Операция «Кулич»

70 лет назад советская контрразведка провела одну из самых успешных своих операций за рубежом, перекрыв нелегальный канал утечки секретной информации. 

В торговом порту Данцига (Гданьска) при намерении нелегально выехать из Польши в Швецию на польском судне (углевозе) 17 июня 1947 года был задержан 25-летний поляк Ян Красиньский, резидент американской разведки из Стокгольмского центра ЦРУ. Задержание Красиньского – результат контроля нелегального канала въезда и выезда в порту Данцига, осуществляемого агентом Куличом, завербованным в марте 1946 года советским чекистом Иваном Караваевым. 

Агент Кулич был разведчиком вооруженной банды, действующей в Бельск-Подляском районе Польши, вблизи Беловежской Пущи – западной границы Белоруссии.

И хотя с момента описываемых событий прошло боле 70 лет, тем не менее некоторые фрагменты этой успешной чекистской операции, а также имена ее участников до сих пор под грифом «совершенно секретно». 

Живыми бандитов не брать  

После окончания Великой Отечественной войны в восточных районах Польши (вблизи границы Советского Союза) продолжали активно действовать многочисленные вооруженные банды, сформированные немцами еще в сентябре 1939 года после разгрома Польши. Бандформирования называли себя Армией Крайовой и скрывались в лесных массивах и населенных пунктах. Они были отлично экипированы и вооружены стрелковым оружием, которое им самолетами поставляли англичане, бывшие союзники Красной армии. 

По приказу Польского эмигрантского правительства в Лондоне эти вооруженные банды в 1941–1945 годах не воевали с фашистами, а ожидали возвращения из Лондона эмигрантского правительства и надеялись на формирование Польской армии на их основе. А к концу войны бандформирования накапливали силы для борьбы с представителями народной власти и воинскими частями Советской армии. 

Бандиты грабили магазины, проводили антисоветскую агитацию, убивали  представителей законной власти, солдат и офицеров Советский армии. 

Для ликвидации бандитского подполья по решению Польского правительства в каждом районе восточной части Польши создавались оперативные группы с приданными им войсковыми частями. В состав опергрупп входили прокурор, офицер местного органа госбезопасности, представитель воинской части, следователи, офицер советской контрразведки. Отдельно был военный трибунал. 

С задержанными бандитами не церемонились. Согласно декрету президента Польши Владыслава Рачкевича члены банды, принимавшие участие в убийствах, по приговору военного трибунала приговаривались к высшей мере наказания – расстрелу. 

Опергруппа, в которую входил старший лейтенант Главного управления военной контрразведки Смерш Иван Караваев, курировала Бельск-Подляский район, соседствующий с границей Белоруссии. Здесь действовали наиболее активные бандформирования, которые, кстати, поддерживала некоторая часть населения Польши. Как известно, не все граждане этой страны, освобожденной советскими войсками от фашизма, были довольны «оккупацией» Красной армией.   

В начале марта 1947 года командование 103-го стрелкового полка провело операцию по ликвидации одной из бандитских группировок в Бельск-Подляском районе. Окруженные сепаратисты отчаянно сопротивлялись, потому что терять им было нечего. Большая часть бандитов была убита, 13 членов бандформирования сдались. Во время допросов задержанных выяснилось, что среди членов банды есть разведчик – 20-летний поляк Збигнев Ковальский. Дальнейшую работу с Ковальским поручили Ивану Караваеву. 

Будем объявлены героями 

Из воспоминаний подполковника КГБ СССР Ивана Николаевича Караваева:   

– Я допрашивал Ковальского весь световой день. Он рассказал, что до начала войны (до 1939 года) проживал с родителями в Данциге. Когда немцы напали на Польшу, бежал с матерью во Львов. В 1939–1941 годах в составе молодежной делегации в возрасте 16 лет был в Москве на экскурсии, после чего стал изучать русский язык. Во время оккупации немецкими войсками Львова стал сотрудничать с польской разведкой. По поручению польского офицера собирал сведения о немецких оккупационных войсках. Летом 1944 года (перед освобождением Львова советскими войсками) вместе с группой подпольщиков ушел в Бельск-Подляский район, где в составе вооруженной группы Армии Крайовой был разведчиком. В его обязанности входило выявление в населенных пунктах представителей народной власти, а также солдат и офицеров Советской армии, которых потом убивали.  

После такого признания Ковальский заслуживал только одного – высшую меру. Он знал о декрете президента Польши Владыслава Дачкевича и очень хотел жить, как и члены его банды. И в то же время они надеялись, что в Варшаву из Лондона вернется эмигрантское правительство и все бойцы Армии Крайовой будут объявлены героями Польши. 

Из воспоминаний подполковника КГБ СССР Ивана Николаевича Караваева:   

– Выслушав точку зрения Ковальского, я разъяснил ему, что его судьба будет рассмотрена военным трибуналом и он наверняка будет приговорен к расстрелу. Парень долго молчал, он явно нервничал. Затем очень робко обратился ко мне с вопросом, могу ли я помочь сохранить ему жизнь. Я сказал, что это возможно при условии, что он будет сотрудничать с советской контрразведкой. Пока Ковальский раздумывал, я по телефону (с использованием кода) доложил своему начальнику в Варшаве о намерении завербовать Ковальского. Начальник ответил: «Решай сам, тебе виднее». 

После долгого молчания Ковальский согласился на сотрудничество с советской контрразведкой. При этом высказал две просьбы. Первая – вывезти его из Бельск-Подляского района как можно дальше, чтобы бандиты не расстреляли его как предателя, когда он выйдет на свободу после задержания. Ковальский предложил отправить его в Гданьск к дяде, у которого он может временно остановиться, пока ищет работу. Это предложение было принято. 

Вторая просьба – первую встречу с Караваевым провести не в городе, а в лесу, в 5 км от Гданьска. Он указал место, где на поляне были ресторан и концертный зал. Здесь до войны отдыхала местная знать. По словам парня, он опасался слежки членов банды. И это предложение Ковальского также нашло понимание у контрразведчика Караваева.  
После допроса и беседы с Ковальского взяли подписку о сотрудничестве с советской контрразведкой. Ему был присвоен псевдоним Кулич. Отныне под этим псевдонимом он проходил во всех документах Смерша.  Первая встреча с новоявленным агентом была назначена на 15 мая на лесной поляне, время рандеву 14-15 часов. 

Ковальский получил необходимые документы и деньги на проезд до Гданьска. В эту же ночь он отбыл к дяде на поезде Брест – Варшава. 

Агенту доверять можно 

Конечно, Караваев рисковал, отпуская на свободу непроверенного в деле агента. Имея документы на руках, Кулич мог скрыться. Более того, вдвойне было опасно идти на встречу с ним в лес. Не было гарантии, что Кулич не сдаст нашего контрразведчика боевикам. Он мог даже убить Караваева. Руководство контрразведки в Варшаве рекомендовало Караваеву вопрос о собственной безопасности решать самому. Мол, ты его вербовал и инструктировал, ты назначил встречу, тебе и карты в руки. 

И все-таки Караваев поехал на встречу с Куличом.  В отделе контрразведки гарнизона Данциг-Гданьск ему дали автомашину с водителем, вооруженным автоматом. Иван остановил «Виллис» за 200 метров от места встречи, предупредив водителя о возможной засаде. Спрятавшись за деревьями, контрразведчик стал наблюдать за поляной. Агент Кулич пришел один. 

Рассказывает подполковник КГБ СССР Иван Николаевич Караваев: 

– Вооруженный пистолетом, в гражданской одежде, я подошел к агенту. Кулич сидел на скамейке, рядом с ним лежал пистолет «Виси» польского производства. На мой вопрос, зачем ему оружие, ответил, что для обороны от наружки членов банды в случае их появления в Гданьске. Выслушав его пояснения, я несколько успокоился, у меня появилось доверие к агенту. По словам Ковальского, дядя принял его хорошо, помог устроиться на работу в порту рабочим, и теперь он знакомится с обстановкой. Наша беседа продолжалась около трех часов. Ковальский рассказал, что иногда к дяде приезжает какой-то поляк – приплывает на судне (углевозе) из Швеции. Гость днем отсиживался в доме, а вечерним поездом уезжал в Варшаву. На обратном пути из Варшавы он также останавливался у дяди. Ночью дядя на весельной лодке отвозил гостя к судну, на котором поляк возвращался в Швецию. Я понял, что по этому нелегальному каналу могут прибывать в Польшу иностранные разведчики, что представляет угрозу безопасности страны. Кулич со мной согласился. Я поручил ему постоянно контролировать этот канал и в случае появления гостя у дяди немедленно мне сообщить. В конце встречи мы договорились встретиться через месяц в курортной зоне города Сопота, где всегда многолюдно. 

После первой встречи с агентом Куличом Караваев убедился, что Ковальскому можно верить. О результатах рандеву контрразведчик доложил руководству в Варшаве. После чего было принято решение перевести Ивана в   Гдыню, в отдел контрразведки ВМФ, чтобы постоянно быть на связи с агентом. Отныне это была главная задача контрразведчика. 
В период с мая 1946 года по май 1947-го Караваев постоянно поддерживал связь с Куличом. Они встречались  в курортной зоне Сопота и каждый раз в новом месте в  целях конспирации. Ковальский все еще боялся, что его могут выследить бандиты. Поэтому он носил в кармане пистолет, хотя в послевоенной Польше это было противозаконно. За ношение оружия без разрешения можно было попасть за решетку. 

Чтобы агент круглосуточно держал под контролем нелегальный канал въезда и выезда в Польшу, Караваев запретил Ковальскому выезжать из Гданьска по каким-либо малозначительным делам. Между тем желанный  гость из Швеции у дяди не появлялся. Контрразведчик даже стал опасаться, что поляк почувствовал опасность и нашел другой канал проникновения в социалистическую страну. И если это так, то это был провал операции. Но его волнения были напрасны.  

Окончание в следующем номере

Автор: Сергей КОЖИН