Пресса и судебная власть

Как уже сообщал “В”, во Владивостоке прошла научно-практическая конференция “Средства массовой информации и органы судебной власти: взаимодействие, опыт, проблемы”. Сегодня - подробный отчет о ее работе.

Открывая конференцию, начальник управления юстиции администрации Приморского края Анатолий Пекарский отметил, что такого рода мероприятие в Дальневосточном регионе проводится впервые. Сравнив журналистов с минерами, а информационное поле, на котором они работают, назвав минным, Анатолий Борисович призвал участников конференции найти общий язык и избежать конфронтации позиций.

Этому было посвящено и первое выступление - заместителя председателя краевого суда Александра Хижинского. В частности, Александр Алексеевич отметил, что в последние годы связь органов СМИ и судебных органов заметно укрепилось. В большинстве своем информация в СМИ стала юридически более грамотной. Однако все еще встречаются публикации, в которых в поисках сенсаций и пикантных историй игнорируются элементарные требования закона. В таких публикациях не только масса фактических неточностей, зачастую они полны ошибок, свидетельствующих о невысокой юридической грамотности авторов и незнании процессуальных и иных особенностей российской системы правосудия.

Говоря о другой стороне взаимоотношений органов СМИ и судебной власти, Александр Хижинский заметил, что они регулируются положениями закона РФ о СМИ, разъяснениями пленумов Верховного суда России, имеющими руководящее действие для всех судов федерации. В этой ситуации СМИ выступают в качестве, как правило, ответчиков по искам о защите чести и достоинства. Статистика свидетельствует, что в 1995 году в производстве судов Приморья находилось 95 дел по искам данной категории. 36 рассмотрены по существу, 19 удовлетворены, по 17 отказано. За 6 месяцев этого года картина несколько иная. Число исков увеличилось до 97. По существу рассмотрено 20 дел, удовлетворено 16 исков, отказано в 4 случаях. Общая сумма морального ущерба оценена судами в 128 миллионов 840 тысяч рублей.

Заместитель генерального директора компании “Владивосток-новости” Сергей Булах в своем выступлении остановился на некоторых проблемах взаимоотношений прессы и судов (его выступление будет опубликовано позднее).

Ричард Хоглэнд, атташе по вопросам информации посольства США в Москве, - остановился на вопросах международных стандартов работы независимых СМИ. Международные стандарты независимых СМИ, свободной прессы в основе своей являются одинаковыми для всех демократических государств. Первый стандарт - это отдельное существование правительств и тех, кто владеет СМИ. Второй стандарт - это система законов, которая регулирует СМИ. Законы, защищающие средства массовой информации, гарантируют невмешательство государства в производство и распространение информации.

- Все, о чем я говорил выше, - это идеал СМИ демократических государств, - отметил Ричард Хоглэнд. - Однако идеал этот не существует нигде в мире, в том числе и в Америке. Печатные издания, как правило, существуют отдельно от государства. Мэры и губернаторы не производят сами газет. Существуют исключения в вещательных СМИ, потому что большинство стран поддерживает общественные телевизионные каналы.

Важный вопрос - это освещение частной жизни. Мы должны взглянуть на этот вопрос с двух разных сторон. Во-первых, речь идет о законе о клевете, который утверждает, что ни одно средство массовой информации не может сознательно публиковать ложь, которая касается как государственных чиновников, так и частных граждан. Если же СМИ опубликует такую ложь, то частное лицо имеет юридическое право подавать в суд на СМИ за нанесение ущерба.

В США понимается, что общественные фигуры вроде политиков и звезд культуры имеют право на меньшее количество частной жизни в СМИ просто потому, что они проводят свою жизнь на людях. Эту сферу ни один конкретный закон никак не регулирует. Если СМИ может доказать, что общественная фигура берет взятки, то карьера этого политика скорее всего рухнет, а он сам проведет некоторое время в тюрьме.

Возвращаясь к размытой области частной морали, стоит отметить, что здесь происходят постоянные обмены между журналистами, американской публикой и общественными фигурами. Всем им вместе предстоит решить, каковы приемлемые стандарты. Закон же никак это не регулирует.

Во что обходится журналисту вмешательство в частную жизнь?

В большинстве случаев платит не конкретный журналист, а СМИ. Сумма в каждом конкретном случае варьируется. Это может быть символическая сумма в один доллар, чтобы подчеркнуть, что справедливость установлена. Либо это может быть сумма, исчисляемая миллионами.

Отвечая на вопрос, существует ли в американской юриспруденции понятие срока давности, Ричард Хоглэнд подчеркнул, что, как правило, дело о клевете - это нечто быстротекущее. Суд по таким делам очень быстро выносит решения. Если же газета напечатала о вас лично какую-либо ложь 20 лет назад, вряд ли сейчас вам будет до этого дело.

Член Судебной палаты по информационным спорам при президенте РФ Александр Копейка остановился на ситуациях, в которые приходится вмешиваться Судебной палате. Так, 29 июня 1995 года Судебная палата приняла экспертное заключение о соответствии части 2 пункта 1.1 положения о порядке аккредитации представителей СМИ при администрации Киевского района Московской области. Эта администрация ввела в положение об аккредитации ряд пунктов, противоречащих закону РФ “О СМИ”. В том числе обязанность журналиста сообщать в заявлении о своем образовании, профдеятельности и т. д. Поскольку эти пункты были направлены на ограничение доступа к информации, Судебная палата настояла на их отмене.

Судебная палата сталкивалась и с иными способами ограничения доступа к информации. Например, из-за критических статей в адрес должностных лиц, из-за боязни, что в открытых репортажах будут освещены недостатки в работе администрации, в одном случае произвольно-оскорбительно журналисты были удалены с заседания. Судебная палата кроме публичной огласки добилась наложения на особо ретивого администратора взыскания.

Споры о достоверности весьма многоплановы. Например, информация, основанная на слухах или предположениях. Подобные споры затрагивают источник информации. Редакция не обязана раскрывать источник и должна доказывать достоверность сказанного или написанного. Относится ли к таким сведениям мнение журналиста? Это один из краеугольных камней свободы слова. Или следует различать сведения о факте и мнение как авторское отношение к исследуемому объекту?

Особый блок вопросов в этой связи - это распространение сведений, умаляющих честь и достоинство граждан, деловую репутацию организаций и т. д. Распространение каких-либо недостоверных сведений в СМИ является серьезным преступлением. Вместе с тем публикации или передачи, критически освещающие деятельность политических организаций, учреждений и иных структур, не могут быть предметом рассмотрения в смысле нарушения статьи о защите чести и достоинства или деловой репутации.

Оценка - плохой руководитель, плохо управляемая организация не дает, как правило, оснований суду для привлечения к ответственности журналиста. Другое дело, если журналист критикует политического деятеля, называя его дураком, тупицей, - здесь появляются основания для защиты чести и достоинства и возмещения ему морального вреда.

Еще одна разновидность споров, связанная с достоверностью информации, которая может выделиться в самостоятельную ветвь, - это споры о рекламе. Исторически сложилось так, что это один из самых древних споров в СМИ. Но в условиях информационной революции значение этих споров приобретает особое значение. Недостоверная, неэтичная информация является предметом споров, имеющих национальное значение. Если все предыдущие ситуации можно было обозначить как защиту информации от человека, прежде всего от ее искажения, то последнюю можно обозначить как защиту человека от информации, от обвала на него ложных, непроверенных сведений. Особенно с той рекламой, которая может принести физический вред. В России проходит экономическая реформа, общество обращает внимание на финансово-производственные проблемы, а проблемы рекламы обсуждаются лишь с точки зрения нравится-не нравится. Но проблема гораздо серьезней. Чего стоит реклама различных колдунов, знахарей, экстрасенсов и какой вред здоровью они причиняют! А реклама эротических услуг, прикрывающих сводничество и проституцию? Некоторые аспекты рекламной деятельности занимают в работе Судебной палаты большое место. К сожалению, не все СМИ согласны с такой постановкой вопроса.

Как-то так получилось, что разные правовые акты, направленные в первую очередь на защиту демократических принципов журналистского дела превратились в свою противоположность, стали обузой для прессы. Увидеть это можно легко на примерах информационных споров по защите чести и достоинства. Открыв в 1962 году юридическую службу для судебной защиты этих ценностей, установив минимальную пошлину для возбуждения такой процедуры в 10 рублей, законодатель не предполагал, что через 30 лет эта процедура превратится в настоящий идеологический террор против журналистов за их критические выступления и иные попытки обеспечить гласность в российском обществе. Когда пресса была партийной, сплошь идеологизированной и служила для расправ над инакомыслящими, низкая пошлина обеспечивала во всех этих случаях доступность для граждан судебной защиты чести и достоинства от нападок партийных функционеров. Тогда же появились первые судебные процессы над журналистами.

Сегодня, когда общественно-служебная роль журналистов изменилась, когда они стали носителями демократического начала, массовые нападки на них властных структур за критические выступления рассматриваются как попытка заткнуть рот гласности, как способ финансовой расправы над неугодными. Пример: письмо руководителя администрации республики Коми, предписывающее всем главам районных и городских администраций, подвергнувшихся критике на страницах газет за сомнительное использование бюджетных средств, обратиться в суд за взысканием с газеты по 5 миллионов рублей в пользу каждого администратора. Это дает возможность непрерывного сутяжничества. В некоторых регионах подобные иски превратились для некоторых администраторов в способ получения доходов, а суды оказались забитыми такими исками. Сроки рассмотрения исков по возмещению морального вреда в среднем составляют 1,5-2 года.

До сих пор нет закона, определяющего, что относится к частной жизни, что является нарушением ее неприкосновенности. Впрочем, эта проблема характерна не только для России, но и для других стран. Наиболее практичным здесь являются постепенное накопление прецедентов, учет их при разбирательстве в информационных спорах, подготовка на этой основе так называемых рабочих кодексов, как это делается в Великобритании.

Аргументированное выступление юриста Семена Улицкого привлекло особое внимание аудитории. Анализируя существующую судебную практику, он, в частности, отметил, что в основном в суды обращается узкая группа лиц, а не широкие слои населения. Это узкая группа в основном состоит из лиц, занимающих то или иное номенклатурное положение и пытающихся путем сбора друг на друга компромата заткнуть рот другому сопернику и СМИ. И очень печально, когда суды, не учитывая подобные обстоятельства, забывают о том, что речь идет о лицах, которые готовы сжечь мир для того, чтобы поджарить себе яичницу.

Обращаясь к конкретным вопросам, возникшим при рассмотрении тех или иных дел, Семен Улицкий отметил, в частности, что в соответствии со статьями 151 и 152 ГК РФ может идти речь о возмещении морального вреда при указанных в законе обстоятельствах. Всем ясно, что в этом случае на ответчике лежит обязанность доказать правдивость своих утверждений. Но вместе с тем нельзя забывать другого обстоятельства, какое часто уходит в сторону. Изложение тех или иных данных тем или иным средством массовой информации еще не является достаточным основанием для компенсации морального ущерба. Для того, чтобы компенсировать этот ущерб, должно быть установлено, что в результате данной публикации человеку причинен соответствующий урон. В законе вовсе не указано, что газета должна доказать, что такого вреда не было. В соответствии со статьей 50 ГПК каждая сторона должна сослаться на обстоятельства, на которые она ссылалась. И если делается утверждение о том, что причинен моральный вред, нужно доказать, в чем это выражено: потерял ли человек работу, лишился возможности участвовать в общественной жизни или что-либо другое... Но эти моменты, как правило, в суде не доказываются, а суды молчаливо исходят из того, что достаточно простого утверждения противной стороны, чтобы это принять за должное.

Статья 152 ГК о возмещении вреда при опубликовании тех или иных данных говорит о сведениях. Что следует понимать под сведениями - факты или оценку этих фактов? Прежде всего, по смыслу закона, речь идет о фактах. Хотя оценка тех или иных фактов может считаться оскорбительной, но это далеко не всегда доказывается.

Уже не единичны случаи, когда с газет взыскивают деньги за то, что журналист изложил то или иное мнение. Между тем, в соответствии со статьей 29 Конституции России никто не может быть принужден к выражению своего мнения или к отказу от него. Если даже какой-либо нормативный акт говорит об обратном, то всем надо исходить из права журналиста высказывать свое мнение по любому из касающихся его вопросов.

Нельзя забывать и следующего обстоятельства. Нередко в судебном заседании можно слышать следующее: вы утверждаете то-то, но вы это не проверили. Да, закон о СМИ возлагает на журналиста обязанность проверять факты перед тем, как он их излагает. Но у журналиста нет ни возможностей следователя, ни возможностей суда. Поэтому стандарт доказанности здесь иной. К подобному выводу позволяет прийти пункт 4 статьи 108 УПК, который устанавливает, что статьи, заметки и письма, опубликованные в печати, являются одним из поводов для возбуждения уголовного дела. Следовательно - это только повод и только после этого должно проводиться расследование и судебное разбирательство, которое может прийти к тому или иному выводу.

- Подытоживая изложенное, - отметил Семен Улицкий, - акцентирую внимание на том, что вследствие создавшейся обстановки складывается серьезная угроза для СМИ. Лица, обладающие властью, сделали себе кормушку. Кроме того, они пытаются с помощью СМИ и с помощью суда, как орудия, заткнуть рот и подавить свободу слова. Это серьезное нарушение Конституции. В дореволюционный период журналисты были в серьезных тисках цензуры. Будет печально, если, формально отказавшись от этого, мы допустим положение, когда различными способами насаждается аракчеевский режим.

В дискуссии приняли участие также Ольга Васильева - журналист сахалинской газеты “Губернские ведомости”, Елена Баркова - главный редактор газеты “Золотой Рог”, Надежда Коварская (радиостанция “Ви-Би-Си), Сергей Новоселов - начальник комитета по печати и информации краевой администрации, Анатолий Пекарский - начальник управления юстиции краевой администрации, Валерий Бакшин - главный редактор газеты “Владивосток”.