Интересная жизнь, однако

Ровно 90 лет назад в Приморье впервые снималось документальное кино

Ранним утром в начале апреля 1928 года жители Владивостока с любопытством наблюдали за действиями приезжих киношников. Московский оператор снимал на камеру дома, людей, транспорт на Ленинской (ныне Светланской) в районе Триумфальной арки (в том же году, к слову, арку снесут, чтобы ничто не напоминало о визите во Владивосток цесаревича Николая). По ближайшим слободкам и окрестностям пролетела новость: в городе снимают кино!

«Удэгеец, подстрелив кабана, вернулся в свою хижину, закурил трубку и велел жене... принести добычу»

Отовсюду в центр сбегался народ, чтобы поглазеть на происходящее и в надежде, что удастся самим попасть в историю. Все уже знали: снимают первый полнометражный документальный фильм о Приморье и Владивостоке. 

К сожалению, этот фильм в архивах не сохранился. Впрочем, не он был главной целью визита на Дальний Восток творческой группы кинофабрики «Совкино» (позже киностудия «Мосфильм») и Государственной школы кинематографии (впоследствии ВГИК). 

Согласно сведениям, собранным старшим научным сотрудником музея имени Арсеньева Дмитрием Рыкуновом и сотрудником отдела краеведческой библиографии библиотеки имени Горького Натальей Гавриловой, весной 1928-го столичные киношники приехали сюда для съемок документального фильма о жизни аборигенов Уссурийского края. Идея эта принадлежала еще малоизвестному в ту пору режиссеру Александру Литвинову. А Владивосток он посетил для личной встречи с Владимиром Арсеньевым и подготовки припасов для длительной киноэкспедиции. 

Племя, заблудившееся в веках

Александр Литвинов пришел в кино еще подростком в дореволюционное время, в юности учился у корифеев русского кинематографа – режиссера и сценариста Якова Протазанова и актера немого кино Ивана Мозжухина. Затем работал на разных киностудиях, делал агитфильмы, даже присутствовал на одной из съемок Ленина. 

Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая творческая судьба Литвинова, если бы не одна случайность. В январе 1928 года на последней странице газеты «Вечерняя Москва» его внимание привлекла небольшая заметка с интригующим заголовком: «Племя, заблудившееся в веках». В ней говорилось о том, что в дебрях Уссурийской тайги сохранилась небольшая народность, ведущая первобытный образ жизни. У кинематографиста тут же родилась идея показать этот образ жизни на экране.

Научные работники Института этнографии Академии наук СССР, к которым Литвинов обратился за советом, сказали, что такой фильм будет представлять огромный интерес не только для науки, но и для широкого зрителя. Что же касается консультаций и выбора народностей, то ученые рекомендовали обратиться во Владивостоке к видному исследователю Дальнего Востока Владимиру Арсеньеву.

Во Владивосток выехала маленькая экспедиция в составе режиссера Александра Литвинова, оператора Павла Мершина и практиканта Зиновия Фельдмана. По прибытии на место киногруппа первым делом встретилась со знаменитым ученым и писателем. Арсеньев посоветовал москвичам снимать фильм об удэгейцах – племени, которому грозило полное вымирание: на тот момент его численность не превышала 1400 человек. Владимир Клавдиевич также помог киношникам практическими советами и познакомил их с проводником-удэгейцем Сунцаем Геонка. 

По тайге, тайге дремучей…

Путешествие было трудным и продолжалось полгода. Дорог в приморской глубинке тогда было крайне мало. Пробираться по глухой тайге на лошадях с тяжелым киноаппаратом, запасами пленки и продовольствия приходилось с огромным трудом. Чтобы не терять связи с цивилизацией, киногруппа прихватила с собой «радиотарелку» и движок, дававший электроэнергию. 

Позже Александр Литвинов прислал во Владивосток, в редакцию газеты «Красное знамя», несколько снимков, сделанных в тайге. Один из них был подписан так: «Туземцы впервые услышали радиопередачу из Хабаровска».

Среди уникальных вещей, запечатленных кинематографистами, – «записка», отправленная одним удэгейцем другому таежному жителю. На клочке выдубленной кожи были начертаны пароход, весы, фигурки человека, охотничье ружье, какой-то тюк, чайник, топор и нож. А расшифровывались эти «иероглифы» так: «На берегу, где останавливается пароход, есть лавка. Пойди туда и возьми для меня ружье, мешок муки, чайник, топор и нож». Именно так: не купи, а возьми. Продавец фактории отпускал товар по таким «запискам», это был своего рода вексель. Торговец не сомневался, что охотник, написавший ее, в межсезонье сам явится в лавку и заплатит за товар шкурами добытых пушных зверей. 

Когда Владимир Клавдиевич увидел на экране эту «записку», он восторженно воскликнул: «Вот молодцы! Хорошо, что увековечили эту «грамоту». Лет через 10–15 жители тайги научатся и читать, и писать. И такие писульки станут музейной редкостью». Так и вышло!

Все было не зря

Александр Литвинов и его помощники прошли сложнейшим маршрутом сотни километров. Этот путь можно сравнить с маршрутами самого Арсеньева и других исследователей Дальнего Востока. Их одолевали гнус, мошка и комары. Они переправлялись через бурные реки, а на одной из переправ режиссер чуть не утонул. Им удалось посетить все стойбища удэге в долинах таежных рек, преодолеть хребет Сихотэ-Алинь и добраться до берегов Амура и Татарского пролива.

Из снятого материала они смонтировали два фильма: «По дебрям Уссурийского края» и «Лесные люди» («Удэ»). Оба фильма с большим успехом прошли в кинотеатрах СССР. Как рассказывает киновед Александр Дерябин, руководство «Совкино» даже выдало Литвинову и Мершину премию, что нечасто случалось и с более известными кинематографистами. 

Заинтересовала дилогия об удэгейцах и западную публику. Американец Роберт Флаэрти, один из основоположников мирового документального кино, забросал вопросами об этих картинах и их режиссере советскую киноделегацию, представлявшую оба фильма в Германии. Флаэрти, автор принесшего ему всемирную известность фильма о жизни эскимосов «Нанук с Севера» (1922 год), сразу увидел в Литвинове родственную душу и восторгался его талантом.

Встреча с хозяином тайги

Внешне фильмы Литвинова просты, в чем-то даже примитивны. У них свой, замедленный, ритм, там нет смакования экзотики или каких-то невероятных героев. Показана обыденная жизнь обитателей таежных поселений. Но именно это и дорого до сих пор.

Режиссерская и операторская работа привлекает чутким вниманием к суровой и завораживающей своей красотой природе, бесстрашием и профессионализмом в любых ситуациях. Последний раз фильмы «По дебрям Уссурийского края» и «Лесные люди» были показаны на большом экране на Московском международном кинофестивале 1999 года в Музее кино, и все зрители там ахнули, когда демонстрировался эпизод охоты на медведя. Александр Литвинов и Павел Мершин снимали охоту буквально с нескольких метров своим громоздким киноаппаратом, а охотник-удэгеец отнюдь не богатырского сложения сражался с медведем только при помощи рогатины и одолел хищника! 

Не менее опасной была и съемка тигра, когда хозяин тайги неожиданно вышел перед киногруппой к реке. Амба находился на расстоянии 30 метров, и эта съемка могла стать последней для бесстрашных киношников. Ведь проводники-удэгейцы, почитая большую полосатую кошку как священное животное, ни за что не стали бы в нее стрелять в случае опасности. 

Надо сказать, что эта встреча была необычайным везением для кинематографистов еще и потому, что сам хищник очень осторожен и крайне редко появляется перед людьми во всей своей красе. Тот же Владимир Арсеньев несколько лет изучал тайгу, прежде чем увидел живого тигра.

Удались москвичам и другие съемки таежных обитателей, не столь рискованные, но столь же впечатляющие.

В 1956 году Александр Литвинов стал лауреатом премии Федора Буссе за создание цикла документальных фильмов о Дальнем Востоке и за книгу «В Уссурийской тайге».

В быту неприхотливы...

Вызывают восхищение и другие съемки, например, показ быта и навыков удэге-охотников, пишет Александр Дерябин. На том же просмотре в Музее кино зрители оживленно зашептались, когда удэгеец, подстрелив кабана, вернулся в свою крытую корой хижину, закурил трубку и велел жене... принести добычу. Не сказав ни слова, женщина села в лодку, отправилась за несколько километров в тайгу и нашла этого кабана по еле заметным приметам, оставленным мужем (согнутым веточкам и т.п.). Таким уж было распределение обязанностей в племени: мужчины охотились, а женщины приносили добычу к дому, готовили пищу и растили детей. 

Показал  режиссер и виртуозное мастерство, с которым удэгейцы управлялись с улимагдами (долблеными лодками), преодолевая стремнины и перекаты, как ловко они ловили рыбу при помощи примитивных острог. Некоторые стороны быта удэгейцев воспринимались зрителями неоднозначно. Например, привычка к курению (дымил на экране даже трехлетний мальчуган). Или роды: роженица уединилась в специальной хижине и вышла оттуда уже с ребенком. Все это было показано режиссером без дидактизма и осуждения. Литвинов не удержался от оценки только один раз, когда снимал шамана, согласившегося исполнить свой танец за порцию «огненной воды». В фильме шаман, как пережиток прошлого, вызывает у удэгейцев смех, но кто знает, как они относились к нему в действительности. Но и при такой точке зрения режиссера мы должны быть ему благодарны, ведь до нас дошли единичные киносъемки шаманских камланий.

По следам первопроходцев

Несколько лет назад творческой группой владивостокской киностудии «Зов тайги» было снято своеобразное продолжение творения Александра Литвинова, получившее название «Лесные люди – 2». Картина стала данью памяти режиссеру, оператору, проводнику, героям тех лент и, конечно, нашему прославленному земляку Владимиру Арсеньеву. 
В новый фильм вошли оригинальные кадры, снятые Литвиновым, а также современные съемки, показывающие быт удэгейцев в наше время. Интересно сравнивать прежнюю и нынешнюю жизнь удэгейцев, понимая, что между двумя лентами исторический и временной отрезок в 80 с лишним лет. Племя, заблудившееся в веках, не исчезло.

Автор: Николай КУТЕНКИХ