«Groza2059»: без луча света в темном царстве

«Groza2059» – так называется спектакль, которым сегодня, 25 октября, Приморский краевой театр молодежи открывает 74-й театральный сезон (16+).

– Это необычный, экспериментальный, можно сказать, спектакль, – отметил директор театра Игорь Селезнев. – Текст Александра Островского, а постановку осуществил наш коллега, режиссер, артист, друг театра Александр Дзюба. Трактовка пьесы Островского в его работе необычная. И тем она интересна.

Еще весной нынешнего года в интервью журналисту «В» Александр Дзюба говорил о будущей постановке: «Поставить так, как никто не ставил! Я себе сказал, что ни одного слова из «Грозы» не уберу и не заменю, текст Островского останется без изменений. Задача очень сложная, но я постараюсь оправдать внешней формой внутреннее содержание. Взять пьесу, покромсать ее от могучего до немогучего языка – что может быть проще? Я так не буду. И придумал такую форму, которая, как мне кажется, поможет это решение оправдать».

– Так что же, Александр Евгеньевич, вы и правда сохранили текст в целости? Или все же пришлось немного сокращать… И легко ли на стилистику постапокалипсиса, стим-панка, в которой выдержана постановка, лег текст Островского, написанный почти 200 лет назад?

– Хотя я весной говорил, что намерен сохранить в постановке весь текст пьесы, каждую запятую, должен признать, что без небольших сокращений все же не обошлось. Чтобы пьеса стала динамичнее, нам пришлось сделать секвестр – мы оставили процентов 80 оригинального текста, ничего не дописывая, не добавляя отсебятины. И теперь мне кажется, что в реальности нашего спектакля люди только так и могут говорить в 2059 году. Почему именно в 2059-м? А ответ на этот вопрос есть в тексте пьесы. Почитайте… 

Собственно, сама концепция постановки – и вот такая пост-ап стилистика, и костюмы, и метафоры, и музыка – мне приснилась. Решил, что это удачная идея и ее нужно воплотить. Поэтому выступил не только в роли режиссера, но и художника спектакля, сценографа и музыкального редактора.

Я вообще отталкиваюсь от пространственного решения, спектакль вижу целиком, стараюсь заложить в него массу метафор, которые открывают одна другую. И во многом завишу от той картинки, которую вижу. Знаете, как говорил Феллини, «неделю я снимаю кино, а все оставшееся время кино снимает меня». Это правда. Постановка начинает диктовать, какой она должна быть.

Мне очень приятно, что моя концепция спектакля нашла доверие и понимание у руководства театра, осталось ее только воплотить до конца. 

Замечу, что в последнее время к «Грозе» большой интерес и у театров, и у кинематографистов: в этом году вышел фильм Григория Константинопольского, несколько театров по всей стране поставили пьесу, причем все они, заметьте, отказались от классической костюмной трактовки, от изображения XIX века… Ну нельзя сегодня играть Отелло, выкрасившись черной ваксой, я считаю. Нельзя играть Сирано де Бержерака с накладным носом… И так далее. Надо искать новые решения, в том числе сценические. 

Пьесу прочитать может каждый. А мы представляем зрителю эксперимент: мир нашей «Грозы» – это мир будущего, мир вне равновесия. Это мир после апокалипсиса, после техногенных или ядерных катастроф. Разумеется, мир вымышленный. Сразу хочу отметить, я не пытаюсь выступить никаким пророком. Просто представил себе вот такую реальность, и все. Это некая художественная форма, которая, на мой взгляд, оправдывает классическую, набившую оскомину пьесу «Гроза».

– То есть ни о каком луче света в темном царстве речь не идет?

– Нет-нет, никакого Чернышевского и рядом не стояло. Зачем это вспоминать? Эти трактовки тогдашних критиков давно устарели. 

– Но атмосфера в спектакле довольно мрачная, не только в семье Кабановых, но и в том мире, где они живут… Возникают ассоциации с Чернобылем, например… То есть так или иначе, а все равно темное царство наличествует?

– Ну если у вас возникли такие мысли при просмотре, то пусть будет так. Чернобыль? Ну географических координат в нашем спектакле никаких не дается, это может быть любое место. 

– Раньше на «Грозу» классами водили школьников, чтобы хоть так узнали произведение…

– Я вообще против любых такого рода культпоходов. В театр надо ходить по велению души, а не потому, что весь класс пошел. Если школьник, который интересуется происходящим сегодня в мире, компьютерными играми, современной музыкой, придет с друзьями или с родителями на спектакль, уверен, по возвращении домой он наверняка полезет почитать пьесу, чтобы выяснить детали...

Кстати

Игорь Селезнев, директор театра

– Сегодня многим знакома «Гроза» в классическом варианте. Но в том виде, в каком ее представит наш театр, она не знакома никому. 

Приморский театр молодежи – современный и прогрессивный. Мы – за экспериментальную площадку, нам важно, интересно мнение молодежи, и наши спектакли с современным прочтением классики направлены именно на нее.

Кроме того, мы развиваем и интерес к современной драматургии, вот уже направили заявку о проведении третьего фестиваля современной драматургии «Метадрама», надеемся, что администрация края ее поддержит и фестиваль состоится.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ