«Дорога на Горностай»

Сегодня представляем вашему вниманию отрывок из нового романа хорошо известного вам автора Татьяны Таран «Дорога на Горностай». Это уже третья книга владивостокской писательницы. Первые два сборника ее рассказов «Никто не ангел» и «Список мечт» были хорошо приняты читателями (мы это знаем точно: «В» публиковал отрывки из обеих книг в 2017-2018 годах). Приморский колорит, узнаваемость характеров, детальное описание местности, где живут герои, легкий стиль делают прозу Татьяны Таран интересной и понятной землякам. 

В романе «Дорога на Горностай» автор пишет о необходимости выбора, который жестко и бескомпромиссно встает перед главным героем, директором яхтенного клуба. Что делать, если с распадом великой страны разрушены все устоявшиеся правила? По какой дороге идти, если финал в любом случае непредсказуем? И что считать делом всей жизни в конце этого пути? 

Книга погружает в жизнь ее персонажей, но фоном идет атмосфера трех последних десятилетий. Несмотря на то что в романе все герои вымышленные, создается полное ощущение реальности событий. Это происходит благодаря мастерству автора. Писательница помогает читателю вспомнить бурные 90-е годы, включает в сюжет приметы современной городской жизни. 

В «Дороге на Горностай» частная жизнь главного героя и его семьи проведена через время перестройки и смены общественной формации. В романе можно будет прочитать о первых рейсах «Антонины Неждановой» за японскими автомобилями, о талонах на сахар, музыке Морриконе на радиостанции Ви-Би-Си и даже о премьере «Евгения Онегина» в Приморском оперном театре. 

Масштабное полотно, захватывающий сюжет, плотный текст, где каждое слово на своем месте. Читатель, пройдя по страницам вместе с автором и его героями, сможет сам ответить на вопрос: «Дорога на Горностай – это путь к себе или от себя?». Приятного вам чтения!

 Кстати, в нынешнюю субботу, 2 ноября, в 14 часов в Доме книги (ул. Светланская, 45, Малый ГУМ, 3-й этаж) состоится презентация книги Татьяны Таран «Дорога на Горностай» (16+).

– Напишут же, писатели… – Сергей Семенович Дорохов придирчиво посмотрел на обложку. – «Дело всей его жизни»? Не громко ли для названия?

Под его собственной фотографией курсивом бежала подпись: «Интервью с экспертом яхтенного дела – на пятой странице номера». Только что прочитанный текст вызвал у Дорохова двоякое чувство. С одной стороны, приятно видеть свой портрет в журнале, а с другой – осталась какая-то неясная досада.

Сегодня утром владелец яхт-клуба «На семи ветрах» начал рабочий день, как и всегда, с чтения свежей прессы.

Секретарша Леночка принесла на одном подносе с утренним кофе ворох газет и журналов. Привычка директора яхт-клуба листать по утрам свежую прессу не канула в Лету с изобретением Интернета. Там пишут коротко, торопясь все сообщить быстрее других. В телефоне у Дорохова инфолента настроена и вовсе на одни заголовки. Вечером перед сном, лежа в кровати, он пролистывал их, иногда останавливаясь на спортивных новостях.

Утренние газеты и журналы – совсем другое дело. Словно дань прошлому, в котором события недавних дней обсуждались на страницах прессы толково, без спешки, с комментариями специалистов и выводами газетчиков. Первый час каждого рабочего дня Сергей Семенович посвящал этому ритуалу. Расположившись в своем удобном директорском кресле, сначала читал центральные газеты, чтобы узнать, чем дышит столица, какой тон задает стране. Потом местные издания – форматом поменьше, с фотографиями знакомых мест и людей. Журналы он утром только просматривал и, если что-нибудь заинтересовало, оставлял между страниц цветную закладку на липучке, чтобы позже, когда будет свободное время, вернуться к тексту и прочитать внимательно. 

Сегодня порядок чтения был нарушен, потому что Леночка, ловко развернувшись с пустым подносом у стола шефа, сказала:

– Сергей Семенович, а тут про вас статья! Я сразу на обложке увидела. Вы здесь солидный, и шрифт большой в заголовке, яхты наши красивые. Кофе, пожалуйста, вы же любите с пенкой. Пока читаете, не беспокоить?

– Да, как обычно. Ступай, – отпустил начальник девушку с неброской внешностью.

Густо накрашенные ресницы Леночки не могли увеличить ее маленьких глаз. А высокий каблук туфель не прибавлял росту. 

К секретаршам у Дорохова отношение особое. С тех пор, как пятнадцать лет назад жена Ирина устроила прямо в приемной безобразную сцену ревности его ни в чем не повинной помощнице Людмиле Николаевне, в секретарши он брал девушек исключительно по деловым качествам.

Людмила была сотрудницей грамотной, внимательной к посетителям, хорошо знала делопроизводство, безупречно выполняла все поручения шефа. Ни разу не подвела его. Муж ее работал тут же, на причале, электриком, в их семье – двое мальчишек. Летом они возились у лодок вместе с отцом. Ни у кого из персонала яхт-клуба не возникало и тени подозрения на адюльтер шефа с помощницей. Но Ирина почему-то решила, что связь между ними есть.

Людмила была молода и красива. Видно, это последнее обстоятельство и привело жену к мысли, что муж изменяет ей именно с секретаршей. 

Сотрудницу в приемной винить было не в чем, гневалась супруга напрасно – от незнания, от ревности, от чего угодно. Только не от истинного положения дел. Когда ситуация прояснилась, нелепый скандал был потушен с немалыми потерями: Людмила Николаевна, честно служившая шефу с начала девяностых годов, обиду простить не смогла и уволилась, несмотря на уговоры. 

С тех пор секретарши в его приемной надолго не задерживались. Может, не нравился строгий тон начальника? Дорохов общался с ними сухо, по-деловому. На работу он брал выпускниц университета с хорошим знанием иностранного языка. Переписка с заграничными верфями велась на английском, который Сергей Семенович в институте учил, но совсем не по яхтенному профилю. Да и что знал, уже забыл основательно. 

По внешним данным отбирал почти формально: чем незаметней, тем лучше. Не хотел повторения скандалов, хотя бывшей жене до его помощниц дела уже не было. И до него самого – тоже. Однако первый урок хорошо усвоен. Красивых секретарш пусть показывают в кино, а в яхт-клубе это ни к чему. Здесь главное – лодки.

Сегодня Сергей нарушил обычное правило читать вначале «Российскую газету» и сразу взялся за журнал. Текст интервью согласовали с ним заранее, но интересно посмотреть его на бумажных страницах. Распечатку из электронной почты видел лишь он один. А сейчас его мысли читают многие.

Что-то не так в этой статье… Неприятное чувство не отпускало Дорохова после прочтения.

Какой у них тираж? Сергей Семенович заглянул в выходные данные.

«Пять тысяч? Немало! Сколько знакомых это увидит, разговоров не оберешься… Расхвастался тут, пижон: «дело всей жизни»… Я такого не говорил, но кому теперь это докажешь?»

Что же не понравилось ему в статье? Написано вроде все правильно. Лодки, бизнес, бассейн. Ресторан, гостиница. Благотворительность. Соревнования, выставки. Все так… И что-то не так.

Послевкусие – не то.

С обложки журнала на Дорохова уверенным взглядом смотрел удачливый бизнесмен. Благородная седина, короткая аккуратная стрижка. Белая рубашка под темно-синим пиджаком. Еле заметные полоски на нем смягчают строгий стиль. 

Дело сделано, что уж теперь, вздохнул Дорохов. Пусть читают как есть – текст интервью уже не изменить, и снимка не переделать. 

«Заголовок – не тот. Ерундовый какой-то! – понял причину своего недовольства Дорохов. – Текст со мной согласовали, а название – нет. Конечно, право редактора – называть как ему нравится. Но я не предполагал, что так выйдет – и так неприятно заденет. 

«Дело всей жизни»…

Может, «Вся жизнь – в деле?» – переиначил хозяин светлого кабинета.

В большое окно жизнерадостно било весеннее солнце. Тени чаек, резвящихся над берегом, мелькали на отполированном директорском столе, словно играя в пятнашки.

«Или все дело – в жизни? А что у меня за жизнь? Была ли она вообще? Все дело и дело, одно только дело, а жизни-то и не было, получается? Или была, да куда-то исчезла? Рассосалась, как мартовский припай у берега в бухте?» – размышлял о сущности бытия Сергей Семенович Дорохов, пятидесятивосьмилетний бизнесмен.

Он встал из-за рабочего стола, подошел к окну. В любое время года отсюда открывался шикарный вид на уютную бухту в окружении живописных сопок. Место для кабинета Сергей выбрал на втором этаже своего офиса с таким расчетом, чтобы вся гавань с яхтами распахивалась перед глазами. И на природу смотреть любо-дорого, и все производство как на ладони.

Когда стройка только затевалась, он распорядился, чтобы строители поставили здесь укрепленное стекло от потолка до пола. Архитекторы было заспорили, дескать, в нашем климате так не строят. Дорохов в доказательство предъявил им снимки домов богатеньких американцев на такой же географической широте. 
– В вас крепко засели стереотипы, – сказал тогда директор. – А мыслить следует нестандартно!

Подрядчики вняли пожеланию клиента, и теперь через огромный витраж открывался прекрасный вид на бухту.

Перед тем как начать переговоры, хозяин кабинета всегда с удовольствием демонстрировал партнерам свой яхтенный парк за окном. Даже сейчас, в марте, когда яхты расквартированы на пирсе, а не покачиваются на синих волнах уютной гавани, зрелище впечатляет. Укрытые на зиму от снега и солнца огромными белыми чехлами, эти быстроходные лодки с высокими штурманскими рубками похожи на исполинские башмаки. Или на кроссовки для гигантских спортсменов, в какие обул бы своих героев на утреннюю зарядку писатель Рабле. Синий низ, белый верх. Цветовая гамма фирмы «Адидас» лишь добавляет сходства со спортивной обувью. И шнуровка, как на кедах, имеется: укрывное полотно накрепко перетянуто белыми канатами. Иначе длинной зимой разлохматят защиту северные ветры, испортят обшивку дорогих мужских игрушек. 

«Дело всей жизни… Да что она знает о моей жизни? – досадовал Дорохов, вспоминая злосчастную журналистку. – Прибежала, пигалица, затараторила: «У меня задание – про яхты и про вас!» Включила диктофон и сидит, ждет красивую историю. Кто вообще ее придумал, эту рекламу? Жили ведь раньше без нее, и про лодки как-то знали все, кому нужно. А теперь – конкуренция, будь она неладна… Не будешь маячить перед публикой – к другим пирсам уйдут. Вот времена настали! Раньше газеты людям платили, а теперь мы им. Даже в годовой бюджет приходится строчку о рекламе вписывать. За свои же деньги свою работу хвалить. Дожили, докатились при капитализме…
Приходит журналистка, вопросы по бумажке читает, заранее готовилась: «Скажите, сколько лет вашему яхт-клубу и с чего все начиналось?» Кнопку уже нажала, ждет подробностей. И что ей рассказывать? Правду? Как я жил и к чему пришел? Что яхты – это случайность, так выпала карта? Не поверит. И никто не поверит. С таким парком лодок, как здесь, случайностей не бывает.

Теперь не бывает. А тогда, в девяностые, еще и не такое случалось. Миллионерами становились за полдня. А потом некоторые не доживали и до конца того дня. То воздух в акваланге случайно кончится раньше времени, то сеть на рыбалке нечаянно упадет на голову да и утащит в море…»

Дорохов отвернулся от окна. В горизонтальных лучах весеннего солнца, врывающегося через окно-витрину поутру, медленно оседали еле видимые пылинки. Сергей будто заново увидел свой кабинет. Музей морского флота, не меньше. Как в историческом фонде Дальневосточного пароходства, куда он водил сына Илью первоклассником на экскурсию. Старый дом с высокими потолками и колоннами посреди зала хранил пожелтевшие вырезки из газет, мундиры знатных моряков, макеты судов как в разрезе, так и целиком. Думал, пойдет Илья в моря, осуществит мечту отца. А тот что выбрал? Профессию толмача.

Как и переводчица Марина Синица. Любимая женщина, которая не только разбудила сильнейшие чувства в лучшие годы Дорохова, но и превратила его жизнь в труху, в осколки, в сетку на лобовом стекле после аварии, в космическую пыль, в скошенную траву, в жалкий осадок с неприятной горечью полного разочарования в жизни. И оставила его прозябать в одиночестве дальше – непонятно, для кого и зачем.

Была Синица, да не в его руках…

«Интересно, а чем она занималась в начале девяностых? Я-то с Труфановым Америку для себя открывал. – Дорохов мысленно посчитал годы. – Значит, в начале тех буйных лет Марине было восемнадцать. Студенткой, выходит, была. Училась спрягать неправильные глаголы…»

Сергей Семенович любил свой кабинет. Здесь хоть какая-то жизнь, общение, встречи, дела. А вечером – опять в свои апартаменты, в одиночество на пятый этаж. Кто тому виной? Сам. Развелся, потерял семью, новой не получилось. А теперь уже поздно жениться, на пенсию через пару лет, какая свадьба? Разве только – чтоб оказалась рядом живая душа да подала тот самый стакан воды? Так для этого, если понадобится, в гостинице круглые сутки дежурит врач…

Дорохов обвел взглядом кабинет.

Повсюду, куда ни глянь, макеты кораблей. Огромные, в размах рук и высотой человеку по пояс. А также маленькие, с ладонь. Разные, с парусами и без. Всех цветов и размеров. Штук сто, на первый взгляд, а то и больше. На столах и полках, в нишах и оконных проемах. Подставка под календарь – и та с парусом. А еще по всем стенам развешаны картины художников-маринистов. Разве только Айвазовского с его «Девятым валом» не хватает. Вот на эту глухую длинную стену, сразу напротив окна, как раз бы и поместился.

Каждый входящий сюда норовит сделать подарок в тему. Словно круг интересов хозяина кабинета ограничен лишь морем да парусами. Хотя… может, так оно и есть?

Усевшись обратно в кресло, он попытался вернуться к мысли: что же все-таки не так в этой журнальной статье? Или дело вовсе не в ней? А в чем тогда? В самой жизни? То есть все, что он делал, было неправильно? А теперь подвел «Итоги дня», как в телевизоре, и понял, что жизнь прошла впустую?
 Сергей уперся взглядом в сувенир на столе.

«Обычная стеклянная бутылка с парусником внутри. Но каким макаром его туда засунули? Вот это умение, я понимаю! Дело всей жизни, тонкая ручная работа. Мастер! А я? Обычный коммерсант, каких тысячи. Купил-продал, построил-открыл. Так любой может. А что-то важное в моей жизни – не случилось. Чем гордиться? Что на старости лет осознавать как самое главное?» – неотвязно терзал себя Дорохов.

Копошась в глубинах сознания, владелец яхт-клуба «На семи ветрах» никак не мог уловить причину своей досады.

Годами отточенная снисходительная полуулыбка исчезла с лица, две кривые морщины поползли от уголков рта к подбородку. Аккуратно подстриженные усы молодили, и серые глаза еще блестели. Но возраст в паспорте не поменяешь, как ни притворяйся.

А еще он как будто стал меньше ростом. Даже пришлось поднять повыше сиденье кресла, чтобы проводить совещания на уровне глаз подчиненных. Вставая же, он стал опираться ладонями о столешницу, щадя утративший всякую гибкость позвоночник. Врачи сообщили, что операцию по удалению грыжи не вынесет сердце. Таблетки от давления давно уже стали обязательным приложением к завтраку.

И все же на людях Сергей Семенович, несмотря на недуги, старался выглядеть бодро. Взял за правило командовать себе: «Держи спину! Подбородок – выше!» Вроде бы получалось.

По этой же причине Дорохов предпочитал спортивный стиль одежды. Хотя, возможно, настоящей причиной тому была Марина Синица? Молодая переводчица, пленившая сердце и разум состоявшегося мужчины, из-за которой у него рухнуло все, как бы он ни сдерживал. Марина была на пятнадцать лет моложе, но оторванные странички календаря не приклеишь, прожитые годы назад не отмотаешь; и все, что ему оставалось, это приспосабливаться, подстраиваясь под ее возраст и темпоритм. Сергею казалось, что эти несложные ухищрения с гардеробом и моложавый внешний вид приближают его к любовнице. Но то были всего лишь его ощущения, и весьма субъективные. А возраст, увы, понятие объективное, и с ним в бирюльки не поиграешь...

Дорохов чувствовал, что погружается в какую-то ненужную область рефлексий, в которой он не силен, откуда не выбраться, где можно погрязнуть, так и не придя к разумному выводу. А такая работа не для него. Бизнес, деньги, партнеры, стройка, яхты – здесь все ясно и понятно, все можно обдумать и решить.

Но жизнь оказалась долгим путешествием в будущее без предсказуемого финала. И хотя итог у всех одинаковый, с чем к нему придешь – вот вопрос.

С чего же это у него началось? Вся эта красивая история для пафосного интервью? 

Дорохов отматывал в памяти пленку документального кино своей жизни, чтобы нащупать точку отсчета, с которой началось стремительное падение. Не со школьных лет, это точно. Там были светлые идеалы развитого социализма и наивная вера в светлое будущее. 

Так, может, эта история для журнала началась с девяностых годов, когда один из новоявленных бизнесменов по фамилии Труфанов купил себе первую яхту?

Игорь Труфанов подходил под определение «новый русский» – так называли нарождающийся класс бизнесменов. Они предпочитали носить итальянские пиджаки малинового цвета, золотые, в палец толщиной, цепи на шее и огромные золотые же перстни с гравировкой двуглавого орла. Один из таких ярких персонажей перестроечного времени забрал Сергея Семеновича для разговора прямо из студенческой аудитории. И больше преподаватель вуза туда не вернулся. 

Сергей стал вспоминать: а что было перед этим? До эпохи первоначального накопления капитала, в которую он попал не по своей воле. Так ведь выбора для него не было – соглашаться или нет. Как пароход тянут от причала на буксире в открытое море, а затем отпускают тросы, выгребай, мол, дальше сам! Так и Дорохова связали обязательствами, заманили деньгами, а потом бросили на полпути, утопили яхту вместе с хозяином, а ты будь за старшего вместо него. Так судьба решила. А он не стал с ней спорить.

Фото автора

Автор: Татьяна ТАРАН