Блокпост № 16: роды приняты!

Эта история могла бы стать основой для сценария фильма о событиях второй чеченской войны, растянувшейся с 7 августа 1999 года по 16 апреля 2009 года. Точнее, всего об одном эпизоде этой контртеррористической операции на территории Северо-Кавказского региона, в которой участвовал и сводный отряд сотрудников милиции из Приморского края. Только в отличие от известной военной драмы режиссера Александра Рогожкина «Блокпост», снятой в 1998 году, у этой кинокартины будет счастливый финал. 

Ночь с 31 января на 1 февраля 2003 года. Один из северных районов города Грозного, недалеко от площади Минутка, что по соседству с мостом, который в народе назвали Романовским – в честь взорванного здесь в первую чеченскую войну генерала федеральных войск. На блокпосту № 16, сооруженном из бетонных блоков и мешков с песком, дежурил 1-й взвод второй роты сводного отряда приморской милиции. Командиром взвода был младший лейтенант милиции Азат Халиуллин. 

Половина пятого утра. До окончания комендантского часа 30 минут. После чего разрешалось перемещение по городу гражданских лиц и автотранспорта. А до этого момента Грозный спит. Или делает вид, что спит. 

А смерть всегда ходила рядом

Зимние ночи в Чечне звездные, луна яркая, окрестности просматриваются на большие расстояния. На блокпосту нельзя курить и пользоваться яркими фонариками, иначе станешь мишенью для снайперов сепаратистов. Федеральные войска хоть и выбили бандформирования из столицы самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия еще 6 февраля 2000 года, но бандиты не угомонились и перешли на партизанскую войну. В целях безопасности блокпосты в городе в то время были буквально на каждом шагу. Днем в Грозном вроде бы мирная жизнь, а по ночам стреляли… И практически каждую неделю в городах Чечни совершали самоподрывы фанатичные шахидки-смертницы, забирая с собой на тот свет безвинных людей. Они мстили федералам за убитых отцов, мужей, братьев, детей. Нередко чеченские камикадзе, обмотанные поясами шахидов, подрывали себя на блокпостах, приближаясь к бойцам на расстояние вытянутой руки. 

27 декабря 2002 года, то есть за месяц до тех событий, о которых мы вам хотим рассказать, террористы, беспрепятственно проскочив три блокпоста на двух автомобилях, начиненных взрывчаткой, взорвали их вблизи Дома правительства и Центра спутниковой связи с Москвой. Погибло 72 человека, из них – 12 сотрудников МВД, пять спецназовцев, три работника республиканского управления ФСБ и трое военных. Более 600 человек травмировано. От зданий остались только каркасы. 

После этого ЧП федеральные войска и МВД России взяли под тотальный контроль все улицы, подворотни, а также редкие жилые дома и руины, в которые превратился Грозный, перенесший массированные бомбардировки и артобстрелы во время первой и второй чеченских кампаний. 

– Я когда попал в Грозный, подумал: на нашей планете такого места быть не может. Тем более в нашей стране. Я был в шоке от увиденного. Как развалины Сталинграда… Но в Великую Отечественную агрессорами были фашисты, напавшие на Советский Союз. А здесь одна страна, один многонациональный народ – и такой ужас… Тем более что на дворе XXI век. Для меня это были очень тяжелые психологические моменты, – вспоминает Азат Халиуллин. 

За неподчинение приказу – под суд

В ночь на 1 февраля 2003 года лейтенант милиции Халиуллин заполнял журнал дежурств. Ночь подходила к концу и, слава богу, обошлась без происшествий. Примерно в половине пятого утра старший сержант Сергей Сафронов доложил: к блокпосту со стороны разрушенной школы приближаются две женщины в черном, и одна из них просит помощи на русском языке. Есть ли у них что-то в руках, разобрать невозможно, на улице еще темно. Тем более непонятно, вооружены ли они поясами шахидок. 

Конечно, это могли быть жильцы уцелевших квартир полуразрушенных домов. Но так ли это, никто не знал. Бойцы на блокпосте предупредили женщин: они будут стрелять, если те сделают хоть несколько шагов. Азат крикнул в темноту: 

– Что случилось? 

– Помогите, вызовите «скорую». Моя подруга умирает, преждевременные роды, – ответила одна из чеченок. 

Это могло быть правдой, а могло оказаться смертельной ловушкой. Рисковать бойцами Азат не имел права. Связался по рации с дежурным отряда: 

– Что делать? 

В свою очередь, дежурный доложил о ситуации командиру отряда. Ответ был категоричным: 

– Не подпускать! Открывать огонь на поражение без предупреждения! 

Позже выяснится, что женщины тоже слышали этот приказ. Азат попросил отойти их подальше от блокпоста, что они и сделали, расположившись на каких-то камнях. В темноте были видны только их силуэты, да еще слышен стон одной из чеченок. Вскоре стоны стали громче, и женщина завалилась набок. 

Ситуацию разрулил боец Алексей Сафронов, родной брат Сергея Сафронова. Он предложил Халиуллину либо сходить и проверить, что там на самом деле, либо пальнуть по чеченке из пулемета, чтобы та прекратила стонать. Настолько невыносимо это было слышать.

Взводный предпочел первый вариант, тем самым нарушив приказ командира отряда блокпост не оставлять.

Прихватив братьев Сафроновых, Халиуллин подбежал к лежавшей на заснеженной земле чеченке и стал ее ощупывать, сначала с боков, потом со спины, проверяя, нет ли под ней растяжки с гранатой или пояса шахидки. Но женщина оказалась чистой. Она действительно рожала!..

 Воды уже отошли, и она с минуты на минуту должна была родить под открытым небом на снегу. Или умереть. Вместе с ребенком. Когда Азат производил «медосмотр», бедняга только тихо постанывала. Силы уже покидали женщину. Ее подруга держала голову роженицы на своих коленях и плакала, понимая, что ситуация безысходная. 

Азат связался с дежурным по отряду и попросил, чтобы о ситуации доложили командиру: 

– Нам нужен врач. Пусть нам разрешат занести женщину на блокпост, не оставлять же ее на снегу – она умрет. 

В ответ дежурный обложил Халиуллина трехэтажным матом и пригрозил, что тот пойдет под суд за неподчинение приказу командира и самоуправство. 

Боевики тоже салютовали 

И все-таки Азат поступил по-своему. Вместе с братьями Сафроновыми он дотащил роженицу до своей территории и опустил на землю, где уже лежал бушлат одного из бойцов. Заносить женщину на блокпост взводный не осмелился. Одного милиционера отправил за чистой простыней, другого – за чайником с горячей водой, третьего попросил посветить фонариком. Азат никогда не принимал роды и поначалу растерялся. Но бояться было некогда, он собрался, его движения были твердыми и уверенными. Сегодня Халиуллин говорит, что, видимо, помогли отрывочные знания об этом процессе из зарубежных и отечественных кинофильмов. Он засучил рукава и стал на родном татарском, русском и даже на чеченском языках уговаривать роженицу тужиться, пригрозив, что иначе она умрет. Ему вторила подруга роженицы.

Коллективные «заклинания» помогли: вскоре показалась головка ребенка. А потом роды затормозились… Азат испугался и хотел вытащить младенца за головку. Но был вовремя остановлен бойцом Олегом Флигинских, который сказал, что так делать нельзя: можно оторвать голову. Надо чтобы беременная сама себе помогала, то есть тужилась. И еще посоветовал массировать живот женщине. Роженица стала тужиться, и вскоре показались плечики младенца. 

– Я эти роды запомнил на всю жизнь. Не знаю, сколько времени прошло, пока она рожала, кажется, целую вечность. Сегодня вспоминаю этот ужас, и у меня поднимается давление. Когда плечики вылезли, я укутал плечи и голову ребенка простынкой, чтобы он не замерз, еще не родившись, – все-таки зима, снег идет… Появившаяся на свет девочка признаков жизни не подавала. Это был для меня самый тяжелый момент в эту ночь. Я осознавал, что принял мертвого ребенка. И в этом моя вина, потому что не подошел вовремя к женщине, просившей помощи. Пока связывался с дежурным, пока меня послали подальше, пока сомневался и раздумывал, так ли поступаю, пока мое внутреннее «я» взяло верх над приказами начальства, время было упущено. Прошло не меньше 15 драгоценных минут. Если бы я решился подойти к роженице сразу, то, возможно, ребенок был бы жив, винил я себя. И вот стою, держу мертвого младенца и не знаю, как быть дальше. И вновь выручил Олег Флигинских. Он сказал, что малыша надо пошевелить. Или лучше хлопнуть по попке. Что я и сделал, и девочка ожила, – улыбается Азат Халиуллин. 

Когда ребенок закричал, в этот момент были счастливы все, кто находился на блокпосту № 16. Бойцы, как малые дети, стали обниматься и кричать «ура!», а еще передавать по рации своим друзьям в отряд, что во взводе Халиуллина чеченка родила девочку. Эта новость мгновенно разлетелась по всем воинским подразделениям, дислоцированным в Грозном. Вскоре над разными точками города повисли шапки салютов, как на День Победы или на Новый год. Не исключено, что боевики тоже салютовали, потому что они были в курсе всех новостей федералов: наши слушали их связь, они – нашу. 

Знания ветеринарии – сила 

Но с оживлением младенца проблемы не закончились. Ребенка с матерью соединяла пуповина, и с ней надо было что-то делать. Никто не знал что. 

– Что делать с пуповиной? – спросил Азат подругу роженицы. – Вы – женщина, вы должны это знать. 

Но та от страха забыла русский язык, только тряслась. 

– Как что делать? Резать надо, – вдруг серьезно сказал боец Флигинских. – Только предварительно перетяните пуповину около пупка младенца и около выхода ее из матери. Это чтобы не было заражения крови. 

– А ты откуда знаешь? – Азат удивился акушерской осведомленности своего подчиненного. 

Ответ милиционера обезоружил: 

– Я когда-то учился в техникуме на ветеринара. Правда, до диплома не доучился полгода. Но, как осеменять и принимать роды у крупного рогатого скота, усвоил на отлично. Как видите, пригодилось, – рассмеялся Флигинских. 

Пуповину перетянули шнурками из милицейских ботинок. Но чем ее резать, если на блокпосту нет ножниц? И нет времени ждать медицинскую помощь из отряда: мать и ребенок могут простудиться и заболеть. И тогда Азат вытащил острый штык-нож, протер его о камуфляжные штаны, испачканные кровью роженицы, и аккуратно чиркнул по пуповине. 
И лишь когда все закончилось, командир отряда разрешил привести женщину и младенца под крышу медсанчасти. Благо она находилась в паре сотен метров от блокпоста. Взводный Халиуллин нес новорожденную, здоровяк Флигинских – ее мать, довольно крупную женщину, которую, как выяснилось, звали Роза. 

В медсанчасти девочку уже ждал таз с теплой водой. Азат аккуратно искупал младенца. Розе сделали два укола, обезболивающий и успокоительный. 

В седьмом часу утра, когда совсем расцвело и в городе возобновилось движение, в медсанчасть примчалась «скорая», которую вызвали бойцы. Узнав причину неотложного вызова, врач «скорой» отказался забирать мать с новорожденным ребенком: мол, она уже родила, зачем ее госпитализировать? Не помогли и намеки милиционеров на клятву Гиппократа. И тогда, по словам очевидцев, Азат что-то сурово сказал несговорчивым эскулапам и несколько раз передернул затвор автомата. Те сразу подобрели и забрали Розу с дочерью. Спустя годы новоявленный акушер говорит, что очень тогда волновался и не помнит всех подробностей того утра. 

Я присягу не нарушал 

В этот же день командира 1-го взвода второй роты Халиуллина вызывали на офицерский суд чести. 15 человек во главе с командиром сводного отряда полчаса внушали Азату, что он не имел права нарушить приказ вышестоящего начальника и уходить с блокпоста даже из-за роженицы. И что за этот дисциплинарный проступок его можно и нужно примерно наказать, чтобы другим была наука. После чего офицеры почти единогласно проголосовали за снятие Халиуллина с должности командира взвода. Выслушав претензии, Азат встал и сказал: 

– Господа хорошие, на месте этой женщины могли быть ваши жены, ваши дочери, моя жена или моя дочь, это без разницы. И я поступил так, как считал необходимым. Я присягу не нарушал и Родину не предавал. Поэтому считаю себя правым. 

После этого заявления офицеры перестали с Халиуллиным здороваться и даже разговаривать. Он все-таки нарушил приказ. Но взвод Азата, а это 15 человек, встал на сторону своего командира. Бойцы заявили: если взводного накажут, то они все сложат оружие. Командир отряда узнал об этом демарше и не стал принимать мер против «возмутителя спокойствия». Он понимал, что сложить оружие в военное время – это ЧП, за которое в первую очередь спросят с него. 

Бойцы всего сводного отряда также поддержали Азата. Они одобрительно хлопали его по плечу, пожимали руку и говорили, что он – молодец. Для комвзвода Халиуллина это была лучшая награда.

Если останусь жив, гуляем! 

С момента описываемых событий прошел месяц, в Чечню пришла весна. Азат уже стал забывать о ночном происшествии, из-за которого его едва не разжаловали. Однажды, когда 1-й взвод отдыхал после дежурства, его вызвали по рации на 16-й блокпост: «Приезжай, тут тебя какой-то чеченец спрашивает. Мы его проверили, он чистый». 

У блокпоста стоял бородатый мужчина. Он поздоровался и спросил: 

– Вы Азат? Это вы спасли женщину с ребенком? 

– Да. 

– Это вам, – незнакомец протянул руку и раскрыл ладонь. На ладони лежали смятые десятки, пятидесятки, сотни. Самая крупная купюра была достоинством в 500 рублей. – Возьмите, это собрали родственники Розы. 

Младший лейтенант отказался от презента: 

– Не обижайте меня. Я спасал женщину не ради денег. 

– Тогда примите угощение. Это все, что мы смогли собрать, – сказал бородач и передал Азату пакет. 

В пакете лежали колбаса, две банки тушенки, бутылка домашнего вина, две бутылки водки, хлеб, копченое мясо и еще какая-то домашняя снедь. Мужчина ушел, так и не сказав, кем он доводится спасенной Розе и ее ребенку. Позже выяснилось, что это был ее муж и отец девочки Асланбек. 

– Конечно, я взял продукты. Нас тогда каждый день кормили РБУ – «рис, бывший в употреблении», так в армии и на флоте называют перловку. Тушенка вообще была большой редкостью. Однажды в отряд привезли замороженное мясо из неприкосновенных запасов Министерства обороны СССР со штампами 1947 года. Повар его два часа варил и два часа жарил, но оно все равно оставалось в состоянии безвкусной резины. Магазины в городе работали, и там можно было купить что-нибудь вкусное. Можно было сходить в кафе, но это не безопасно. Были случаи, когда наших солдат в кафе взрывали. А местные травили самогоном, – вспоминает бывший комвзвода Халиуллин. 

Поначалу бойцы не прикоснулись к дареным продуктам и спиртному: боялись отравиться. Тогда Азат отрезал от каждого продукта по маленькому кусочку, налил в три кружки по глотку спиртного и сказал: 

– Если через 15–20 минут останусь жив, гуляем! 

Часа через полтора все продукты, включая алкоголь, были уничтожены. 

Вы подарили нам жизнь 

В июне сводный отряд приморской милиции покидал Чечню. За два дня до отъезда младшего лейтенанта Халиуллина вызвали по рации на блокпост: он и его бойцы в этот день отдыхали. 

– Азат, к тебе пришла женщина, – сказал старший наряда. 

Он сразу понял, кто его дожидается. Около блокпоста стояли уже знакомый ему бородатый мужчина и Роза с ребенком на руках. 

– Это мой муж Асланбек, – сказала женщина на хорошем русском языке. – Мы узнали, что вы скоро уезжаете, поэтому решили показать вам ребенка. Мы неделю думали, идти к вам или не идти. Многие чеченцы нас за это осудили. У нас не приветствуется знакомство с русскими. Потом я сказала своим землякам: «Вы же мне не помогли, а русский солдат меня спас! Поэтому мы к нему пойдем». Мы не смогли бы себе простить, если бы вы не увидели нашу Жарадат. Вы подарили мне и нашей девочке жизнь. Теперь вы тоже ее отец. Если бы родился мальчик, то его бы назвали вашим именем. 

По словам Розы, у Жарадат были проблемы с внутричерепным давлением из-за того, что она не давала плоду выйти из чрева, сдавливая его ногами. 

– Но сейчас уже намного лучше, – успокоила женщина. 

Прощание было кратким. Чеченцы ушли, не оставив о себе никаких данных – ни фамилии, ни адреса. Впрочем, они, наверное, еще не знали, где будут жить, когда Грозный восстановят. А еще через два дня приморский сводный отряд милиции отправился домой на поезде. Их полугодовая командировка в Чечню закончилась. 

Я знаю фамилию Розы 

Прошло два года. Однажды ранним утром, когда младший лейтенант милиции Азат Халиуллин ехал на своей машине на работу, ему позвонили на мобильный. Номер был незнакомый. 

– Это Азат? – спросил женский голос в трубке. – Это Роза. 

– Какая Роза? Вы напомните, возможно, я забыл. 

– Я из Чечни. 

После этих слов мужчина едва не выпустил руль из рук. Хорошо, что дорога была почти пустая. Азат прижался к бордюрам. 

– Как вы меня нашли? 

– Я очень долго вас искала. Даже писала письмо в программу «Жди меня». Номер вашего телефона мне передал русский солдат, который вас знает. 

И тут Халиуллин вспомнил, что действительно когда-то давал записку с номером своего сотового сослуживцу, который часто ездил в Чечню в командировки. Позже выяснилось, что записка дошла до адресата через чеченскую знакомую нашего милиционера, которая знала Розу и знала ее историю. Круг замкнулся. 

Роза звонила с междугороднего переговорного пункта. Она сказала, что долго копила деньги, чтобы позвонить, – связь очень дорогая. И еще призналась, что соотечественники по-прежнему ее осуждают за общение с русскими. 

 – У Жарадат все хорошо, она здорова. И я не болею, Асланбек работает, – рассказала женщина. Она еще назвала свою фамилию, и связь оборвалась. 

– Я целый день не выпускал телефон из рук, все ждал звонка, но никто не позвонил. И я не мог им позвонить. Но теперь я знал фамилию Розы, а это уже была зацепка, – говорит Азат. 

Никому ничего не рассказывайте 

Прошло еще 10 лет. К тому времени Азат уволился из милиции, но каждый год, как ветеран правоохранительных органов, он получал бесплатную путевку в санатории МВД России. В ноябре 2016 года ему предложили горящую путевку в Кабардино-Балкарию, в санаторий «Нальчик». Азат согласился, хотя это был и некурортный сезон. 

Сосед по номеру Андрей оказался военным врачом и компанейским парнем. Ко всему, он тоже был в командировках в Чечне, поэтому им было о чем поговорить. Четыре дня они принимали процедуры, гуляли по окрестностям, посещали танцевальные вечера. А на пятый день в холле появилось приглашение на автобусную экскурсию в Грозный. Цена экскурсии тысяча рублей. 

– Едем однозначно, – решили друзья. Им интересно было посмотреть, как сегодня выглядит город, который они видели в развалинах. 

– Когда я рассказал Андрею историю с Розой и девочкой, он был в шоке. Я заранее предупредил экскурсовода, что я не собираюсь смотреть самую высокую мечеть в Европе или исторические достопримечательности Грозного. Моя задача – найти семью чеченки Розы Эзарбиевой, с которой я познакомился в феврале 2003 года и у которой принимал роды. Я вкратце рассказал экскурсоводу что и как, без подробностей, она тоже была шокирована. Но попросил ее никому ничего не рассказывать. Мало ли какие люди окажутся в нашей компании, – говорит Азат. 

Экскурсионный автобус выехал из санатория в Грозный в пять утра.

Окончание в следующем номере 

Автор: Сергей КОЖИН