Курортно-угольная зона

Едва успел растаять Амурский залив, как там – в районе станции Санаторной – обнаружилось нефтяное  пятно, ранее скованное льдами. С приходом весны в Приморье заполыхали традиционные лесные пожары. Продолжается «демисезонная» ситуация с угольной пылью в Находке. Список тревожных новостей можно продолжать и дальше. Разобраться в непростой экологической ситуации в регионе и ее возможных последствиях попытались участники авторской программы «Разговор с Андреем Калачинским» на радио «Лемма».

В гостях у ведущего на этот раз был Владимир Раков, главный научный сотрудник Тихоокеанского океанологического института ДВО РАН, председатель экспертного совета по проблемам экологии Приморского края. 

Для пожаров иногда достаточно бутылки

– На минувшей неделе экологическая общественность провела очередную конференцию, – начал беседу Андрей Калачинский. – Я пристально следил за ее ходом. Первое, что бросилось в глаза, – тон выступлений был чрезвычайно взвинченный. Ученые бьют тревогу?

– Да, к нам на совет приехали люди из Находки, где пока еще не решена задача подавления угольной пыли, а также жители сел Лукьяновка и Анисимовка. Это территории, где сейчас под базы отдыха активно вырубается лес, – отметил Владимир Раков. – Так что проблем с экологией достаточно. 

Как акцентировал Андрей Калачинский, первые месяцы весны были отмечены чередой серьезных пожаров в Приморском крае. Совсем недавно врио губернатора Андрей Тарасенко провел заседание краевой комиссии по чрезвычайным ситуациям, посвященное профилактике пожаров. На этом мероприятии он предложил написать заявление об отставке главе администрации Кавалеровского района, где в конце марта из-за возникшего пожара сгорело несколько жилых домов.

– И пожары, и вырубка лесов, и угольная пыль – эти проблемы нельзя различить по важности, – подчеркнул Владимир Раков. – Они влияют не на отдельные территории, а на весь Приморский край в целом. Во Владивостоке тоже часто можно заметить смог от лесных пожаров. Причем необязательно, что возгорание случилось где-то поблизости. Дым порой долетает до нас с территории соседнего Китая. И причины пожаров могут быть самые разные. Не всегда это человеческий фактор. Бывают случаи самовозгорания. Горят торфяники. Свалки могут загореться, если там много органики. В таких случаях идет активный процесс выделения метана – хватит небольшой искры для появления огня. Иногда достаточно даже оставленной в лесу стеклянной бутылки, которая на солнце может сработать как линза и поджечь сухую траву сконцентрированным пучком света. 

Но основная причина лесных пожаров – это человек. Необязательно это непотушенный костер или брошенный окурок. Я не раз видел, как у нас по Хасанскому участку идет железнодорожный состав, а от него вовсю сыплются искры. Когда случается пожар, кто сможет точно указать причину? 

Бизнес и экология

Следующей темой разговора стала угольная пыль в Находке. 

– Недели две назад встревоженный житель Находки начал распространять через соцсети видеоролик, на котором море у берега было черным от угольной крошки, – рассказал Андрей Калачинский. – В ответ представители природоохранных органов заявили, что это старый ролик, ему уже несколько лет, а сейчас ситуация лучше. Надо сказать, что жителей Находки такой ответ не успокоил. Они начали массово фотографировать местную акваторию и берега, где все стало черным-черно от угольной крошки. 

– Мы уже практически убили находкинские бухты, – посетовал ученый. – Даже те из них, что находятся далеко от мест перевалки грузов. Возьмите бухту Козьмино, где расположен нефтепорт. Мы регулярно берем там пробы бентоса, то есть собираем грунт вместе с живыми организмами, и обследуем его. Во всех пробах этого грунта присутствует уголь. Конечно, не в таких больших концентрациях, как в Находке или во Врангеле, где непосредственно происходит перегрузка. Но отмечу, что от порта Козьмино до портов Находки больше пяти километров. 

– То есть территория, где переваливают нефть, загрязнена углем, который переваливают в пяти километрах? – удивился ведущий. 

– Уголь сюда приносит течением, – пояснил Владимир Раков. – На территории нефтепорта работает собственная экологическая служба. Там действует лаборатория, с которой мы тесно сотрудничаем, есть контроль окружающей среды. И загрязнения собственно нефтяными продуктами там нет. Более того, чтобы впечатлить всех проезжающих, они рядом с нефтепортом поставили плантацию по выращиванию гребешка. Конечно, у них есть свои проблемы. Нефтехранилище находится на берегу, в особо охраняемой зоне, там могут быть какие-то протечки. Общественность не может отслеживать небольшие аварии в закрытой для посещения зоне. Сами суда, перевозящие нефть, могут в открытом море выливать балластные воды, загрязненные нефтепродуктами. Мы также не можем контролировать их деятельность на расстоянии. А потом течение в конце концов все это приносит к берегам всего края. В итоге иногда обнаруживаем то здесь, то там нефтяные пятна. Остается только гадать, кто их разлил и откуда их принесло. Но это мелочи по сравнению с угольной проблемой.

Третий класс опасности

Как отметил Андрей Калачинский, развитие перевалки угля – это развитие бизнеса на территории, оздоровление экономической ситуации.

– Когда в феврале наш врио губернатора посетил Находку и порты, ему доложили, сколько создается рабочих мест и сколько отрасль приносит средств в бюджет, – напомнил ведущий. – И вроде бы все хорошо, но, как заметил глава Приморья, люди-то уезжают. Курортный город потерял свою прелесть.

– Угольная пыль и уголь в целом относятся к третьему и четвертому классу опасности, – отметил Владимир Раков. – Чем это чревато? Уголь взрывается, самовозгорается, он радиоактивен, что может вызвать ряд различных заболеваний. Одних только бронхолегочных болезней целый букет. Шахтеры не зря уходят на пенсию раньше, чем люди других профессий. Они подрывают свое здоровье. А тут угольной крошкой дышат не шахтеры, а обычные жители, их дети. 

В радиусе опасности

По мнению экспертов, основная проблема заключается в том, что порты, на которых переваливается уголь, находятся вблизи жилых построек.

– При таких объемах угля, которые переваливаются в портах Находки, санитарно-защитная зона должна быть шириной в километр, – подчеркнул Владимир Раков. – В Находке же можно увидеть ситуацию, когда сразу за забором порта стоят многоэтажки, школы и так далее. По сути, это нарушение всех норм. 

Законный вопрос: куда же в таком случае смотрят надзорные органы? Тем более что недавно администрация края отдала распоряжение, запрещающее перевалку угля во время сильного ветра. Соблюдается ли это правило?

– Некоторые порты внесли изменения в устав, позволяющие им такой вид деятельности, как перевалку сыпучих грузов, – сообщил Владимир Раков. – А что такое сыпучие грузы? Это может быть сахар-песок, могут быть опилки. А на деле – уголь. Устав при этом утвержден и зарегистрирован. Формально все правила соблюдены. Что касается проверок, то портовики, как правило, о том, что к ним приедет комиссия, осведомлены заранее. Понятно, что они к этому готовятся. Перед визитом инспекторов на два-три часа выключаются все механизмы. Более того, комиссия, как правило, приезжает в то время, когда на улице солнечная безветренная погода. Она берет замеры при идеальных условиях, когда все спокойно и хорошо. И в итоге специалисты получают результат, что все как будто нормально. Если бы замеры брались во время сильного ветра и без предупреждений, результаты, уверен, были бы далекими от нормальности.

Новый порт в Суходоле? 

По мнению эксперта, строительство новых портовых мощностей, заточенных на перевалку угля, также не способно в корне переломить ситуацию. По крайней мере, при текущем положении дел. Так, например, уже давно обсуждается проект возведения угольного порта в районе бухты Суходол и соседних бухт.

– Если бы новые строящиеся порты проходили экспертизу у нас в Приморском крае – это одно дело. Но они проходят экспертизу в Москве, – отметил Владимир Раков. – Наши местные эксперты иногда не могут туда попасть. А если и попадают, то один эксперт с Дальнего Востока среди 15 москвичей ничего не может сделать. А что значит взгляд из Москвы? Столичные эксперты зачастую путают Амурский залив с Амурским лиманом. А Уссурийский залив, в котором находится бухта Суходол, они путают с Татарским проливом. Кстати, проект порта, который планируется в Уссурийском заливе, просто взяли и скопировали с аналогичного проекта в Татарском проливе. Причем в документе даже само название «Уссурийский залив» редко где мелькает. Зато кое-где попадается Татарский пролив, который, видимо, в спешке забыли вырезать и заменить. Такие люди там и проводят экспертизы. 

– Проект угольного порта в Суходоле обсуждается уже около 10 лет, – отметил Андрей Калачинский. – Какова его судьба? 

– Бизнес пытается всячески ускорить процесс начала строительства порта, – ответил эксперт. – У компании уже есть участок земли – в ее владении находится территория практически всего полуострова в районе поселка Суходол. 

Первоначально угольный порт планировали строить на мысе Красном возле Большого Камня. Но горожане поняли, что вся пыль оттуда будет лететь на их улицы, просачиваться в квартиры. Они выступили против, собрали подписи. Бизнес вынужден был уступить, убрать порт подальше от Большого Камня – в район бухты Теляковского. Там были устроены общественные слушания, пригласили жителей ближайших сел. Организаторы слушаний обещали сельчанам починить здание школы, заасфальтировать дорогу, дать рабочие места. Естественно, многие люди соглашались. Рядом, кстати, есть бывший аэродром – практически готовая площадка для складирования угля. 

Проблема в том, что место это мелководное. Потребуется вынуть оттуда миллионы кубометров грунта и куда-то их деть. На берег нельзя. Узаконенных морских свалок поблизости также нет. В проекте предложено разместить этот грунт по центру Уссурийского залива. Если это действительно произойдет, то в Приморье может возникнуть новый остров, потому как гора грунта будет, скорее всего, выступать над поверхностью. И московские эксперты, возможно, такое решение одобрят.

Автор: Евгений СИДОРОВ