Как узнать военную тайну

Сегодня мы завершаем тему о роли грамотного шпионажа в истории, поднятую предыдущей публикацией в рубрике «Секретные материалы» (см. номер «В» за 20 апреля).

Напомним: мы рассказали о том, как накануне Русско-японской войны Российская империя проиграла японцам «тайную войну». Царские, говоря современным языком, силовые структуры оказались неспособными организовать эффективную разведдеятельность. Им мешало и отсутствие сети агентов в тылу противника, и нехватка собственных разведчиков и просто переводчиков с восточных языков. Зато японцы в аналогичных вопросах проявили поистине блестящее мастерство. Все эти проблемы остались актуальными и с началом войны и в значительной мере предопределили ее исход…

Спонсор несистемных революционеров

Начиная с 1902 года японским военным атташе в России служил полковник Мотодзиро Акаси. Он сумел установить тесные связи с элитой столичного общества и одновременно, как выразились бы сегодня, с несистемной оппозицией. Как выяснилось позже, Япония с целью подрыва изнутри стабильности России как будущего врага финансировала тех, кто боролся с самодержавием: российских эсеров, Грузинскую партию эсеров, Польскую социалистическую партию и Финляндскую партию активного сопротивления.

Помощником полковника Акаси стал финский революционер Конни Циллиакус. Считается, что он наладил прямые контакты японской разведки с руководством партии эсеров. Русская контрразведка оказалась не на высоте, и деятельность Акаси смогла разоблачить только полиция (впрочем, после начала Русско-японской войны он перебрался в Стокгольм, продолжив вести подрывную работу против России).

Агенту царской охранки в Париже удалось «изъять» из вещей Акаси пояснительную записку Циллиакуса, в которой тот с финской обстоятельностью перечислял, сколько и на какие цели потрачено японских денег. Выяснилось, что генштаб Японии выделил «на приобретение 14500 ружей различным революционным группам 15300 фунтов стерлингов. Кроме того, выдано 4000 фунтов стерлингов социалистам-революционерам на приобретение яхты, также с содержанием экипажа на 4000 фунтов».

Несмотря на полученные данные, полиция не смогла перекрыть все каналы поставок вооружения в Россию. На японские деньги в Англии был куплен пароход «Джон Графтон» (позже в целях конспирации ставший «Луной»). Его команда, набранная из финнов и латышей, смогла обеспечить перевозку и выгрузку двух крупных партий оружия и боеприпасов в Финляндии. Однако третий рейс парохода оказался последним: в тумане он сел на мель и был взорван сбежавшим с него экипажем.

Приехавшие на место жандармы выгрузили все, что осталось на борту. Это оказался целый арсенал, состоявший из 9670 винтовок системы «Веттерли», 720 револьверов «Веблей энд Скотт», 400 тысяч винтовочных и 122 тысяч револьверных патронов, около трех тонн желатиновой взрывчатки, двух тысяч детонаторов и около шести метров английского бикфордова шнура. В Закавказье, куда также было доставлено вооружение, полиция перехватила 8200 винтовок «Веттерли» и 720 тысяч патронов к ним.

Впрочем, считается, что в результате этих операций удалось конфисковать только незначительную часть закупленного оружия. По некоторым данным, за несколько лет своей деятельности японский резидент передал российским революционерам около 1 миллиона иен (по современному курсу – более 35 миллионов долларов).

Глубокое погружение

Отозванный после окончания войны обратно в Японию, Мотодзиро Акаси в годы Первой мировой дослужился до должности заместителя начальника генерального штаба Японии. Естественно, что его знания российских реалий очень пригодились.

К слову, в этом смысле он не был исключением. Например, начальник разведывательного отдела японской 1-й армии полковник Хагино провел в России семь лет. А главный стратег генштаба генерал Гэнтаро Кодама долгое время жил в Амурской области и, как считается, оставил там детей от русской жены.

Действительно, японские шпионы порой даже не скрывались: они вели разведку открыто, не боясь противодействия. Например, в Приморье «простые рыбаки» высаживались на наш берег и снимали планы местности, наносили на карты дороги и тропы, запросто пользуясь услугами местных проводников.

Владимир Арсеньев, сталкивавшийся с подобными фактами во время своих экспедиций, писал в одной из работ: «За 7 лет до войны с Японией около русских берегов Уссурийского края, в районе реки Амагу, из года в год ловил рыбу один японец, православный, фамилии которого они не помнят, но называли его Григорий Андреевич. Его хорошо знали староверы. Он часто с ними беседовал на разные темы, расспрашивал и многое с их слов записывал. Когда война была объявлена, японец этот не приехал ловить рыбу. Староверы, увидев кое-кого из бывших его товарищей, стали расспрашивать, отчего их общий знакомый не приехал в текущем году. Японцы отвечали, что он вовсе не рыбак, а майор японской службы, что теперь он находится на войне, очень занят и потому приехать на Амагу не может». Вот как работали грамотные шпионы…

Многочисленные свидетельства подтверждают, что достаточно крупные чины японской армии подолгу трудились в России парикмахерами, поварами, продавцами вкусностей, были фокусниками и артистами, содержали закусочные и публичные дома, даже прислуживали офицерам и стирали белье. Прибыв после этого на родину, они многое могли поведать, поскольку русские хозяева секреты «от каких-то там слуг» особо не хранили. При этом слуги не только имели хороший слух, но и прекрасно понимали по-русски и даже умели читать. Понятно, что и глубокое погружение в чужую жизнь само по себе давало много преимуществ…

Невыгодное обстоятельство

Когда на смену не справившемуся со «шпионскими» обязанностями Борису Ванновскому (см. публикацию в номере «В» за 20 апреля) новым резидентом российской разведки в Токио был назначен полковник Владимир Самойлов, ситуация практически не изменилась. В рапорте от 24 мая 1903 года он беспомощно докладывал: «Все, что касается численного состава армии в Японии, составляет большой секрет, и достать какие-либо сведения можно только случайно. Сведения же, сообщаемые мне иностранными военными агентами, хотя и разнящиеся от наших, не могут считаться достоверными».

Неуспех шпионского дела заключался в том, что им по традиции занимались военные атташе, дипломаты и штабы военных округов. При такой размытости разведка велась бессистемно и не имела общей направленности. Более того, наши военные агенты попросту не знали японского языка (в Академии Генерального штаба обучать японскому стали только после войны).

С началом военных действий были приняты срочные меры для исправления сложившегося положения. В «Отчете о деятельности разведывательного отделения штаба Маньчжурской армии (с начала войны по 26 октября 1904 года)» сообщалось: «С самого начала войны командующий Маньчжурской армией генерал-лейтенант Линевич возбудил ходатайство перед Наместником Его Величества на Дальнем Востоке о привлечении в армию в качестве переводчиков восточных языков студентов и слушателей-офицеров Восточного института, причем студентам было установлено жалованье в размере 155 рублей в месяц и пособие на проезд в армию». Действительно, многие посланцы института практически помогли военным, применив свои знания и в штабах, и непосредственно в действующей армии.

А вот что делать с массой лазутчиков, работавших весьма эффективно, никто толком не знал. В том же отчете было зафиксировано: «С открытием военных действий в Маньчжурии выяснилось, что большое число китайцев и переодетых китайцами японцев занимаются шпионством, следя с сопок за движением наших войск, расположением наших батарей, сигнализируют об этом при помощи флагов, зеркал и прочего. Это невыгодное для наших войск обстоятельство вызвало приказание войскам Маньчжурской армии от 25 июня 1904 года за № 371, в котором Командующий армией приказывал при появлении подобных лиц на горах стрелять по ним. К сожалению, это приказание не исполнялось войсками с должною последовательностью и энергией…»

Корыстные конфиденты и русские проколы

Попытки организовать разведывательную деятельность русскими, конечно, предпринимались. Например, активно использовались так называемые конфиденты – люди, шпионившие за вознаграждение, в основном иностранцы.

Одним из лучших тайных агентов России в период Русско-японской войны был французский журналист Бале. Он в совершенстве владел японским языком и доставлял нашему командованию ценную информацию. Услуги русским оказывал и французский военный атташе в Японии барон Корвизар. В июне 1903 года по ходатайству полковника Владимира Самойлова он был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени. В конце апреля 1904 года российское военное командование отправило в Японию и Корею еще трех тайных агентов: француза Шаффанжона, швейцарца Барбье и немца Мейера. Но все эти усилия не приносили должного результата.

Во-первых, сведения, добываемые конфидентами, освещали в основном организацию тыла японской армии. Во-вторых, оставляла желать лучшего оперативность: их донесения поступали в штабы кружным путем, через Китай или даже Европу, что занимало порой недели. Более того, среди конфидентов часто оказывались обычные авантюристы, желавшие нажиться, а то и двойные агенты.

Мешали работе и обычные проколы русских. Так, еще в одном отчете – о работе разведотделения управления генерал-квартирмейстера при главнокомандующем с марта по август 1905 года – говорилось: «После Мукденских боев дело разведки было поставлено в весьма затруднительное положение, главным образом по следующим причинам:

1. Мукденские события настолько сильно повлияли на впечатлительные умы китайцев, что почти все старые разведчики разбежались, а новых нельзя было подыскать, так как китайцы даже за крупное вознаграждение не решались поступать на нашу службу тайными агентами из-за боязни японцев, беспощадно и жестоко расправлявшихся со всеми туземцами, подозреваемыми в каких-либо сношениях с русскими.

2. Пропажа обоза штаба Главнокомандующего (!) при отступлении от Мукдена сделала дальнейшее пребывание некоторых наших агентов в Японии небезопасным, так как в делах разведывательного отделения, попавших, как можно было думать, в руки японцев, содержались донесения с обозначением фамилий означенных агентов».

Действительно, после этой утраты русские агенты в Японии оказались на грани провала и многих пришлось отозвать. В их числе оказался и успешный шпион журналист Бале.

Уроки из всего это спустя время вынесли большевики, точнее, советская разведка. До эпохи Рихарда Зорге оставалось 30 с лишним лет…

Автор: ​Иван ЕГОРЧЕВ, член Русского географического общества