Война и патефон

Единственная улочка, разделявшая селение на левую и правую стороны, наполнилась чужими солдатами, чужим лающим говором. Стало ясно: война пришла в дом и не сулит ничего хорошего, вселяя в души взрослых страх, беспокойство, в первую очередь за нас, ребятишек. Нам же, подросткам 12 – 14 лет, произошедшие перемены представлялись некой игрой в войну с настоящими врагами и уверенностью, что наши победят. Нам нужно было проявить чудеса ловкости и умения, чтобы выбраться из дома, каждую минуту мама тревожно спрашивала: «А где Анютка?». Больше всего мы страдали от невозможности побежать к подружке, поиграть на пустыре, искупаться в реке, и не только из-за запретов родителей, но и от ощущения реальной опасности, исходившей от чужаков.

Теперь вы понимаете, как трудно было нам собраться всем вместе и как ценили мы эти минуты. Разработали систему связи: если между досками забора трава – приходи, есть дело, если листок скомканной бумаги – беги в заброшенную избу на краю деревни и так далее.

Витек – не по годам рослый паренек из соседней избы, улыбчивый, готовый поддержать, помочь, утешить, рукастый, спокойный, добрый. О таких мужьях для дочерей мечтают все матери, а девчонки почему-то выбирают хулиганистых, задиристых, боевых. Но мне Витек нравился, хотя я, похоже, была для него просто подружкой из соседнего двора.

Так вот, этот самый Витек сыграл сбор и удивил нас: на лавке в заброшенной избе стоял патефон и была лишь одна пластинка к нему. Бархатный теплый голос певца едва пробивался сквозь скрип и скрежет заезженной пластинки, но мы этого не замечали:

Мне бесконечно жаль

Своих несбывшихся мечтаний,

И только боль воспоминаний

Гнетет меня…

Притихшие, мы придвинулись друг к другу, охваченные одним общим чувством – щемящей тоской по прежней жизни.

Неожиданно для всех Витек подошел ко мне и пригласил на танец. Я онемела и несколько секунд смотрела на него: правильно ли поняла, неужели он ко мне протянул руки, обнимает за талию? Все зашевелились и стали в пары, девчонки, кому не хватило кавалеров, танцевали друг с другом. Теперь мы были связаны еще и общей тайной...

Сколько лет прошло. Я уже вполне в серьезном возрасте, но помню во всех подробностях, как гулко билось мое сердце и сердце того мальчика, как, несмотря ни на что, юность брала свое, мы влюблялись, танцевали. Конечно, мы не воспринимали наши вечера в заброшенном доме как протест жестокому режиму оккупантов, но вскоре все изменилось.

С радостью и нетерпением мы ждали очередной встречи и танцев под единственную мелодию старой пластинки. Неожиданно все закончилось. В разгар импровизированного «бала» на пороге заброшенной халупы как из-под земли вырос немецкий солдат с наставленным на нас оружием. Увидев горстку перепуганных подростков, он осмелел и по-хозяйски прошел вглубь дома, поцокал языком, послушал музыку, затем закрыл крышку патефона и унес его с собой. Вот и все.

Не сговариваясь, мы единодушно решили во что бы то ни стало вернуть патефон. Где обитал немец, выяснить было нетрудно. Вечерами он усаживался у открытого окна и заводил патефон, томно вздыхая при звуках нежной мелодии. Мы долго ждали удобного момента и дождались.

В тот день пронесся слух: наши уже близко. Немцы вели себя беспокойно: что-то грузили в машины, раздавались команды, солдаты заводили мотоциклы, спешно покидая деревню. Наш обидчик, как обычно, устроился у окна и завел патефон. В это время зашел другой солдат, что-то пролаял ему, и они спешно выскочили из избы, мы едва успели спрятаться за угол. А пластинка продолжала крутиться! Тут уж Витек не растерялся, схватил патефон – и бежать! Не знаю, чем бы дело кончилось, но на окраине деревни уже шел бой, и немцам было не до нас.

А на другое утро солнце сияло как по заказу, и все ликовали: наши пришли! И патефон, скрипя и фыркая, распевал на все село: «Мне бесконечно жаль...».

Анна ДОЛГИХ

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ