И снова стал милейшим псом…

Режиссер спектакля – молодой актер театра Герман Авеличев – сам написал инсценировку, сам же занимался и сценографией, так что во многом эта постановка – авторский проект. И, скажу сразу, проект удачный. Да, не шедевр. Но крепкий, интересный, а главное – с идеей, с основной мыслью спектакль. Выходя из зала, зритель просто не сможет тут же забыть увиденное. И сам булгаковский текст, и суть происходящего на сцене бередит душу, заставляет думать.

Разумеется, у любого из зрителей, особенно тех, кто старше 30 лет, могут существовать опасения: а не буду ли я весь спектакль сравнивать его со знаменитым фильмом Владимира Бортко? Так вот, авторитетно могу заявить: не будете. Если в начале первого акта какие-то сравнения, воспоминания «а как это было снято у Бортко» еще появлялись в голове, то потом они просто исчезли. «Собачье сердце» Приморского краевого театра молодежи – совершенно самостоятельное произведение, у него своя аура, так что и сравнения сами собой исчезают.

И главное отличие, на мой взгляд, состоит в том, что в спектакле больший упор сделан на процессе эволюции Шарикова из милого пса в настоящее чудовище. На первый план выходит Павел Пятыров, очень талантливо сыгравший роли Шарика и Шарикова (в фильме Бортко в центре все же оказывается профессор Преображенский в великолепном исполнении Евгения Евстигнеева). Герман Авеличев еще до премьеры не раз повторял, что он не думал о фильме и не пытался с ним конкурировать, готовя постановку. И можно констатировать: режиссеру его задумка удалась. 

Вместе с актерами режиссер исследует феномен сотворения монстра, феномен бессмысленного опыта. Спектакль получился остро социальным и философским одновременно, актуальным, несмотря на четко обозначенное время действия (1924 год). Вообще, атмосфера спектакля не нарочито революционна или архаична. Хотя примет времени на сцене достаточно (от старинного патефона до звучащих в музыкальном оформлении песен тех лет), у зрителя нет чувства, что он наблюдает за чем-то, давным-давно прошедшим и сегодня неактуальным. Во втором акте, прислушиваясь к репликам Шарикова, зритель начинает задумываться о том, насколько сегодня много их – вот таких шариковых, взявшихся словно из ниоткуда, но при этом наглых, нахрапистых, пробивных, рвущихся к благополучию любыми средствами.

Сценография Германа Авеличева в целом проста, режиссер придумал несколько оригинальных приемов, позволяющих устроить на сцене и «операционную», и в голове профессора Преображенского побывать, чтобы понять его сомнения и метания. Ничего сверхъестественного, никаких суперспецэффектов, но все органично и ясно. Правда, сцена, позволяющая зрителю как бы заглянуть в голову профессора и понять, о чем он думает, вышла, на мой взгляд, слишком громкой, крики актеров звучат почти какофонией, и потому вместо мучительных размышлений остается ощущение хаоса и беспорядка. Возможно, именно над этой сценой стоит еще поработать.

Вопрос о том, как же в таком спектакле без живой собаки, решился легко. Павел Пятыров отлично сыграл и Шарика, милого уличного пса, и Шарикова – результат опыта по пересадке гипофиза, превратившегося в социальный эксперимент. Вообще, работа Павла Пятырова достойна того, чтобы быть отмеченной. Он действительно показывает нам эволюцию своего героя, рисуя образ маргинала яркими красками, но без намека на пародию или фарс.

Интересно работает в спектакле и Анатолий Мягких. Его профессор Преображенский вовсе не тот вальяжный барин, каким его играет Евгений Евстигнеев. Это, скорее, русский интеллигент, ученый до мозга костей, который ищет ответ на вопрос, в чем же заключается человеческая сущность и нужно ли улучшать homo sapiens искусственным путем. Возможно, в первом акте Анатолий Мягких играет не так ярко, но во втором отчаянный монолог Преображенского «Да это мое открытие, черт бы его побрал!» звучит великолепно – в нем столько боли, столько позднего прозрения, столько горечи. Анатолий Мягких именно здесь показывает, какой путь прошел профессор, пока на его глазах «эволюционировал» Шариков. 

Среди интересных актерских работ следует отметить Олега Демчука (доктор Борменталь), который создает образ противостоящего Шарикову молодого ученого, человека современной формации. Анастасии Федосеевой (чья роль товарища Вяземской действительно оказалась много шире, чем персонаж в повести) удалось создать образ одновременно обиженной женщины и революционной фанатки.

К сожалению, нельзя сказать, что так же ярко работает и Николай Тирищук, играющий Швондера. Такое чувство, что какой-то нужной точки, чего-то главного в своем персонаже актер еще не нашел. Он как-то вяло прошел сквозь спектакль, и этот персонаж, пожалуй, единственный, который совершенно поблек на фоне воспоминаний о том же герое в фильме, о работе Романа Карцева. Хотя ведь именно Швондер олицетворяет ту силу, которая превращает Шарика-Клима именно в чудовище, способное потенциально и самого Швондера пустить в расход.

Есть у меня и еще одна претензия к спектаклю, которую, надеюсь, в ближайшее время исправят. В первом акте актеры читают отчет об операции Шарика-Клима Чугункина, дают анамнез и ход лабораторных наблюдений. Так вот, в описании операции не прозвучало слово «гипофиз!» совсем, а было сказано только «пересажены яичники». У мужчин нет яичников. По тексту Булгакова Шарику после гипофиза пересаживали мужские яички. Но главное, ему гипофиз пересадили, ведь, по мысли Преображенского, именно этот участок мозга отвечает за хранение человеческой идентификации. Думаю, это принципиальная вещь, которая должна прозвучать в спектакле.

В целом спектакль, как уже было сказано, крепкий, интересный, четко заявляющий о том, что во Владивостоке появился еще один современно работающий режиссер. Хочется взглянуть на будущие постановки Германа Авеличева. 

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ