Четверть века на спецзадании

Приморский ОМОН и редакцию газеты «Владивосток» уже 25 лет связывают узы дружбы. Омоновцы часто становятся гостями журналистов, в свою очередь, репортеры выходят с силовиками в рейды, не раз бывали вместе с отрядом в зоне боевых действий на Северном Кавказе.

О друзьях писать непросто. Но повод обязывает: нашему отряду мобильному (ранее – милиции) особого назначения, ныне входящему в состав Росгвардии, 1 июня исполняется четверть века. 

За все это время отрядом командовали всего четыре боевых офицера. Первыми были полковники Геннадий Малышев, Рушан Зарипов и Геннадий Тарабаров. Все они кавалеры ордена Мужества, награждены медалями «За отвагу», Жукова, «За заслуги перед Отчеством» 2-й и 1-й степени и другими знаками отличия. Сейчас во главе прославленного подразделения стоит полковник Магомед Лабазанов. В органах внутренних дел он служит уже 37 лет, 15 из них является командиром ОМОНа, отважно воевал в обеих чеченских кампаниях. С ним наш сегодняшний разговор.

Эпоха оперативного реагирования

– Вместе со своим отрядом мне неоднократно приходилось бывать в служебных командировках в Дагестане и Чечне, – начал свой рассказ Магомед Лабазанович. – Это моя малая родина. Скажу честно, эти кавказские корни неоднократно помогали нам при выполнении боевых операций и организации быта вдали от дома.

– А как вас с Кавказа занесло на Дальний Восток?

– Когда призывался в армию, сам попросился служить подальше от родных мест. Военно-транспортным самолетом из Минвод долетели до Хабаровска, а оттуда на машинах в Приморье. Вот где было осознание необъятных размеров нашей страны! 

Служил в 1979–1981 годах в Липовцах, в танковом полку. Был заряжающим в танке Т-62, водителем на грузовике. Выезжал на целину в Казахстан на уборку пшеницы. И опять сопричастность к великому делу – сбору урожая. 

 Еще во время службы мечтал поступить в военное училище. Но судьба распорядилась иначе. Перед увольнением в запас в нашу часть приехал представитель УВД края Валерий Коробчук и предложил продолжить службу в правоохранительных органах. Так я оказался во Владивостоке. Начинал с азов – в патрульно-постовом подразделении Первореченского РОВД. В тот период познакомился с молодым тогда капитаном Юрием Орленко, позже мы много раз пересекались по службе в Приморье и на Кавказе… 

В 1983-м из воинской части ТОФ, расположенной в районе бухты Шаморы, бежал военнослужащий с оружием. На его поиски подняли всю милицию города. Я как раз был зачислен в состав создававшегося оперативного взвода милиции – этакого мобильного и хорошо подготовленного предшественника СОБРа и ОМОНа. В бронежилетах и с автоматами нас бросили на прочесывание местности. Это был первый опыт использования отряда быстрого реагирования в Приморье…

Потом была учеба в Высшей школе МВД в Хабаровске. Мы, курсанты, несли дежурства по охране порядка на спортивных соревнованиях, на праздниках и народных гуляньях, в жилых микрорайонах и возле детских учреждений. На практике обучались мастерству участковых, оперативников. 

Как раз в то время, в 1983–1987-м, в Хабаровске создавалась рота оперативного реагирования, в ней закладывались традиции боевых подразделений МВД. Я в нее попал, поскольку занимался карате. Особо запомнились учения по освобождению заложников в захваченном террористами самолете. Вот тогда у меня и появилось желание посвятить себя службе в спецподразделениях. 

– Но ведь ОМОНа тогда еще не было…

– Так точно. Окончив обучение, я получил направление в Дальнереченск. Семь месяцев работал сыщиком. Именно тогда в составе батальона ППС Приморья началось формирование роты спецназначения под командованием Валерия Коробчука, где с Валерием Ивановичем нас вновь свела судьба. Меня, как члена партии, направили в нее замполитом. 

В начале 1990-х вторично пересеклись пути-дорожки с Юрием Орленко, он тогда руководил службой общественной безопасности УВД края. Юрий Григорьевич предложил мне самому учить коллег применению спецсредств, приемам самообороны, тактике противостояния уличным беспорядкам. Приходилось много мотаться по всему краю и вести подготовку личного состава. 

– Получается, что в Приморье ОМОН появился через 5 лет после Москвы, Минска, Киева, Риги и Вильнюса?

– Опыт первых подразделений стали распространять на крупные регионы страны. У нас инициаторами создания ОМОНа выступили начальник УВД края генерал-майор милиции Александр Нежельской и его заместитель полковник милиции Юрий Орленко, значительную помощь оказал губернатор Приморья Евгений Наздратенко. Базировался отряд в районе мыса Эгершельда на полуострове Шкота, на территории бывшего военного городка. Параллельно с ОМОНом формировался СОБР.

Востребованными эти спецподразделения оказались с самого начала. Страна менялась на глазах, криминал рвался во власть, расцветали бандитизм и терроризм, на окраинах страны поднимали восстания националисты. Первыми на борьбу с ними встали новые милицейские отряды.

Первая кровь

– Молодое подразделение серьезно готовилось к исполнению своего предназначения – стоять на страже порядка в самых горячих точках. По ходу формирования отряда велась боевая подготовка: марш-броски, физо, изучение приемов с оружием и без, огневая подготовка, тактика, экстремальное вождение и многое другое. 

Брали только добровольцев. Отбор был очень строгим. Попасть туда просто по желанию было нереально. В отряд принимали отслуживших срочную в армии (пограничников, морпехов, десантников), имевших воинскую специальность (например сапера или снайпера) и спортивный разряд. Ребята сдавали психологические тесты. Забегая вперед, скажу, что нынешние критерии отбора не менее сложные.

Первая рабочая командировка состоялась почти сразу. Группу направили в Лесозаводск на раскрытие убийства лейтенанта милиции. Благодаря омоновцам местные опера сумели быстро найти преступника. 

В 1994-м нас направили на Сахалин для участия в операции по защите биоресурсов «Лосось». Браконьеры там вконец распоясались. Местным правоохранителям нужна была помощь со стороны. К сожалению, там ОМОН из Владивостока понес первую потерю: трагически погиб сержант милиции Алексей Богданов.

Запах пороха

– Приморский ОМОН воевал в обеих чеченских кампаниях. Это, пожалуй, самый сложный период в истории современной России…

– Наш ОМОН в числе первых участвовал в наведении конституционного порядка в Чеченской Республике. Сама операция началась в декабре 1994 года с уничтожения боевых самолетов и вертолетов дудаевцев на чеченских аэродромах. Затем в охваченную мятежом республику зашли федеральные силы, и в новогоднюю ночь начался штурм Грозного.

 
Наш еще не нюхавший пороху отряд бросили в пекло 1 апреля 1995-го. Аргун, Грозный. Приморский ОМОН придавали в усиление военным комендатурам. Вместе с армейскими частями и другими спецподразделениями мы воевали с бандитами, защищали мирное население от нападений, проводили зачистки в горно-лесистой местности (в «зеленке» на сленге военных), охраняли важные объекты инфраструктуры, дежурили на дорогах и перекрестках. Приходилось участвовать в очень серьезных операциях – войсковых и специального назначения. 

К счастью, те командировки прошли без потерь. Избежать их помогли высокая организация и железная дисциплина. Хотя ходили, что называется, под Богом. Обстрелы КПП с нашими бойцами были обыденным делом. А вот у приморского СОБРа уже тогда появился «двухсотый»…

 В последние годы командировки на войну длились по полгода. Каждый раз, возвращаясь домой, личный состав проходил реабилитацию. 

– Боевые платили?

– Нет. Скажу честно: никто из парней нашего и других отрядов ОМОНа за звездочками на погоны или за длинным рублем на войну не ездил. Но, когда находились там, душа за свои семьи у ребят не болела. Жены или матери получали зарплату за весь период их командировок. Более того, командование помогало в приобретении жилья, ведь зарплату давали наперед, сумма получалась приличная, можно было добавить и купить гостинку или малосемейку. 

Против общего врага

– А когда вы лично пришли в ОМОН?

– В 1997-м, когда на должности инструктора меня сменил отличный офицер Александр Головешкин, впоследствии командир полка ППС. Но все предшествующее время я курировал отряд. Именно меня еще в 1994-м отправляли в Москву на самые первые сборы командиров отрядов милиции особого назначения. 

– В период второй чеченской кампании я в качестве репортера бывал в расположении приморского ОМОНа в Мескер-Юрте. Этакая крепость на окраине села рядом с блокпостом. Прекрасно помню, в каких условиях вам приходилось нести службу.

– В то время отрядом командовал полковник Геннадий Тарабаров. Прекрасный офицер, много сделавший для обеспечения безопасности в Приморье и Владивостоке.

Боевики только-только вторглись в Дагестан в горах и на равнине. Помню, летом 1999-го мы из самолета выгружаемся, а в горах зарево полыхает…

С аэродрома нас отправили в Буйнакск, а это город моего детства. Поначалу охраняли его от бандитов. Местное население встретило нас очень тепло, женщины сразу же стали приносить виноград, свежий хлеб. Но больше всего удивило, что пришли местные ополченцы и предложили нам свое оружие и боеприпасы. Вот такое было отношение. Ведь враг общий, и его надо уничтожить. 

Поэтому, когда нас перебросили в горы на линию фронта, бойцы восприняли это как особое доверие, оказанное дальневосточникам. 

Мы меняли ярославский ОМОН, который основательно потрепали террористы в районе сел Карамахи и Чабанмахи. Еще в 1998 году местные ваххабиты, поддерживаемые полевыми командирами Шамилем Басаевым, Хаттабом и Джаруллой, подняли восстание в Кадарском ущелье. А летом 1999-го со стороны Чечни вторглись сотни боевиков. В схватку с врагом вступили местные жители. И нас вместе с федеральными частями бросили в горы. Бои там были тяжелые, убитых подолгу не могли похоронить… Вместе с коллегами из дагестанского ОМОНа нам довелось зачищать села и «зеленку». 

– В той операции наш отряд понес утрату. В одном из боев погиб старший лейтенант милиции Алексей Беляев, но при этом он успел спасти своего однофамильца Романа Беляева… 

На грани взрыва

Тогда же, в 1999-м, закончилось освобождение Дагестана и отряд перебросили в Чечню. С той поры на протяжении 11 лет мы несли службу в Мескер-Юрте. Место очень ответственное: там пересекаются федеральная трасса Владикавказ – Махачкала и дорога от Грозного через Шали в горы. Все войсковые колонны направлялись через Мескер-Юрт.
Кстати, сверху их прикрывали «вертушки», в том числе и приморские, из Черниговки. Специально для них мы белой краской большими буквами на блоках заграждения вывели «Владивосток-2000» из известной песни Ильи Лагутенко. В ответ вертолетчики качали крыльями своих Ми-24.

 В Мескер-Юрте до войны жило 5 тысяч человек, но с беженцами набралось 15 тысяч. Приморцы по собственной инициативе стали помогать селу и его жителям. Все важные вопросы решали только со старейшинами. Оказывали шефскую помощь двум местным школам: привозили учебники, тетради, ручки, глобусы, даже телевизоры. Делились лекарствами с больницей и поликлиникой. Но главное, обеспечивали там безопасность, в том числе охраняли избирательные участки на президентских выборах. Словом, нам удавалось избегать конфликтных ситуаций.

– Боевики предпринимали попытки захватить Мескер-Юрт?

– Открытых нападений не было. Но скрытные вылазки они совершали. В одной из них смертельное ранение получил глава поселения. Наш доктор пытался спасти ему жизнь, но не удалось. К слову, омоновские врачи пользовались заслуженным уважением у местных, и мы наших хирургов берегли как зеницу ока. 

Сам блокпост неоднократно обстреливали из стрелкового оружия и гранатометов. У нас там была качественная система фортификационных сооружений. Вплоть до замаскированного лаза под землей длиной 150 метров между блокпостом и пунктом временной дислокации. 

– Много задержаний и изъятий было на блокпосту?

– Случалось всякое, в том числе и различное оружие находили. Но больше всего приходилось изымать удостоверений – на любой вкус, полет фантазий и мастерство исполнения. Они, кстати, все будут представлены в будущем музее ОМОНа.

Самыми сложными были операции «Стоп колесам!». Часами, иногда сутками приходилось ограничивать движение любого транспорта. В том числе свадебных эскортов и похоронных процессий. Такие ситуации всегда были непредсказуемыми, на грани взрыва, когда толпа разъярена до предела. Но если хоть кого-то пропустишь, то в лучшем случае попрощаешься с погонами… 

Не все пули мимо

– Тот период тоже собрал свою скорбную жатву?

– Летом 2000 года, прикрывая группу товарищей, погиб старший лейтенант милиции Сергей Закржевский. Осенью того же года в бою вызвал огонь террористов на себя и получил смертельный осколок под бронежилет старшина милиции Роман Мицай. Им на месте гибели, прямо у дороги, установлены кресты, чеченцы их не трогают – отдают дань уважения героям. 

Коллеги из СОБРа в тот период сразу пятерых потеряли в Чири-Юрте. Полковник Юрий Орленко тоже погиб в Чечне. Он должен был получить на Северном Кавказе генеральскую должность. Но не успел… Вместе с Юрием Григорьевичем погиб еще один приморец, старший лейтенант милиции Максим Елисеев: вертолет Ми-8, в котором они зимой 2002 года летели из Ханкалы в Моздок, разбился на полпути.

Вы спрашивали про задержания. Однажды полевого командира повязали. Отправили его под охраной солдат внутренней службы в комендатуру. А он в машине освободил руки, выхватил пистолет и давай стрелять! Одновременно откуда-то из «зеленки» начался обстрел. Мы туда. Боевика завалили. Подлетели «вертушки», бандитов на окраине леса проредили. Раненого солдатика опять же спас наш доктор, отправили в госпиталь. Он и сейчас продолжает служить в СОБРе. 

В Мескер-Юрте случались крайне тяжелые ситуации. И в засады попадали наши машины с личным составом. И база расположения подвергалась обстрелам и нападениям. «Трехсотые» были, в том числе и очень тяжелые. Но всегда ОМОН с честью выходил из самых сложных ситуаций.

– Примерно в это время вы сменили полковника Тарабарова в должности командира ОМОНа?

– Да, в 2003-м Геннадий Тимофеевич отправился на повышение. Я его сменил на боевом посту. 

В Мескер-Юрте наш ОМОН нес службу до 2009 года. Потом нам поменяли дислокацию на Старопромысловский район в Грозном. В качестве опорной базы выделили площадку, где попал в засаду Сергиево-Посадский ОМОН. Сложное было место.

В 2013-м наш отряд отправили в Дагестан, на границу России с Грузией. Мне доверили командование тремя отрядами ОМОНа и тремя отрядами СОБРа. На нашем счету было несколько успешных операций совместно с пограничниками и сотрудниками ФСБ. Даже уничтожили одного полевого командира. 

В горах у нас погибло еще несколько человек: старший лейтенант Александр Скакун, лейтенант Андрей Коныгин, старший прапорщик Александр Скробов. 

Все погибшие на Северном Кавказе омоновцы посмертно награждены орденами Мужества. Всего орденами и медалями награждены 177 сотрудников приморского ОМОНа, многие имеют по нескольку боевых наград. 

Боевая служба в мирное время

– ОМОН участвовал в нескольких серьезных операциях последних лет на территории края. Расскажите о самых значимых.

– Осенью 2004 года в ходе патрулирования акватории и территории Дальневосточного морского заповедника для пресечения браконьерства по добыче крабов и моллюсков погибли майор тогда еще милиции Евгений Лиходин и младший лейтенант Владимир Зенченко.

Вообще, операций и задержаний проводится много. О большинстве из них простому обывателю неизвестно, чаще всего приходится действовать на упреждение. И это правильно: зачем беспокоить мирных граждан? Но одна операция имела резонансный характер. 

В 2009-м в центре Владивостока проводилось задержание террористов по нескольким адресам. Две группы бандитов нейтрализовали тихо и быстро. А еще по одному адресу при попытке войти на съемную квартиру нас встретили выстрелы. Пришлось применять спецсредства, чтобы не пострадали соседи. Помните фразу героя Владимира Высоцкого в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Граждане бандиты, ваша банда полностью блокирована»? Похожая ситуация была и здесь… 

Не менее значимой была и поимка бандитов, которых еще называют «приморскими партизанами». Но это обычные уголовники, хотя и очень опасные… Серьезная работа была проведена на территории нескольких воинских гарнизонов в Пограничном и Ханкайском районах, в городе Фокино, где уголовники терроризировали местное население.
Отряду приходится ездить по всему краю, участвовать в охране леса и биоресурсов, задерживать особо опасных преступников. Охрана общественного порядка, мероприятий, связанных со скоплением большого количества людей, также входит в наши обязанности. Включая международные форумы с участием первых лиц государства.

– Какое оружие используете? 

– Новейшим вооружением и техникой нас оснащают первыми. К примеру, отряд располагает несколькими беспилотными летающими аппаратами – очень эффективное средство, в кромешной темноте засекает браконьеров на Хасане или засады в лесах Чечни. Стрелковое оружие то же, что и у всех других спецподразделений, но у нас есть пистолеты и автоматы для подводного применения и оружие, которое разработано только для использования в городских условиях.

– Кто сейчас приходит служить в ОМОН?

– Средний возраст омоновцев – 30 лет. Из первого призыва осталось меньше десятка бойцов и офицеров. Конечно, боевые товарищи, достигнув определенного возраста, уходят на заслуженный отдых. На их место приходит молодежь. Но профессионализм ОМОНа остается на высоте.

 
Сейчас в составе отряда четыре роты, инженерно-техническая, кинологическая и другие службы. Но вскоре штатная численность возрастет. Еще один отряд ОМОНа будет сформирован в Уссурийске. Поэтому объявлен набор добровольцев – патриотов в душе, обладающих высокой спортивной подготовкой, отслуживших в вооруженных силах и до 35 лет. Им гарантировано достойное денежное довольствие и весь набор социального обеспечения. Кандидаты проходят собеседование с психологом, проверку на полиграфе и военно-врачебную комиссию, далее – тестирование и анкетирование, внешняя проверка, изучение физических возможностей. Затем три месяца стажировки. И лишь потом ведется спецназовское обучение, которое завершается экзаменами и очередным тестированием.

Уровень подготовки личного состава максимальный. Узкие специалисты выезжают на учебу в Ставрополь, Краснодар, Подмосковье, другие регионы, к примеру, водолазы учатся в Ангарске. У нас имеется собственный полигон для повышения боеспособности. Кроме того, в Приморье мы годами пользовались полигонами 14-й отдельной бригады спецназа, отряда морского спецназа ТОФ, морской пехоты ТОФ, спецподразделений ФСБ и погранвойск. Их лучшие специалисты становились нашими инструкторами. Эта дружба и сотрудничество продолжается. Ведь никто не знает, куда и когда забросит судьба приморский ОМОН для выполнения приказов командования по защите интересов Родины. 

Сохраняются все традиции отряда. Помогаем семьям погибших ребят. Сейчас у нас на попечении 15 человек: отцы и матери, взрослые и несовершеннолетние дети. Всех поздравляем с праздниками, приглашаем на общеотрядные мероприятия, оказываем необходимую помощь. 

Поддерживаем тесные отношения с ветеранами правоохранительных органов и боевых действий. И, конечно, большое внимание уделяем подрастающему поколению, постоянно проводим уроки мужества, дни открытых дверей, спортивные, культурные, патриотические мероприятия. Многие ребята после общения с бойцами ОМОНа ставят целью своей жизни службу в силовых подразделениях.

Неизменной остается главная задача – охрана общественного порядка. В том числе и поэтому Приморье, по данным Росгвардии, относится к наименее криминализированным и опасным для проживания регионам. 

Справка «В»

С 1993 года официальный головной убор бойцов ОМОНа – черный берет. Носить его – честь для спецназовцев Росгвардии.

Кстати

Служба в ОМОНе – это призвание и образ жизни. Стабильного графика работы нет. По тревоге могут поднять в любое время дня и ночи. Чтобы выдержать такой ритм, нужно иметь особую подготовку и быть преданным своему делу.

Автор: Николай КУТЕНКИХ