже будет установлено, что Максим Русаков погиб в результате прямого попадания выстрела из противотанкового гранатомета. У боевиков было много такого оружия, они из него расстреливали не только технику, но и людей. Когда известие о гибели старшего лейтенанта Русакова прилетело в Приморье, 24 января 1995 года в газете «Владивосток» была опубликована заметка «В Чечне погиб воин-тихоокеанец». В этот день номер вышел в траурной рамке на первой странице. Старший лейтенант Максим Русаков похоронен на родине – в городе Ялуторовске Тюменской области. 

Патроны кончились, бросился врукопашную 

Каждую ночь бойцы разведроты ходили в тыл боевиков. Олег Кацан наладил разведку и в десантно-штурмовых батальонах, которые также делали регулярные вылазки на территорию противника за информацией. Нередко разведчики ТОФ работали вместе с коллегами из Главного разведывательного управления (ГРУ), Московского отряда специального назначения, 12-й отдельной бригады спецназа ГРУ. Конечно, каждый решал свои задачи, но вместе они делали одно дело: чем больше сведений о противнике, тем меньше потерь в подразделениях Объединенной группировки. 

На окраине Грозного, далеко от центра города, стояло неприметное здание станции телетайпа со своей дизельной электростанцией, откуда боевики передавали информацию. Здание почти не охранялось. Дудаевцы были уверены, что русские не знают об их секретном узле связи. И просчитались.

Захватить телетайп поручили разведроте Олега Кацана. Эту операцию могли успешно провести и пехотинцы, но у командования не было уверенности, что во время штурма пехота не разнесет ценный для разведки объект на мелкие кусочки. Но командиру 165-го полка морской пехоты ТОФ полковнику Александру Федорову нужно было знать, какие сведения и кому отправляли боевики. 

Разведчики вышли к объекту с рассветом. Охранники телетайпа проспали нападение. Когда спохватились, попытались не подпустить разведчиков к зданию. Пуля задела сержанта разведроты, но ранение было несмертельным. Позже его отправят в госпиталь в Ростов. 

Во время штурма телетайпа старший лейтенант Кацан расстрелял из автомата весь магазин. И когда на него из-за угла выскочил боевик, бросился врукопашную. Что было дальше, Олег Владимирович не уточняет, но финал схватки нетрудно представить. Иначе наша встреча не состоялась бы.

– Чеченцы попытались отбить телетайп, мы его удерживали сутки, пока не прибыли особисты. Они все изъяли, свежей информации было много, и вся она ценная. И только потом запустили пехоту, – вспоминает полковник Кацан. 

Отец бандита нам не враг 

В феврале разведрота 165-го полка морской пехоты ТОФ получила задачу собрать информацию о действиях противника в районе площади Минутка, установить, где можно организовать переправу через речку Сунжу (по этой переправе пойдут все войска Объединенной группировки), и найти подходящее здание для развертывания госпиталя, способное выдержать артобстрел. 

Разведчики ТОФ вместе со спецназовцами трижды пытались подойти к речке. Первый раз их обстреляли боевики, контролирующие центр города. Под их огнем Сунжу не перейти, можно потерять людей. Даже ночью при полной луне в Грозном светло, как днем. Единственное, что успели сделать разведчики, это перекинуть и закрепить фал на другом берегу. И притопить его, чтобы враг не увидел. 

Сунжа – речка небольшая, но быстрая и дурно пахнущая. В нее стекает вся канализация города, а комплектов химзащиты, как мы уже писали, у разведчиков не было. На другой день ночью они полезли в Сунжу голые и в кроссовках, чтобы определить место форсирования, то есть проверить глубину и дно. Одежду и автоматы держали высоко над головой. Напомним, что на календаре был февраль, тем не менее никто из «моржей» не заболел, даже насморка не было. 

На третью вылазку через речку-вонючку Олег Владимирович взял начальника медчасти полка Василия Сысойкина, чтобы он на другом берегу подыскал здание, подходящее для размещения госпиталя. Прогнозировались тяжелые бои с серьезными потерями, до 85% личного состава. Поэтому у медицины должно быть надежное здание, чтобы можно было нормально работать.

– На этот раз мы пошли через дислокацию батальона десантников. Они как раз вели бой за мост через Сунжу. На другом берегу реки им удалось захватить небольшой плацдарм. Боевики упорно пытались сбросить десант в реку и вернуть мост. Понятно, что десантуре было не до нас. Они показали безопасное место, где мы можем оставить свой БТР, а дальше – пешком. Что мы и сделали. Сходили через речку по фалу на другой берег, нашли подходящее здание. На обратном пути встретили на дороге старушку чеченку, которая везла на тележке старика. Видимо, мужа. А у него оторвана рука почти до плеча. Оставшийся обрубок перевязан платком! Начмед Вася мне говорит: «Олег, подожди, я должен оказать деду помощь». Я ему: «Какая к черту помощь? Нам надо бежать докладывать начальству!» Но Вася не слышит: «Подожди пять минут». Берет ампулу с промедолом, делает укол в целую руку, снимает пропитанный кровью платок и обрабатывает рану. Затем перетягивает обрубок руки жгутом и ниткой привязывает к нему табличку, где указал время наложения жгута и повязки. В общем, за пять минут Василий сделал все, что полагается. Потом направил беженцев в сторону эвакопункта, – рассказывает Олег Кацан. 

– Они – не военные, а гражданское население все одинаково. Этот дед тоже чей-то отец. Пусть даже и бандита, но у него не было оружия в руках, поэтому я выполнил свой врачебный долг, – объяснил свой поступок командиру разведроты Василий Сысойкин. 

Прогноз по убитым не оправдался 

Переправа через Сунжу ранним утром стала для боевиков неожиданностью. Первыми к обрывистому берегу подошли путепрокладчики БАТы. Мощными ковшами 50-тонные машины срезали грунт и сбрасывали его в воду. Так был сделан плавный спуск к реке. Переехав на другую сторону Сунжи (с их огромными колесами это было нетрудно), БАТы то же самое сделали с противоположным берегом, фактически прорезав в нем коридор до уреза воды. Так была организована переправа без понтонов и моста, по которой пошла тяжелая техника – БТРы и грузовые машины с бойцами.

Во время штурма площади Минутка в 165-м полку был всего один раненый. Когда начался бой, водителям грузовых автомобилей ГАЗ-66 приказали покинуть машины, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Трудяга ГАЗ-66 – отличная мишень для артиллерии и снайперов. Все водители спрятались в укрытии, кроме одного: понадеявшись на авось, он решил отоспаться в кабине. Его и посекло осколками разорвавшейся рядом мины. И все! Хотя прогноз потерь ранеными и убитыми, как мы писали, был до 85 %. 

– Когда мы приехали в Грозный, он был сильно разрушен. В детстве я смотрел фильмы о Великой Отечественной войне, где показывали, как авиабомба попадает в девятиэтажный дом, и он тут же разваливается. Сноп огня, и все. Такую же картину я видел в Чечне. Мирные жители уходили из города либо в частный сектор, либо прятались в подвалах малоэтажных домов. Из центральных районов Грозного, где девятиэтажки, люди тоже уходили. Мне доводилось участвовать в переговорах со старейшинами, разговаривать с гражданским населением. В основном на встречу приходили старики, которые прошли Великую Отечественную, и женщины. Мы им давали спички, тушенку, разную одежду, помогали чем могли. И никто не называл нас оккупантами и не подсовывал отравленные продукты или воду, – вспоминает Олег Владимирович. – Но были случаи, когда боевики подбрасывали заминированные авторучки, бытовую технику, игрушки…

«Мужики, вы всех раздавили!» 

18 февраля патруль из четырех бойцов десантно-штурмового батальона, прочесывая дворы в частном секторе, нарвался на осиное гнездо, то есть на засаду боевиков. Завязался бой. Двое ребят погибли сразу, одного тяжело ранило, четвертый залег в проходе между домами и отстреливался до последнего патрона. Бандиты решили их добить, но прибывшие бойцы батальона блокировали чеченцев в двухэтажном кирпичном доме. Только плотный пулеметный и автоматный огонь бандитов не позволял подойти близко к строению. 

Вытащить патруль из-под обстрела боевиков командир полка поручил старшему лейтенанту Кацану и его разведчикам. Под прикрытием зенитной самоходной установки «Шилка» им удалось заскочить во двор дома и определить расположение огневых точек противника. Бандиты раскусили тактику разведчиков и забросали их гранатами. Осколки достали Олега и двух его подчиненных. На некоторое время он потерял сознание. Когда очнулся, приказал своим бойцам отойти. В том бою получили ранения около 13 офицеров, которые шли в бой, чтобы спасти солдат.

Подавить сопротивление дудаевцев могла только серьезная техника. Когда стало темнеть, на помощь подошел танк. Но стрелять из пушки танкист не мог, слишком близко находилась мишень. Снаряд срабатывает с расстояния только в 30 метров, поэтому он мог прошить дом и улететь в расположение жилых кварталов. Этого нельзя было допустить. И тогда Кацан – по военному образованию танкист – принимает единственно правильное в данной ситуации решение. 

– Я сажаю командира танка на место наводчика, надеваю шлемофон, сажусь на место командира и на полном ходу въезжаю в дом. Дом валится, танк встал, но двигатель работает. По рации спрашиваю у командира десантно-штурмового батальона: «Как обстановка?» Он в ответ: «Мужики, вы молодцы! Вы всех раздавили». Из развалин выводил машину задним ходом. Когда вылез из танка, меня стало трясти от потери крови и нервного напряжения, – вспоминает Олег Владимирович. 

Из четырех бойцов патруля в живых остался только один. Тяжелораненый десантник умер по дороге в госпиталь. Старлея Кацана отправили на операционный стол. Почести героя-спасителя принимал командир танка. 

Хирурги Василий Сысойкин и Андрей Калмыков вытащили из тела Олега сорок осколков, но три не смогли. Крохотные кусочки металла до сих пор сидят в левой голени, в нескольких миллиметрах от нерва. Если его задеть, то нога может отсохнуть. 

5 мая 1995 года 165-й полк морской пехоты ТОФ вернулся во Владивосток. В Чечне его сменил 106-й полк. Но первая чеченская война официально закончится только 31 августа 1996 года. 

В Чечне Олег Кацан был награжден орденом Мужества за обнаружение большого склада боезапасов боевиков, ликвидированного мощными артиллерийскими залпами. Это был первый орден Мужества, полученный офицером ТОФ. В 1996 году он получил орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени с изображением мечей. Потом была медаль Жукова, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени и другие награды. 

На прошлой неделе полковник Олег Кацан ушел в запас. Его последняя должность на ТОФ – начальник отдела береговых войск. 

Фото:

Вячеслава ВОЯКИНА, предоставлено Олегом КАЦАНОМ

Автор: Сергей КОЖИН