Без скидок на возраст

Приближается День Победы. И необходимо отдать дань уважения наравне с ветеранами Великой Отечественной войны их младшим братьям – юнгам «огненных рейсов».

Накануне праздника в редакции «В» состоялся круглый стол, собравший юнг военной поры. У каждого из этих ветеранов 1927–1931-го годов рождения своя история – героическая для нашего времени и обычная для той трудной эпохи. А объединяет их не только служба родине в «роковые сороковые», но и последующая многолетняя работа в Дальневосточном морском пароходстве. Как выяснилось, спустя десятилетия все они так и остались в душе «юнгами флота российского».

Семья, которая учила и оберегала

Иван Сокур стоял у истоков ветеранского движения юнг Владивостока.

– Прежде чем отправиться в море, мне пришлось совершить пешее путешествие по южному Приморью, – вспоминает Иван Александрович. – В отделе кадров пароходства мне и двум моим товарищам сказали, что в юнги берут только при наличии двух рекомендаций от коммунистов. Мы их получили в ДВМП, но заверить требовалось в райкоме партии. Наша школа в поселке Угольном относилась к Шкотовскому району. Весь день от Угольного до Шкотово шли пешком и добрались в райком уже под вечер. Поставили печати. А как ночью возвращаться? К счастью, нас, пацанов, заметил первый секретарь райкома и организовал нам попутку до дома.

Вот так я оказался на пароходе «Полина Осипенко». Одноклассники попали на «Циолковский» и «Беларусь». «Беларусь» погибла буквально через один рейс…

Едва поднявшись на борт, я понял, что попал в свою семью. В экипаже уже состояли два юнги, поэтому мне было не так страшно. А все взрослые относились к нам как к родным сыновьям или внукам.

Шок испытал сразу. Меня, постоянно голодного пацана, привели в столовую, накормили до отвала. А на столах еще оставались продукты, можно было в любую свободную минуту зайти и перекусить. Еще нас одели. Каждый принес что-то из американской одежды и обуви, так как судно накануне пришло во Владивосток из-за границы. Потом представили командованию парохода и подразделений. И следующим утром началась работа. Каждый моряк старался помочь, опытом делились все, само собой, оберегали.

Ходили в Америку за грузами ленд-лиза. Во Владивостоке на борт садился полный экипаж, а в США половина моряков уходила для приемки нового судна. Поэтому на обратном пути приходилось выполнять двойную работу. По всем должностям. Так я за короткий срок освоил почти все морские специальности. Был учеником моториста, кочегаром, матросом, плотником, боцманом, поваром, пекарем, буфетчиком. В войну такое было в порядке вещей для любого моряка. Все это пригодилось в дальнейшем, ведь на флоте мне пришлось трудиться 48 лет.

Сейчас мои друзья-юнги стали пенсионерами. Но они вовлечены в общественное движение, сами передают опыт молодежи. А начиналось все в 1981 году с инициативы учителя 51-й школы Владивостока Аллы Самаровны Новик, которая вместе со своим классом при поддержке тогдашнего директора музея морского флота Иды Александровны Пономаревой начала поиски юнг боевой поры. Уже через два года они нашли 130 человек, потом количество вставших в строй юнг только возрастало.

«Простите нас, тетенька…»

Геннадий Иванько – один из немногих, кому еще юнгой довелось ходить в море на судне «Жан Жорес» под управлением легендарного капитана Анны Ивановны Щетининой.

– Юнгой стал в 14 лет. Один из моих друзей раньше меня отправился в море и сразу же погиб на «Донбассе». Но меня это не отпугнуло, – рассказывает Геннадий Степанович. – Оформился на судно за один день. Матери о своих планах ничего не сказал, поставил уже перед фактом. Она в слезы… А с Анной Ивановной познакомился уже на борту, раньше не знал о ней ничего. Бежал по коридору полураздетым, она остановила, приказала старпому выдать мне одежду.

Первый рейс делали через пролив Лаперуза. Нас останавливают японцы. Через клотик (сигнальные флаги или фонари. – Прим. ред.) спрашивают, что за судно, с каким грузом и куда держим путь. Стоило нам назвать судно, как японцы сигналят: «Счастливого плавания, Анна Ивановна!»

Помню, в том рейсе подрался с таким же юнгой. Щетинина вызвала нас на мостик и пригрозила, что на Алеутских островах нас спишут на берег и ближайшим попутным судном отправят обратно в Приморье. Мы давай плакать: «Простите нас, тетенька, мы больше не будем». Простила.

В Тихом океане в шторм попали, аж до сих пор жутко. Волнами смыло на корме и носу все пушки, фальшборты завернуло в трубочку. Впечатлений набрались и от посещения Америки. Местные жители забросали нас цветами. Для ремонта зашли в порт Портленд на реке Колумбия, восстановили орудия на палубе. А потом с грузами ленд-лиза вернулись домой.

День Победы встретили в открытом океане на полпути к дому. После торжественных речей произвели салют из всех пушек и зенитных пулеметов «Эрликон». Однако обстановка на Тихом океане оставалась напряженной: приближалась война с Японией. Буквально за несколько дней до нашего выхода в Охотское море в тех местах американская подводная лодка торпедой потопила крупное судно ДВМП «Трансбалт», но экипаж спасли, как ни странно, японцы, и всех моряков отправили во Владивосток.

Уже после войны я вернулся на берег. Окончил среднюю школу, мореходное училище и несколько десятилетий ходил в море. Позднее преподавал в мореходной школе.

С напутствием Папанина

Николай Рыбаченко имеет самый длительный морской стаж среди юнг – свыше 50 лет.

– В юнги я пошел по призыву и набору прославленного Папанина, – вспоминает Николай Петрович. – В 14 лет оказался на старом линейном ледоколе. Начинал в машинном отделении, бросал уголь в топку. Но когда стали появляться теплоходы-либерти (проект транспортных судов США времен Второй мировой войны. – Прим. ред.), юнг с пароходов стали переводить на эти суда.

Порядок на каждом судне был жесткий, дисциплина как на фронте. Наказывали даже за минутное опоздание на вахту. Радиостанции только принимали сообщения, а сами могли посылать лишь SOS. Хоть и торговое судно, но во время войны все было военизировано. Даже я, мальчишка, был вторым номером на зенитном пулемете.

Все это было оправданным: в Америку нам приходилось возить золото и другие драгоценные металлы, огромные объемы пушнины. Особая охрана груза, постоянные боевые тревоги, вахты и работа на палубе вместо отдыха. Для меня война закончилась в 1945 году в Порт-Артуре…

А что касается исследователя Арктики дважды Героя Советского Союза контр-адмирала Ивана Папанина, то с ним я встречался и общался дважды. Первый раз это случилось в 1944-м, и он меня тогда напутствовал. Все это повлияло на мой выбор профессии. Школу окончил заочно, потом вуз. Дослужился до главного механика, несколько лет был советником на Кубе и во Вьетнаме.

Рейсы под немецкими бомбами

Один из знаменитых капитанов ДВМП Юрий Пудовкин свою первую государственную награду получил в Великую Отечественную еще мальчишкой.

– Мой отец был капитаном дальнего плавания на Дальнем Востоке, но волею судеб начало войны я вместе с мамой встретил в западном Казахстане, на берегу Каспийского моря, – рассказывает Юрий Александрович. – К марту 1942-го всех взрослых мужчин в поселке мобилизовали и отправили на фронт. К открытию навигации выяснилось, что малотоннажный торговый флот на Каспии оказался с неполным личным составом. Поэтому и стали брать пацанов. И все равно на судах был некомплект. В навигацию спать приходилось мало, а работать нужно было много – в машине и на палубе.

Поскольку со своим отцом-капитаном я ходил в моря еще в 1930-х и знал морскую специфику, меня сразу приняли в штат. Так я стал масленщиком на малом бункеровщике «Каспиец». Месячная зарплата была 90 рублей. Столько стоила пара рабочих ботинок на рынке. Робу нам не давали. Общего питания не было, на каждого члена экипажа выдавалось лишь 800 граммов хлеба в сутки. Кормиться приходилось самим на скудный заработок. Там, где мы базировались, в изобилии были только рыба и тюлений жир. Вот это наши моряки меняли на еду и одежду в других портах.

Ходили по всему Каспию: в Астрахань, Дербент, Каспийск, Красноводск, Махачкалу. Немецкие войска стояли неподалеку: и на волжских берегах шли бои, к Каспию они вплотную подошли. Бомбили порты, охотились за танкерами с нефтью. Но мы все равно выходили в рейсы.

За участие в этих «огненных рейсах» получил государственную награду «За доблестный труд в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов» (достаточно редкая медаль с профилем Сталина, во Владивостоке она имеется всего у нескольких человек. – Прим ред.).

После войны судьба сложилась, как и у большинства юнг: школа, морское училище. После выпуска сразу вышел в море третьим помощником. За пять лет сделал карьеру капитана. Именно мне доверили открывать новую линию из Владивостока в Индию. Довелось поработать и главным штурманом пароходства.

С мальчишками не сюсюкали

Нынешний председатель совета ветеранов ТОФ Лев Абрамов попал на боевую службу еще до совершеннолетия.

– Официально в Военно-морском флоте СССР юнг не было. Однако в 1943-м, когда в тылу не хватало мужчин, вышло постановление правительства: восполнить некомплект экипажей на боевых кораблях и вспомогательных судах за счет несовершеннолетних. Я к тому времени в Благовещенске закончил девятый класс и добровольцем отправился во Владивосток на Тихоокеанский флот, – вспоминает Лев Александрович. – После окончания курсов молодого матроса на острове Русском при учебном отряде школы оружия получил специальность дальномерщика на боевом корабле и был зачислен курсантом в ТОВВМУ.

Нам тогда было всего по 16 лет. Старшины и офицеры с нами не сюсюкали, твердо учили военному делу. Ведь от наших знаний, умения правильно вести себя в боевой обстановке зависела жизнь товарищей, успех в выполнении задания.

В августе 1945 года наша рота прибыла в Амурскую флотилию на практику. Мы с несколькими товарищами попали на монитор «Свердлов» и приняли участие в боевых действиях против Японии. На реке Сунгари уничтожали укрепления японцев на берегу, высаживали десанты, подавляли огневые точки противника. С нашей помощью были взломаны мощные вражеские укрепления в Гайцзу и Фуюане. Бои были крепкими. Неслучайно за участие в этих боях монитору присвоили почетное звание гвардейского.

После разгрома японских войск курсанты несли патрульную службу в освобожденных городах, сопровождали трофейные транспорты, принимали пленных. Уже во Владивостоке вся рота получила поздравительные грамоты за хорошую службу от Верховного главнокомандующего.

Но мы люди военные, Родину защищать – наш долг. А вот юнгам «огненных рейсов» низкий поклон и огромная благодарность от всех поколений россиян. За стойкость, самоотдачу и смелость.

Справка «В»

В годы войны во Владивостоке несколько сот подростков стали юнгами на судах торгового и рыболовецкого флотов, несовершеннолетние юноши несли службу и на боевых кораблях Тихоокеанского флота (хотя они официально юнгами не считались). В том числе и с их помощью ковалась Великая Победа. Когда в ноябре 2010 года Владивосток награждали высоким званием «Город воинской славы», в числе прочего учитывались и заслуги юных моряков.

Рейсы, в которых участвовали юнги, не зря называют «огненными». С 1941 по 1945 год только Дальневосточное морское пароходство потеряло в водах Тихого и Северного Ледовитого океанов в результате бомбежек и торпедных атак, при столкновении с вражескими минами 25 пароходов и теплоходов. Свое последнее пристанище в морской пучине нашли 418 моряков. Среди них было 23 юнги. А всего в СССР в годы войны погибло при исполнении служебного долга более 1500 юных моряков.

Автор: Николай КУТЕНКИХ